Однако сегодня празднование Рождества и Нового года существенно отличается от восприятия этих праздников в дореволюционной России.
Как известно, перенос начала календарного года на 1 января произошел по указу Петра I в декабре 1699 г., когда на смену древнеславянскому календарю с точкой отчета летоисчисления «от сотворения мира» пришел юлианский календарь.
При этом надо заметить, что в Европе в это время уже прочно утвердился григорианский календарь, введенный в XVI в. и ведший летоисчисление «от Рождества Христова».
Поэтому в русских дореволюционных газетах на первой странице ставили две даты: русскую – по юлианскому календарю и европейскую – по григорианскому.
Переход в России на григорианский календарь произошел только в январе 1918 г.
При этом все церковные праздники по сей день продолжают отсчитываться по юлианскому календарю.
Поэтому в нашу жизнь прочно вошло чисто русское, слегка бредовое понятие «старый Новый год».
Традиция шумного празднования Рождества и Нового года существовала на Руси издавна.
При Петре I, «по-немецкому» образцу, в атрибутику праздника вошли еловые ветки, которыми украшались дома и кабаки.
Появление именно рождественской елки в России датируется первой четвертью XIX в., когда жена великого князя Николая Павловича, в будущем императрица Александра Федоровна, постепенно ввела этот обычай при Императорском дворе.
Александра Федоровна, будучи немецкой принцессой, впитала эту традицию с детства, поскольку традиция рождественских елок получила широкое распространение в Германии на рубеже XVIII и XIX вв.
При этом следует подчеркнуть, что елки и подарки были непременным атрибутом именно рождественских праздников, а не календарного начала Нового года.
Существует даже точная дата появления первой рождественской елки при Императорском дворе.
Великая княгиня Александра Федоровна впервые устроила рождественскую елку с подарками в декабре 1817 г., находясь с мужем в Московском Кремле.
При Николае I рождественская елка в Зимнем дворце становится прочной традицией.
Постепенно этот обычай распространяется сначала среди аристократии Петербурга, а затем и среди горожан.
Как правило, накануне Рождества в сочельник после всенощной у императрицы Александры Федоровны устраивалась елка для ее детей, и вся свита приглашалась на этот семейный праздник.
При этом у каждого из членов семьи имелась своя елка, рядом с которой стоял стол для приготовленных подарков.
А поскольку детей и племянников было много, то в парадных залах Зимнего дворца ставилось до десятка небольших елочек.
Надо заметить, что детские подарки выглядели довольно скромно. Как правило, это были различные игрушки и сладости с обязательными «конфектами».
Мемуаристы зафиксировали, что Николай I лично посещал магазины, выбирая рождественские подарки каждому из своих близких.
Елки ставились обычно в покоях императрицы и ближайших залах – Концертном и Ротонде.
После всенощной перед закрытыми дверями, вспоминает современник, «боролись и толкались все дети между собой, царские включительно, кто первый попадет в заветный зал. Императрица уходила вперед, чтобы осмотреть еще раз все столы, а у нас так и бились сердца радостью и любопытством ожидания.
Вдруг слышался звонок, двери растворялись, и мы вбегали с шумом и гамом в освещенный тысячью свечами зал.
Императрица сама каждого подводила к назначенному столу и давала подарки. Можно себе представить, сколько радости, удовольствия и благодарности изливалось в эту минуту».
На Рождество 1831/32 г. в Зимнем дворце устроили уже традиционные семейные елки с подарками.
Отец подарил 13-летнему наследнику-цесаревичу бюст Петра I, ружье, саблю, ящик с пистолетами, вицмундир Кавалергардского полка, фарфоровые тарелки и чашки с изображением различных частей русской армии и книги на французском языке.
Примечательно, что дети сами приобретали рождественские подарки для родителей на свои карманные деньги.
Описывая рождественскую елку в декабре 1837 г., дочь Николая I Ольга Николаевна упоминает: «У нас была зажжена по обыкновению елка в Малом зале, где мы одаривали друг друга мелочами, купленными на наши карманные деньги».
Кстати, «зажженные елки» представляли собой определенную опасность для огромного дворца, поскольку на них зажигали свечи.
И поэтому когда в декабре 1837 г. загорелся Зимний дворец и Николаю I доложили об этом, его первой мыслью было то, что пожар начался на половине детей, которые по неосторожности могли уронить свечку.
И рассказывая об этом эпизоде, Ольга Николаевна обронила, что император «всегда был против елок».
Однако традиция уже сложилась, и «пожароопасные» рождественские елки, так радовавшие детей, продолжали проводиться.
А рождественские подарки вспоминались спустя долгое время после самого Рождества.
