Удельный вес собственников среди полицейских, служивших в Вятской губернии, был традиционно невелик [1].
В 1865 г. помещиками являлись лишь 10,6% классных исполнительных полицейских чиновников, те. должностных лиц, занимавших классные (офицерские) должности и непосредственно проводивших оперативно - розыскную работу. В течение же второй половины XIX - начала XX вв. удельный вес землевладельцев среди данных должностных лиц еще более снизился, составив в 1884 г. 4,7%, в 1894 г. - 4,9%, а в 1903 г. - лишь 1,2%. Мы имеем возможность сравнить имущественное положение исполнительных полицейских чиновников в Вятской губернии с данными по Тверской губернии за 1894 г., где земельной собственностью владели 15,6% указанных должностных лиц [2], что более чем в 3 раза превышало долю помещиков среди вятских полицейских в тот же период.
Среди классных чиновников канцелярий полицейских управлений (секретарей, столоначальников, регистраторов) в Вятской губернии исследуемого периода, а тем более среди писцов и низших полицейских служителей (городовых и урядников) землевладельцев не было вовсе. Весьма редко в вятских правоохранительных органах можно было встретить и домовладельцев. Их доля среди исполнительных чиновников составляла в 1865 г, 9,1%, в 1884 г. -4,7%, в 1903 г. - 8,3%, а среди классных чиновников канцелярий - соответственно 20,4%, 8,2% и 13,3%. Таким образом, подавляющее большинство вятских полицейских чиновников не имело никакой недвижимой собственности, следовательно, их материальное благополучие всецело зависело от размеров должностных окладов. Последние определялись штатными расписаниями и состояли, как правило, из жалованья и столовых денег. Кроме того, становые и частные приставы, а также городские полицейские надзиратели получали определенные суммы на наем писцов и приобретение канцелярских материалов. На протяжении исследуемого периода значительное повышение денежного содержания классных чиновников полицейских управлений имело место лишь в 1860-е гг., после чего оклады большинства из них существенно не увеличивались. По утвержденным в 1862 г. штатам полицейских управлений содержание полицмейстера и исправников возросло в 3,5 раза (у первого с 336 рублей 30 копеек в год до 1200 рублей, у вторых с 420 рублей 30 копеек до 1500 рублей), оплата службы становых приставов увеличилась в 2,14 раза (с 280 рублей 14 копеек до 600 рублей), секретарей полицейских управлений — в 2,3 раза (со 171 рублей 59 копеек до 400 рублей), регистраторов - в 1,7 раза (со 114 рублей 60 копеек до 200 рублей), столоначальников- в 1,15 раза (со 128 рублей 57 копеек до 200 рублей) [3].
В штаты 1862 г. не была включена должность непременного заседателя уездного полицейского управления, тем не менее, вплоть до 1889 г. этот пост не был упразднен, в связи с чем жалованье непременным заседателям выплачивалось в размере, определенном еще в 1840-х годах, - 257 рублей 60 копеек в год. Безусловно, это привело к резкому падению престижности данной должности, на занятие которой, по словам губернатора Н.А. Тройницкого, соглашались лишь "люди очень пожилые или неспособные к труду" [4]. Если до реформы 1862 г. жалованье непременного заседателя превышало оклад секретаря земского суда в 1,5 раза, то с 1862 г. уже секретарь был в 1,5 раза состоятельнее непременного заседателя.
С ликвидацией в июне 1889 г. общих присутствий полицейских управлений и соответственно должности непременного заседателя освободившиеся средства были поделены между классными чиновниками канцелярии; оклад секретаря отныне составлял 500 руб. а год, столоначальника - 300 руб., регистратора - 267 руб. [5]. Эти деньги данные должностные лица получали и в начале XX века. Что же касается исполнительных полицейских чиновников, то после резкого увеличения в 1862 г,, их оклады оставались неизменными вплоть до 1905 г.
Реальную значимость чиновничьих окладов можно определить лишь при их со-поставлении с существовавшими в губернии ценами на основные товары и услуги. Важную роль при этом играют и данные о семейном положении служащего, количестве членов семьи.
По данным, опубликованным П.А. Зайончковским, прожиточный минимум одинокого кишиневского чиновника низших классов равнялся в начале 1860-х гг. 15 руб. в месяц [6]. Поскольку цена на основные товары и услуги (наем квартиры, покупку дров и свечей, говядину, хлеб и крупы), перечисленные в статьях расхода этого чиновника, совпадают с ценами, существовавшими а середине 1860-х гг в г. Вятке, сумму в 15 руб. можно принять в качестве прожиточного минимума и для одиноких вятских чиновников. Поскольку расходы женатых как минимум в 1,5 раза превышали расходы холостых, то прожиточный минимум для женатых чиновников в 1860-е гг. следует определить в 22,5 руб. в месяц, или 270 рублей в год.
