Май 1918 г. Суассон. Кровопролитный бой. Печать смерти.
После тяжелых апрельских боев дивизия стояла на отдыхе. Мылись, чистились, пополнялись. Из русской базы прибыла сформированная из вновь поступивших добровольцев маршевая рота в 108 унтер-офицеров и солдат, с тремя офицерами. По вечерам, в полевом собрании, в дружеской беседе, засиживались до полуночи.
Душой собрания был пор. ОРНАТСКИЙ. Прекрасный товарищ, приятный баритон с басовым тембром, под свою бережно сохраняемую в походах вестовым семиструнную гитару всегда охотно пел наши мелодичные, грусть навевающие старинные романсы.
Веселый поручик ПРАВОСУДОВИЧ смешил до слез, подметив слабые струнки каждого, копируя их на свой лад.
Угрюмый и строгий капитан РАЗУМОВ, старый кадровый офицер, человек, у которого совершенно отсутствовало чувство страха, на полуразбитом рояле бесконечно играл свою единственную и излюбленную «Молитву Девы», которую молодежь должна была слушать в благоговейном молчании.
В один из вечеров открывается дверь и влетает с едва пробивающейся пушинкой над верхней губой поручик X..., четыре дня тому назад уехавший в 10-тидневный отпуск. «Как?! Ты уже?» – Показывает пустые карманы своих галифэ. Взрыв смеха! Вино полилось рекой. Так никогда и не узнали, казино ли Монте-Карло или девицы Фоли-Бержэр облегчили его в три дня. Скрывал, конфузился, пытался даже краснеть. Как далеко это время безоблачной дружной семьи офицеров, где один был за всех и все за одного.
Два дня, как пор. ОРНАТСКИЙ не появляется на собрании. Не хочет никого видеть. Думали хандрит, пройдет. На третий день вестовой докладывает, что с поручиком творится что-то неладное. Лежит на походной койке с бессмысленно устремленными вдаль глазами, не ест и молчит.
Сердце способно предчувствовать грядущее, и оно редко ошибается, и если на него находит какая-то безысходность, необъяснимая умом тоска, ему приходится верить. Старший офицер, навестив ОРНАТСКОГО, приказал оставить его пока в покое, тихо добавив: «печать смерти». Стало жутко.
В ту ночь дивизия была поднята по тревоге.
27 мая противник бросает все свои лучшие силы и рвет фронт французской армии, одним прыжком перескакивает «Шэмэн дэ Дам», переправляется через реку Эн и форсированными маршами идет на Шато Тьери.
Суассон пал. Дорога на Париж открыта.
Марокканская Дивизия высаживается из грузовиков, занимает позицию верхом по шоссе Суассон – Париж и растягивается на 10 километров.
Противник, опьяненный своим успехом, поддержанный колоссальной артиллерией, обеспеченный своим численным превосходством, легко развивает начальный успех.
Французские части в беспорядке отступают.
Марокканская Дивизия принимает на себя весь удар тяжелого немецкого сапога и, задыхаясь, с отчаянием и с последней энергией, с трудом сдерживает поток противника. Но всему бывает конец! Немцы вводят в бой свежие силы и теснят 8-й Зуавский полк.
В эту критическую минуту, когда казалось, что все уже потеряно, командир 8-го Зуавского полка бросает свой последний резерв – Русский Легион – в контратаку!
Под общим командованием кап. ЛУПАНОВА, при адъютанте гв. подпор. РУДНИКОВЕ, стрелковая рота под командой шт.-кап. ИОРДАНА, мл. офицеры пор. ОРНАТСКИЙ, пор. ВАСИЛЬЕВ, пор. МИРИМАНОВ, пулеметная рота — кап. РАЗУМОВ и шт.-кап. ПРАЧЕК, доктор ЗИЛЬБЕРШТЕЙН и доктор КЛЕЙМАН, — Русский Легион занимает исходное положение.
Стрелковая рота, под прикрытием леса, продвигается вперед. Внизу виден СУАССОН. Не успели сделать ста шагов, как по цепи передано: «Поручик ОРНАТСКИЙ убит!». Шальная пуля пробила ему голову.
Цепи выходят из леса и с криком «Ура!» стремительно бросаются на врага. История Марокканской Дивизии, в книге «Страницы славы Марокканской Дивизии», описывает эту атаку так:
«Для того, чтобы остановить этот угрожающий поток, полковник ЛАГАРД отдает приказ атаковать противника одной из рот Русского Легиона. Рота немедленно, во главе со своими офицерами, бросается в атаку. Доктор ЗИЛЬБЕРШТЕЙН, охваченный общим энтузиазмом, забывши свою миссию человеколюбия и помощи ближнему, схватив винтовку, в расстегнутом мундире, с криком „Ура!" врывается со своими в неприятельский окоп. Его больше не видели. Из 150-ти человек, 110 остались на плоскогорье ВОКСЛЭН! Но неприятель был, хотя бы временно, отброшен до основания горы!
Но вырвавшись далеко вперед, стрелковая рота была в конечном результате окружена сильнейшим противником.
Нельзя обойти молчанием выдающийся подвиг героя подпрапорщика ДЬЯКОНОВА, спасшего остатки роты. Тяжело раненый, он собрал вокруг себя таких же раненых как и он и, крикнув офицерам: «пробивайтесь — я задержу немца!», открыл стрельбу, отвлек на себя все внимание противника и дал возможность оставшимся в живых нащупать слабое место кольца неприятеля, пробиться через окружение и соединиться с зуавами.
ДЬЯКОНОВ, вероятно, погиб. Слава этому герою!