Так, в июле 1838 г. Николай I в письме к сыну Николаю упомянул: «Надеюсь, что мои безделки на Рождество тебя позабавили; кажется, статуйка молящегося ребенка мила: это ангел, который за тебя молится, как за своего товарища».
Царская семья не забывала одарить подарками и свиту.
После раздачи взаимных «семейных» подарков все переходили в другой зал Зимнего дворца, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный фарфоровыми вещами, изготовленными на императорской Александровской мануфактуре.
Здесь разыгрывалась лотерея.
Николай I выкрикивал карту, выигравший подходил к императрице и получал выигрыш – подарок из ее рук.
Пожалуй, самым запомнившимся современникам рождественским подарком в период царствования Николая I стал подарок его дочери, великой княжне Александре Николаевне, в декабре 1843 г.
Дело в том, что накануне в Петербург прибыл ее жених.
Родители скрыли это от дочери, и когда двери Концертного зала Зимнего дворца растворились, дочь Николая I нашла своего жениха привязанным к своей елке в качестве подарка с фонариками и «конфектами».
Наверное, для нее это стало действительно рождественским чудом.
На это Рождество подросшие дочери Николая I в Концертном зале Зимнего дворца нашли на «своих» столах уже «взрослые» подарки.
Великая княжна Ольга Николаевна получила от родителей на Рождество в декабре 1843 г. «чудесный рояль фирмы Вирт, картину, нарядные платья к свадьбе Адини и от Папа браслет с сапфиром – его любимым камнем».
А для Двора и светского общества состоялся традиционный праздник с лотереей, на которой разыгрывались прекрасные фарфоровые вещи – вазы, лампы, чайные сервизы и т. д.
После смерти Николая I его сын, молодой император Александр II, продолжил традиции, сложившиеся во время царствования отца.
24 декабря 1855 г. в сочельник елка была устроена на половине императрицы Марии Александровны «в малых покоях».
Поскольку в 1855 г. продолжался годичный траур по умершему Николаю I, то на елке присутствовали только «свои».
К «своим» по обыкновению отнесены фрейлины Марии Александровны – Александра Долгорукая и Анна Тютчева.
Все было как обычно: особая елка для императрицы, елка для императора, елка для каждого из детей императора и елка для каждого из детей великого князя Константина.
Вся Золотая гостиная превратилась в целый лес елок.
Выложенные под елками подарки фактически превратились «в выставку игрушек и всевозможных прелестных вещиц. Императрица получила бесконечное количество браслетов, старый Saxe (саксонский фарфор), образа, платья и т. д. Император получил от императрицы несколько дюжин рубашек и платков, мундир, картины и рисунки».
Следует отметить, что к проведению этих рождественских елок и лотерей готовились не только взрослые, но и дети.
Так, 27 декабря 1861 г. великие князья Александр и Владимир на половине императрицы несколько часов готовили елку, а затем наклеивали билетики на книги для проведения лотереи.
Даже когда семья в силу обстоятельств была разлучена, елки в Зимнем дворце проводились по устоявшейся традиции.
Например, на Рождество 1864 г., когда за границей находился тяжело больной наследник Николай Александрович и лечившаяся в Ницце императрица Мария Александровна, в Петербурге прошла традиционная рождественская елка.
На шести столах разложили присланные императрицей тщательно завернутые подарки.
Четыре стола из шести предназначались для подарков от императрицы Марии Александровны Александру II и их сыновьям: Александру, Владимиру и Алексею.
На двух столах лежали подарки для великого князя Константина Николаевича и его сына Николая Константиновича.
Александр II сам читал письмо императрицы, и, следуя инструкциям, юноши вскрывали один за другим подарки.
На другой день, в Рождество, зажгли вторую елку для прочих членов Императорской фамилии и ближайших ко Двору должностных лиц.
В свою очередь мать и сын, находившиеся в Ницце, устроили рождественскую елку для себя.
Это было очень грустное Рождество.
Наследник-цесаревич Николай Александрович умирал.
В декабре он уже не вставал с постели.
Накануне Рождества Мария Александровна устроила в спальне цесаревича своеобразную елку.
Посреди комнаты поставили померанцевое дерево, увешанное золотистыми плодами, на его ветвях красовались фотографические портреты лиц свиты императрицы и самого наследника.
Поскольку круг посетителей цесаревича ограничен, и свита не могла присутствовать на «елке», то все они были представлены на снимках.
Эта затея матери развлекла и позабавила больного цесаревича.
На другой день, в Рождество, императрица устроила у себя другую такую же елку для своего Двора и находившихся в Ницце знатных русских: «Собрание было очень оживленное и веселое».