Следует признать, что в результате преобразований 1862 и 1865 гг. должностные оклады всех классных полицейских чиновников превышали прожиточный минимум для неженатого мужчины. В то же время женатые чиновники низших рангов испытывали немалые материальные затруднения, а семьи непременных заседателей, столоначальников и регистраторов полицейских управлений (женатыми являлись 67% этих должностных лиц) фактически находились за чертой бедности.
За период с 1865 по 1903 гг. существовавшие в Вятской губернии цены на большинство товаров и услуг увеличились в 1,5-2 раза [7]. Так, цена фунта ржаного печеного хлеба в городе Вятке возросла с 1,5 до 3 копеек, стоимость коровьего масла в Глазове увеличилась с 6 до 11 рублей за пуд, пуд ржаной муки стоил в Слободском в 1865 г. 40 копеек, а в 1903 г. - 92 копейки. Еще более серьезно (в 2,5 - 3,5 раза) возросли цены на мясо. Если в 1865 г. лучшие куски говядины в городе Вятке можно было приобрести за 4,5 копейки за фунт, то в 1903 г. - за 16 копеек.
По сравнению с продуктами, цены на промышленные товары были значительно выше. Так, в 1876 г, мужские сорочки продавались па цене от 1 рубля 30 копеек до 5 рублей за штуку, женские батистовые кофты - от 2 рублей, мужские лаковые штиблеты - от 6 рублей за пару, ботинки дамские - от 3 рублей, сапоги мужские - от 6 рублей 50 копеек. Правда, цены на данные товары были стабильными и даже 8 1913 г. оставались примерно на уровне 1870-х годов [8].
В условиях долгой морозной зимы непременной статьей расходов являлась покупка дров. С 1870 по 1903 гг. стоимость сажени дров увеличилась в 1,8 раза: с 1 руб. 80 коп. до 3 руб. 40 коп. В 1880-е гг. начался стремительный рост цен на жилье в городах. Если в 1880 г. в городе Вятке можно было снять четырехкомнатную квартиру по цене от 72 руб. в год, то в 1894 г минимальная стоимость найма такой квартиры составляла 144 руб. в год, а в 1903 г. - 250 руб. в год. Таким образом, за 20 с лишним лет цены на жилье увеличились более чем в 3 раза.
Важной статьей расходов чиновников, имевших детей, была плата за их обучение. Если в конце 1850-х гг, стоимость обучения в вятской мужской гимназии составляла 5 руб. в год, то в 1860-х уже 12 руб., а с 1874 г. она равнялась 25 руб. в год. В результате, многие чиновники, особенно занимавшие канцелярские должности, не имели возможности дать своим детям хорошее образование. Прекрасно иллюстрирует сложившееся положение поданное в ноябре 1869 г. на имя губернатора В.И. Чарыкова прошение непременного заседателя уржумского уездного полицейского управления В. Широкшина о переводе его на более высокооплачиваемую должность, что объяснялось следующими обстоятельствами: "Дети растут, нужно дать им воспитание и образование, а у меня четверо сыновей уже к этому достигают. Нет у меня ни друзей, ни родных, от которых мог бы ожидать к устроению их вспомоществование; сам же решительно не имею к тому средств, а от сего мучит меня ежедневно горесть, и в душе холод и мгла" [9].
В целом, к началу XX века уровень прожиточного минимума в Вятской губернии увеличился по меньшей мере вдвое, составляя около 30 руб, в месяц для холостых и не менее 45 руб. для женатых чиновников. В год эти показатели составляли соответственно 360 и 540 руб, Для имевших детей уровень необходимых расходов был, безусловно, еще выше. Между тем, 84,5% исполнительных полицейских чиновников в 1903 г. были женаты, а 67,9% имели детей. В их семьях было в среднем по три ребенка, Даже если уменьшить расходы на ребенка по сравнению с расходами взрослого мужчины в 3 раза, то в месяц на каждого ребенка уходило по 10 руб, Таким образом, среднестатистическая семья полицейского чиновника из 5 человек (двое взрослых и трое детей) даже при самой строгой экономии должна была тратить в месяц 75 руб., а в год - 900 руб.
Вполне очевидно, что в начале XX в. оклады столоначальников и регистраторов полицейских управлений (300 и 267 руб.) не обеспечивали прожиточный минимум даже для холостых. А семьи секретарей полицейских управлений, городских полицейских надзирателей, становых приставов обрекались на полунищенское существование.