Тяжелая задача выпала на долю пулеметчиков капитана РАЗУМОВА. Бросая с одного места на другое, в самое пекло боя, их придавали то к зуавам, то к марокканцам, туда, где уже невозможно было больше держаться. Их появление придавало новую энергию и укрепляло дух уставших, издерганных бойцов. «Русские с нами» передавалось по цепи, и взоры с надеждой устремлялись на этих богатырей в защитных гимнастерках, одним рывком, как игрушку, бравших тяжелые пулеметы Гочкиса себе на плечо.
Недаром на спортивных соревнованиях Дивизии они выбили все первые призы. Их пулеметные очереди буквально косили немецкие цепи, но и вызывали сейчас же в ответ бешеный огонь артиллерии противника. Дорого заплатили пулеметчики за свое умение стрелять. Не много их вернулось с поля...
Стрелковая рота 3-го Русского Легиона, прикомандированная в начале к 7-му полку марокканских стрелков, перед боем была придана 8-му полку зуавов. Под командой поручика БАТУЕВА, мл. офицеры подпор. УРВАЧЕВ и ГИРГЕНСОН, пулеметный взвод с пор. ГЕЙЕРОМ, доктором ЧЕРЕПОВЫМ и 212 унт.-офицерами и легионерами – эта рота была послана на выручку 1-го батальона зуавов, окруженного противником и истекавшего кровью, под смертоносным артиллерийским баражем немцев. Бросившись вперед, она попадает под убийственный огонь германцев, несет громадные потери, за несколько часов теряет трех из четырех своих офицеров, 98 унт.-офицеров и легионеров и, защищая вход в лощину у ПЛУАЗИ, отбивает до наступления ночи все яростные атаки немцев и дает возможность остаткам зуавов отойти и занять более удобную оборонительную позицию.
Командир 8-го Зуавского полка, тут же, на поле боя, выразил свое восхищение и благодарность за блестящие действия этой геройской роты.
Потери Русского Легиона огромны. Убит пор. ОРНАТСКИЙ, ранены: кап. РАЗУМОВ, шт.-кап. ИОРДАН, поручики: БАТУЕВ, ВАСИЛЬЕВ, УРВАЧЕВ, ГИРГЕНСОН, РУДНИКОВ (попал в плен доктор ЗИЛЬБЕРШТЕЙН). Унт.-офицеров и легионеров убитых, раненых и без вести пропавших – 290.
Нельзя не отметить особо высокую мораль офицеров, которые, дабы не оставлять своих солдат в этой исключительно тяжелой для них обстановке, одних среди французов, после ранения оставались до последней возможности в строю, и лишь после второго и третьего ранения в бессознательном состоянии были вынесены с поля боя и эвакуированы. Кап. РАЗУМОВ – после четвертого ранения в голову, пор. ГИРГЕНСОН – после третьего в живот, пор. БАТУЕВ – после второго в ягодицу.
Кап. РАЗУМОВ и шт.-кап. ПРАЧЕК были награждены Почетным Легионом. Все остальные офицеры получили «Военный Крест» различных степеней. Три особенно отличившихся легионера были на поле боя награждены Военной Медалью. Большое количество «Военных Крестов» было роздано унт.- офицерам и легионерам.
Город СУАССОН не забыл жертвы русских, защищавших его во время войны. В 1923 году, на открытии «Памятника Победы», сооруженного городом СУАССОН на шоссе в тех местах, где шли тяжелые бои, в числе разных делегаций от Союзов бывших ветеранов стояла небольшая делегация и от Русского Легиона.
Видимо кто-то доложил Маршалу ПЕТЭНУ, принимавшему парад, так как от официальной трибуны отделился блестящий адъютант и на кровном арабском белом коне подскакал к стоявшей на скромном месте делегации русских офицеров и пригласил их на почетное место около трибуны Президента. Под крики многотысячной толпы суассоновцев «Vive la Legion Russe!», делегация русских офицеров заняла предложенное место.
На памятнике, среди других французских полков, принимавших участие в этих боях, высечено и «Legion Russe».
(В легионе служил ефрейтор Родион МАЛИНОВСКИЙ, будущий Маршал Красной Армии и Военный Министр.)
Французская пресса того времени, восхищаясь боевыми действиями русских, особенно подчеркивает большое количество боевых наград, данных Русскому Легиону, и впервые прибавляет лестное слово, называя его "Legion Russe pour L'Honeour". Русская пресса и русская колония во Франции стали с тех пор называть его «РУССКИЙ ЛЕГИОН ЧЕСТИ».
После Суассонских боев Русский Легион получает в знак признательности от французского правительства знамя. На древке французского — Бело-Сине-Красный национальный Русский Флаг.
К этому времени относится сооружение Комитетом попечения о Русском Легионе иконы Св. Георгия Победоносца.
Эта икона и по сие время стоит в Св. Александро-Невском Соборе на Рю Дарю в Париже, слева от чудотворной иконы Божией Матери. Внизу прикреплена медная дощечка: В память русских легионеров, павших во Франции. От Комитета попечения о Русском Легионе.
17 июня 1918 года перед этой иконой была совершена первая панихида. Служил отец Николай САХАРОВ. Присутствовала вся русская колония (человек 30-35). Из девяти раненых офицеров Русского Легиона, лежавших на излечении в Парижских госпиталях, смогли прибыть, еще на костылях, лишь трое: кап. МИЛЕАНТ, пор. БАТУЕВ и пор. ВАСИЛЬЕВ.
Остальные офицеры, более тяжело раненые и прикованные к постели, присутствовать на этой первой панихиде не смогли.
Союз Офицеров Экспедиционного Корпуса и Легиона Чести – участников Войны на Французском фронте, служит перед этой иконой, ежегодно, 1 ноября, общую панихиду.
Продолжение следует...
Версия для печати