Традиция процедуры рождественских праздников сложилась в Зимнем дворце еще во второй половине XVIII в.
Собственно рождественские праздники начинались со всенощной службы в малой дворцовой церкви.
Как правило, это семейный праздник, с приглашением только «своих».
На богослужении присутствовали лишь императорская чета и все их дети.
После службы все направлялись в Золотую гостиную Зимнего дворца, где каждого ожидала своя елка.
Подарки подбирались очень тщательно, с учетом склонностей, желаний и увлечений каждого из членов семьи.
Однако царская семья не могла остаться в своем узком кругу даже в рождественскую ночь.
На елку приглашались и те, кто фактически становились со временем почти членами императорской семьи: няни и воспитатели, то есть те, кто растил царских детей, отчасти заменяя им родителей.
Так, в 1860-х гг. на елках в обязательном порядке присутствовала фрейлина и воспитательница А.Ф. Тютчева, няня Е.И. Струтон и Д.С. Арсеньев, воспитатель младших сыновей Александра II.
Примечательно, что рождественское настроение овладевало не только детьми, но и взрослыми.
Все с удовольствием готовились к празднику, обдумывали, какие подарки выбрать для родных и близких, и с удовольствием радовались подаркам, оказывшимися под «их» елкой.
Уже выросший (16 лет) великий князь Сергей Александрович записал в дневнике 24 декабря 1873 г.: «Была чудная елка! Как мы наслаждались, подаркам не было конца! Мари получила чудные драгоценности! Китти была и очень радовалась».
Примечательно, что няня царских детей Е.И. Струтон (Китти) разделяла радость всей семьи.
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. рождественские традиции пришлось нарушить.
В семье возникли разногласия.
Императрица Мария Александровна желала провести рождественские праздники как можно скромнее по случаю продолжавшейся войны.
Как писал ее сын Сергей Александрович: «Мама решила, что елок не будет у нас совсем в этом году и праздники грустные будут», однако «Папа потребовал одну большую елку в Золотой гостиной».
Надо заметить, что рождественские подарки имели свою материальную составляющую, впрочем, она, конечно, не особенно интересовала хозяев огромной Империи.
Как правило, приготовлением елок на Рождество занимались кондитеры.
Обычно им выдавался аванс на их «обустройство», а после предоставления счета происходил окончательный расчет.
При Александре II (1855–1881 гг.) аванс обычно составлял 500 руб.
Но при этом в 1878 г. все рождественские елки обошлись в 880 руб., с бронзовыми и другими украшениями, сюрпризами, картонажем и фруктами.
В 1879 г. елки стоили 780 руб., кроме этого, появились дополнительные расходы в 480 руб. на елку, отправленную в Ниццу, где проводила зиму больная императрица Мария Александровна. Таким образом, в этот год рождественские елки обошлись дворцовому ведомству в 1260 руб.
На Рождество и Новый год в 1870-х гг. устанавливалось, как правило, пять елок.
Из них три большие елки для императора, императрицы и цесаревича – «на обыкновенных столах».
По счету кондитера Петра Прядина в 1880 г. две елки «с бронзовыми украшениями» обошлись по 45 руб., три другие елки «с обыкновенными украшениями» стоили по 25 руб.
Елочные подарки включали в себя: «сюрпризы французские» (95 шт. по 2 руб.), «конфекты» (75 кульков по 1 руб. 43 коп. за фунт), мандарины (150 шт. по 1 руб. 45 коп. за десяток), яблоки (150 штук по 1 руб. за десяток), чернослив французский (только для великих князей, 9 ящичков по 2 руб. 50 коп.).
Кроме этого, за границу отправили великим князьям Сергею и Павлу Александровичам сюрпризы и конфеты.
От стандартного «подарочного рождественского набора» отличался только подарок Александру II, ему в «комплект» включили ящичек абрикосов «пат де абрикос» (одна коробка за 3 руб.).
Таким образом, в 1880 г. придворные кондитеры укомплектовали 75 «базовых» стандартных рождественских подарков, в каждый из которых входили: французские сюрпризы, конфеты (по фунту), яблоки и мандарины по 2 шт.
Великим князьям добавлен чернослив. Все подарки обошлись в 972 руб.
Как мы видим, по сегодняшним стандартам, подарок очень скромный, прямо-таки сиротский, но «базовый комплект», конечно, дополнялся и личными подарками членов императорской семьи.
Следует отметить, что с началом «террористической охоты» на Александра II никто из членов императорской семьи не мог позволить себе ходить по магазинам, лично выбирая подарки.