Но и относительно состоятельные полицейские начальники а уездах и губернском городе — исправники и полицмейстер - зачастую испытывали материальные затруднения. Как указывал в 1901 г, вице-губернатор Н.Н. Новосельский, "у исполни-тельного чиновника полиции (в особенности у исправника или полицмейстера), как представителя административной власти, существуют обязанности к обществу, требующие значительных издержек: он не может жить замкнуто, чуждаться общества, не может не принимать участия в делах благотворительности, и т.п., а все это сопряжено с расходами. Уклонение от общественной жизни и семейных знакомств вредит службе, так как ведет к недовольству и отзывается как на ней, так и на отношениях к чинам других ведомств" [10]. Однако материальная обеспеченность чиновников среднего звена не соответствовала их положению в обществе. Жить на уровне купцов и богатых мещан они, безусловно, не могли.
Зачастую результатом этого дисбаланса запросов и возможностей становилось тяжелое долговое бремя. Так, в 1865 г. яранский уездный исправник Ю.О. Киршфельдт жаловался губернатору В.Н. Струкову: "Я решительно ни одной денежки не имею на черный день... Все вещи, какие имею, исключая необходимого платья, окончательно должен передать для уплаты долгов" [11]. "У меня, кроме долгов, нет гроша за душой" [12], - утверждал в 1866 г. помощник сарапульского исправника Я. Рывенский. Таким образом, большинство средних и низших классных чиновников административно-полицейских структур не были удовлетворены своим материальным положением.
Однако, даже по сравнению с ними, положение не занимавших классных должностей канцелярских чиновников и служителей следует охарактеризовать как бедственное. В отличие от классных чиновников, они не имели определенных окладов со-держания, а получали жалованье "по трудам и заслугам" В штатных расписаниях указывались лишь суммы, которые ежегодно выделялись учреждениям для найма писцов. В среднем в 1830-е гг. писцы полицейских управлений получали по 110 руб. в год [13]. Причем этот заработок не увеличивался вплоть до начала XX в., т.к. в 1900 г. сумма, выделяемая полицейскому управлению для найма канцеляристов, как и а 1862 г., составляла 1200 руб. в год [14]. В результате, если в 1860-е гг. жалованье канцелярских служителей в этих учреждениях составляло 61% от прожиточного минимума, то в начале XX в. - лишь 30,5%.
Таким образом, следует констатировать факт прогрессирующего ухудшения материального положения вятских полицейских на протяжении 1880-х - начала 1900-х гг. Это вполне естественно привело к падению социального престижа полицейской службы и весьма неблагоприятно отразилось на качественном уровне сотрудников.
Составлявшиеся начиная с 1897 г. аттестационные списки классных полицейских чиновников являются наиболее полными и, как правило, объективными источниками для определения деловых и нравственных качеств данных должностных лиц. Указанные источники позволяют получить представление о личных качествах всего состава полицейских чиновников губернии, за исключением исправников и полицмейстера. Содержащиеся в них характеристики чиновников, как правило, совпадают с данными других источников (докладных записок, жалоб, конфиденциальных писем и т.п.). Нами обработаны сведения, содержащиеся в аттестационных списках классных чиновников полиции за 1903 г. [15]. Выяснилось, что по своим деловым и нравственным качествам вполне соответствовали занимаемым должностям 67,5% чиновников канцелярий и лишь 58,9% исполнительных полицейских чиновников.
Наихудший по губернии состав служащих был 8 1903 г. в нолинском уездном полицейском управлении, где были признаны годными к полицейской службе только 33,3% исполнительных полицейских чиновников и 50% чиновников канцелярии. Среди должностных лиц нолинского уездного полицейского управления особо следует выделить столоначальника Н.В. Попова, незнакомого с канцелярским порядком, небрежно относившегося к делу, страдавшего алкоголизмом и целый месяц не являвшегося на службу по причине нахождения в уездной больнице "на излечении заразной болезни половых органов" [16]
Весьма оригинальным персонажем был и смотритель нолинского тюремного замка В.П, Люминарский, который с начала 1903 г. страдал "расстройством умственных способностей" [17]. Впрочем, в целом по губернии, тяжелыми хроническими заболеваниями (не считая алкоголизма) страдали лишь 2,5% чиновников канцелярий полицейских управлений к 4,1% исполнительных полицейских чиновников.
