При нормальной политической системе ни Общественная палата, ни Совет по правам человека просто не нужны.
На прошлой неделе Совет при президенте РФ по правам человека покинули еще несколько человек. Почему люди не задерживаются в таких структурах? В естественных условиях такие виды, как Общественная палата, президентский Совет по развитию институтов гражданского общества и правам человека или только что созданный Совет по межнациональным отношениям, не размножаются. По одной простой причине: они там не нужны.
Например, Общественная палата задумывалась как институт, призванный обеспечивать гражданский аудит законопроектов Госдумы. И дело не только в том, что про аудит мы что-то давно ничего не слышали. Порочен сам принцип: если Дума реально выполняет функции гражданского представительства, то зачем нужен еще один дополнительный гражданский орган сбоку? Другое дело, если парламент «не место для дискуссий», а выборы — не место для честной конкуренции. Тогда, конечно, надо как-то обеспечивать коммуникацию с населением — и вот появляется новая благонамеренная структура с довольно размытыми полномочиями.
То же самое с межнациональными отношениями. В теории у нас есть Совет Федерации, задача которого — обеспечивать представительство интересов земель, их населения и региональных элит. Стало быть, и национальных групп тоже. Но верхняя палата парламента (как, впрочем, и нижняя) на самом деле выполняет какие-то иные функции. Главным образом — по укреплению вертикали. Интересы же и проблемы граждан разной национальности остаются в стороне. А поскольку они все-таки реально существуют, рядом опять приходится лепить структуру, призванную создать ощущение, что национальное представительство все-таки есть.
Совет по правам человека — то же самое. Если в стране функционируют независимый суд, адвокатура, прокуратура и подчиняющиеся закону правоохранительные органы, то права человека естественным образом защищены в каждом конкретном случае, и нужды в специальном органе для их защиты нет. Достаточно независимого омбудсмена, чтобы при необходимости через представительную либо исполнительную власть вносить коррективы в законодательную и правоприменительную практику. Хотя и это при эффективно работающем прокуроре (задача которого как раз следить за исполнением законности, а вовсе не поддерживать обвинение, как принято у нас) бывает не обязательно.
Короче, само наличие подобных структур означает, что в нашем «датском королевстве» что-то неладно. Конституционные органы с ясно прописанными полномочиями заняты чем-то другим, используют полученные от налогоплательщиков ресурсы для решения каких-то более важных, с точки зрения власти, задач. Обеспечивают государственную стабильность, не позволяют раскачивать лодку. А права и интересы граждан, стало быть, передаются «в ведение» разным декоративным структурам.
Полномочия у этих структур по старой доброй традиции чисто консультативные, они дают советы. А уж власть решает — прислушаться к советам или не стоит. Например, Совет по правам человека только что попросил Госдуму вернуть закон о митингах в первое чтение. Что само по себе немного странно: задача аудита законопроектов вроде как возложена на Общественную палату, не так ли? Но палата молчит. Да и Совет по правам, похоже, тоже не слишком верил в удачу. И правильно делал: его мнение было пропущено мимо ушей. Тогда Совет направил обращение уже в адрес верхней палаты. Но, как объяснила спикер Совета Федерации госпожа Матвиенко, оно туда не дошло.
Такая беда: фельдъегерь, видимо, заблудился между Старой площадью и Большой Дмитровкой. Тогда Совету ничего не осталось, кроме как обратиться прямиком к президенту с просьбой наложить на закон вето. Исходя из того резона, что между Администрацией президента на Ильинке, где расположен офис Михаила Федотова, и Спасской башней гонец все-таки не заплутает.
На этом фоне перед членами Совета по правам человека вырисовываются две равноправные возможности. Или уйти — чтобы не жужжать впустую, не биться, как муха о пуленепробиваемое стекло. Или все-таки представить себя лягушкой, взбивающей масло из довольно жидкого молока. На мой личный вкус правильнее вторая позиция: если можешь сделать хоть что-то — сделай. Тем не менее из Совета я ушел. Сохраняя при этом огромное уважение к тем, кто остался. Ушел потому, что занимался там электоральными правами избирателей и связанными с ними фальсификациями. Поскольку фальсификации лежат в основе статуса многих представителей власти, давать им советы по очищению электоральных процедур — значит жужжать уже не через стекло, а через лобовую броню танка. Может быть, это неправильно. Может быть, надо было сверлить до конца. Но — не могу. Остается надеяться, что на мое место придет кто-то более твердый и эффективный. Бог ему (или ей) в помощь.
Версия для печати