Образцы подарков присылались в Зимний дворец поставщиками Императорского двора, и именно из них отбирались личные подарки.
В дневниковых записях великих князей в 1870-х гг. встречаются упоминания о том, что рождественские елки организовывались и для детей слуг.
24 декабря 1874 г. великий князь Сергей Александрович целый день занимался подготовкой елки «для детей людей».
В этот же день в Белом зале состоялась и семейная елка со всеми традиционными подарками.
На следующий день семья отправилась в Аничков дворец, где были обед и елка «у Саши для детей».
При Александре III Рождество, как правило, отмечалось в Гатчинском дворце.
Готовиться начинали заранее: выбирали подарки для гостей, отбирали фарфоровые и стеклянные вещи для лотереи и подарков.
Надо заметить, что при Александре III ситуация с практикой подбора подарков изменилась.
Волна терроризма в России на рубеже 1870—1880-х гг. совершенно исключила возможность личного посещения магазинов членов императорской семьи.
То, что могли себе позволить члены семьи Николая I и Александра II (в 1860-х гг.), для семьи Александра III было невозможным.
Поэтому образцы подарков присылались магазинами во дворец, а уже из них отбирались собственно подарки.
Проблема заключалась в том, что эти образцы из года в год повторялись, поэтому дети старались смастерить что-нибудь сами.
Так, однажды маленькая великая княжна Ольга Александровна подарила отцу мягкие красные туфли, вышитые белыми крестиками.
Ей было так приятно видеть их на нем.
Изменился и сам характер подарков.
Так, подарок Марии Федоровны своему мужу в декабре 1881 г. можно трактовать по-разному.
Дело в том, что это был американский револьвер смит-вессон № 38 (35 руб.), к которому прилагались 100 патронов (7 руб. 50 коп.) и кобура (5 руб.).
Можно назвать это «хорошим мужским подарком», а можно его воспринять как намек на террористическую угрозу, она в полной мере сохраняла свою реальность в конце 1881 г.
Примечательно, что своим мальчикам – Николаю и Георгию – императрица подарила по хорошему английскому ножу, вполне сопоставимых по цене с револьвером.
Как правило, в Гатчинском дворце для царской семьи и братьев императора ставили 8—10 елок в Желтой и Малиновой гостиных.
К всенощной съезжалась вся царская семья – великие князья с семьями.
Кто не приезжал в сочельник, появлялись утром к литургии и праздничному завтраку в Арсенальном зале, на который приглашались лица по списку.
Хотя из года в год процедура Рождества повторялась, но от этого она не становилась менее радостной не только для детей, но и для взрослых.
Сестра Николая II вспоминала, как отец, император Александр III, звонил в колокольчик, и все, забыв про этикет и всякую чинность, бросались к дверям банкетного зала.
Двери распахивались, и «мы оказывались в волшебном царстве».
Весь зал был уставлен рождественскими елками, сверкающими разноцветными свечами и увешанными позолоченными и посеребренными фруктами и елочными украшениями.
Шесть елок предназначались для семьи и гораздо больше – для родственников и придворного штата.
Возле каждой елки ставили маленький столик, покрытый белой скатертью и заваленный подарками. Дочь Александра III Ксения вспоминала, что на елку 1884 г. она «получила много вещей», а на елке «хлопали хлопушки».
Младший брат Николая II Михаил писал в дневнике, что накануне Рождества он «валялся в кровати и думал о елке».
Вскоре праздник заканчивался, и елки, простоявшие во дворце три дня, убирали.
Снимали украшения с елок дети: «Все изящные, похожие на тюльпаны подсвечники и великолепные украшения, многие из которых были изготовлены Боленом и Пето, раздавались слугам.
До чего же они были счастливы, до чего же счастливы были и мы, доставив им такую радость!» – вспоминала великая княгиня Ольга Александровна.
При Александре III было положено начало традиции посещения других многочисленных елок членами Императорской фамилии.
Так, ежегодно 25 декабря после фамильного завтрака ехали с детьми и великими князьями в манеж Кирасирского полка на елку для нижних чинов Собственного Его Величества конвоя, Сводно-гвардейского батальона и Дворцовой полиции.
На следующий день елка повторялась для чинов, бывших накануне в карауле.
Императрица Мария Федоровна лично раздавала солдатам и казакам подарки.
Для офицеров праздник устраивался 26 декабря в Арсенальном зале Гатчинского дворца.
Напротив бильярда стояла елка и стол с подарками, после раздачи даров, всех угощали чаем.
Александр III считал своим долгом разделить рождественские праздники с людьми, обеспечивавшими его личную безопасность.