В то же время, алкоголизм занимал первое место среди причин непригодности к службе, в 1903 г. склонность к запоям имели 15% чиновников канцелярий и 13,7% исполнительных полицейских должностных лиц, Во многом это объяснялось дешевизной спиртных напитков. В 1860-е гг. чарка водки (120 гр.) продавалась по 3 копейки, в 1890-е гг. - по 6-7 копеек
Приведем весьма колоритный пример, наглядно свидетельствующий о том, в ка-ком состоянии находились канцелярии многих полицейских управлений в начале XX в. 1 ноября 1900 г. секретарь вятского городского полицейского управления А.Л. Столов по поручению полицмейстера отправился в вятскую юродскую думу для получения денег, выделенных для оплаты службы городовых за октябрь. Эти деньги он получил, но до полицейского управления не донес, поскольку сразу же направился в питейное заведение, где полученную сумму отчасти пропил, большую же часть потерял. Весьма любопытно, что в своей объяснительной записке он всю вину за случившееся сваливал на полицмейстера, который дал ему это задание несмотря на то, что "в этот день утром видел меня в ненормальном положении, т.е. не проспавшимся". Дело в том, что три последних дня секретарь полицейского управления "пьянствовал и ходил на занятия периодически, т. е. утром или вечером" [18] Еще одну группу профессионально непригодных чиновников составляли те, кто, отличаясь старательностью и трудолюбием, не имел способностей к полицейской службе. Таковых в канцеляриях было 7,5%, а на исполнительных должностях - 8,2% Противоположная ситуация (наличие способностей при равнодушном отношении к служебным обязанностям) была характерна соответственно для 5% и 12,3% полицейских чиновников. Наконец, 2,5% канцеляристов и 2,7% исполнительных чиновников подозревались в совершении должностных преступлений.
Приведенные факты со всей очевидностью свидетельствуют об огромной зависимости качества работы органов внутренних дел от уровня материального благо-состояния их сотрудников. Без решения проблемы бедности чиновников, без адекватной индексации должностных окладов в соответствии с уровнем инфляции за-ставить административно-полицейский аппарат эффективно функционировать просто невозможно. Опыт дореволюционной России - наглядное тому доказательство.
1. Все данные об имущественном и семейном положении полицейских чиновников установлены в результате анализа формулярных списков, содержащихся в следующих делах: Государственный архив Кировской области (далее - ГАКО). Ф. 583. Оп. 603. Д. 387; ГАКО. Ф. 583. Oп. 603. Д. 438; ГАКО. Ф. 583. Оп. 603. Д. 473; ГАКО. Ф. 583. Оп. 58. Д. 864; ГАКО. Ф. 583. Оп. 603. Д. 593; ГАКО. Ф. 583. Оп. 608. Д. 1103.
2. Любина Т.И. Уездное чиновничество Тверской губернии в конце XIX – начале XX века. Дис. канд. ист. наук. Тверь, 1998. С. 180. 181.
3. Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ РИ)- Т. XXXVII.
№ 39087 (штаты); ГАКО, Ф. 583. Оп. 603. Д. 345. П. 378 - 424.
4. ГАКО. Ф. 582. On. 138. Д. 33. Л. 104.
5. ПСЗ РИ. Т. IX, №6087. Ст 4.
6. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. M. 1978, С. 84
7. Сведения о ценах в Вятской губернии установлены по следующим источникам:
Вятские губернские ведомости. 1865, № 29. С, 3; Вятские губернские ведомости.
1870. № 59. С, 3; Вятские губернские ведомости. 1876. № 28. С.5 6; Вятские губернские ведомости. 1895. № 101. С. 3; Вятская газета. 1903. №№ 2, 6. 7, 22, 34; Памятная книжка Вятской губернии па 1905 год... С. 55-79; ГАКО. Ф. 176, On 1. Д. 1171. Л. 47-41 o6
8. Новейшая история Отечества XX век./ под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина.
Т. 1. M. 1998. С. 32.
9. ГАКО, Ф. 576. On. 1 "3". Д. 206. Л. 88.
10. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). ф, 102. Второе дело
производство. Оп. 57, Д. 17, ч. 34, т. 10. Л. 9.
11. ГАКО. Ф. 582. Оп. 140. Д. 309, Л. 177.
12. ГАКО. Ф. 582. Оп- 138. Д. 46- Л. 8 об.
13. ГАКО. Ф. 582 Оп. 28. Д. 19. Л. 190 об.
14. ГАРФ. Ф. 102. Второе делопроизводство. On. 57. Д. 96, ч. 15. Л. 5
15. ГАКО. Ф. 582. Оп. 144. Д. 473; ГАКО. Ф. 582. Оп 145. Д, 369.
16. ГАКО. Ф. 582. On. 145 Д. 369. Л. 19 об,
17. Там же, Л. 20 об.
18. ГАРФ. Ф, 102. Первое делопроизводство. Оп 22 (1902 Г.). Д. 70 ч. 38. Лл, 7, 7 oб.