С началом нового царствования все традиции, впитанные Николаем II с детства, продолжались при Императорском дворе вплоть до 1917 г.
В декабре 1895 г. император Николай II впервые встречал Рождество в Зимнем дворце мужем и отцом.
Он записал в дневнике 24 декабря: «В 6 1/2 пошли ко всенощной и затем была общая Елка в Белой комнате… Получил массу подарков от дорогой Мама и от всех заграничных родственников».
Затем 25 декабря: «В 3 ч. поехали в придворный манеж на Елку Конвоя и Сводного батальона.
Как всегда были песни, пляски и балалайки.
После чаю зажгли маленькую елку для дочки и рядом другую для всех женщин, Алике и детской».
26 декабря «В 2 1/2 ч. отправились в манеж на Елку второй половины Конвоя и Сводного батальона. После раздачи подарков смотрели опять на лезгинку и пляску солдат».
27 декабря была «Елка офицерам».
Таким образом, начиная с Александра III, рождественские праздники для императорской семьи стали важной частью публичной демонстрации «нерушимого единства» царя и его личной охраны.
Конечно, из этой череды обязательных праздничных мероприятий старались выделить время и для семейной елки с обязательными взаимными подарками.
4 декабря 1896 г.: «В 4 часа устроили елку для дочки в нашей спальне».
В этот день Александра Федоровна недомогала, а у царя «трещала голова», поэтому они в 11 вечера легли поспать, а затем, проснувшись через час, «показали наши взаимные подарки. Оригинальная Елка в первом часу ночи в спальне!!!».
Хотелось бы подчеркнуть, что тогда рождественские праздники не носили характера «всенародного праздника», а являлись тихим, семейным делом.
Естественно, царем незатейливо подводились и итоги года: «Не могу сказать, чтобы с грустью простился с этим годом. Дай Бог, чтобы следующий, 1897 г. прошел бы так же благополучно, но принес бы больше тишины и спокойствия».
Няня царских детей англичанка Маргарет Эггер впервые наблюдала русское Рождество в декабре 1900 г.
В этом году рождественские праздники проводились в Александровском дворце Царского Села.
По ее словам, во дворце установили не менее 8 елок, в их украшении принимала участие сама императрица.
Кроме этого, Александра Федоровна выбирала подарки для всего окружения императорской семьи, от офицеров охраны и до лакеев с истопниками.
Для царских дочерей и их няни установили отдельную елку.
Под елкой положили музыкальную шкатулку, она наигрывала бессмертное: «Ах, мой милый Августин, Августин…»
Подарки для детей разместили на отдельных столиках, установленных вокруг елки.
Остальные праздники Рождества в семье Николая II проходили по сложившейся «схеме».
Менялось только количество детей, и с 1904 г. праздник Рождества отмечался в Александровском дворце Царского Села.
Поскольку детей поселили на втором этаже дворца, то 24 декабря 1904 г. рождественскую елку впервые установили у детей «наверху».
В этот же день, к вечеру, семьей поехали в Гатчинский дворец к вдовствующей императрице Марии Федоровне.
Там, после всенощной, «внизу» устроили елку «для всех».
Около 11 часов вечера Николай II с женой вернулись в Царское Село, где «устроили свою елку в новой комнате Алике».
В следующие два дня члены императорской семьи присутствовали на рождественских елках, устроенных для различных подразделений охраны.
В последующие годы все повторялось без изменений.
Многочисленные елки для охраны, елки с родственниками, домашние елки, в которых стали принимать участие и дети.
Для них устраивались отдельные елки.
Так, 24 декабря 1905 г. «В 4 часа была елка детям наверху».
Готовились и личные подарки. 28 декабря 1905 г. царь «убрал рождественские подарки по комнатам».
У родителей была «собственная елка».
В 1906 г. Николай II записал: «В новой комнате Аликc была наша собственная елка с массой прекрасных взаимных подарков».
Одна из мемуаристок упоминает, что императрица имела маленькую «рождественскую» слабость: «Она непременно хотела, чтобы свечи на елке задувала она сама. Она гордилась тем, что особенно сильной струей воздуха ей удавалось погасить самую верхнюю свечу».
Когда дочери подросли, их стали привлекать к посещениям елок, организованных для охраны.
Даже появились специфические выражения «елка первой очереди», «елка второй очереди».
Посещение этих обязательных елок было важной частью публичной «профессии» царя.
После того как началась Первая мировая война, многое в жизни страны изменилось.
24 декабря 1914 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна записала в дневнике: «Впервые в этом году мы с ней (Ксенией. – И. 3.) встречали Рождество без настоящей рождественской елки».
Источник Версия для печати