— Господин Ле Пен, вот расскажите, какими были идеалы вашей юности?
— Идеалы моей юности были взращены на идеях патриотизма. Мой отец сражался и умер за Францию — его судно подорвалось на немецкой мине. Так я оказался на попечении у государства. И то, как государство обо мне заботилось, произвело на меня неизгладимое впечатление. Я очень благодарен своей стране. И вот с юных лет я верно служу этому своему "приёмному родителю". Сначала я пошел в армию — служил в Индокитае и Алжире. А после окончания колониальных войн началась моя служба на политическом поприще, где я тоже защищал Францию от сыплющихся на нее ударов, от ненастных ветров и бурных течений.
— Скажите, а почему вы всегда так враждебно относились к коммунизму?
— У меня на то есть несколько причин. Во-первых, я вырос в католической культуре, а коммунизм и христианство, на мой взгляд, это противоположности. Ведь коммунизм отрицал свободу, духовность и являл собой путь к отчуждению. Я уже не говорю об утопизме и бесплодности этого учения. Да и с построением социальной справедливости у коммунизма все было далеко не так гладко. Кроме того, Коммунистическая партия Франции была, скорее, ретранслятором интересов СССР — "партией интернационального социализма", а не партией французских рабочих и Франции вообще.
— Ну, так сказать, повальное увлечение коммунистическими идеями уже в прошлом… А в чем вы видите угрозы сегодняшнего дня?
— На сегодняшний день коммунистическая угроза, растаявшая 20 лет назад, уступила место другой смертельно опасной утопии — глобализации. Это новая интернационалистская и материалистическая идеология. И у нее одна-единственная цель — довести до максимума выгоды крупных капиталистов в ущерб национальным государствам и их народам. Кстати, социалистический интернационализм шел по стопам исламизма и его мучеников. И обе идеологии (коммунизм и глобализм) роднит то, что они хотят подорвать основы греко-христианской цивилизации и поставить на ее место иную цивилизацию, чуждую нам.
— Раз уж мы заговорили о глобализации, давайте поговорим о будущем американской цивилизации, будущем западной цивилизации в целом. Вот недавно в США на второй президентский срок был переизбран Барак Обама. Как вы считаете, после этого переизбрания что-то изменится?
— Переизбрание Обамы ничего не добавит и не убавит в американской цивилизации. Соединенные Штаты — это сила, которая находится на стадии экономического упадка (несмотря на экспорт сланцевого газа), а также упадка геостратегического. Поборники этой империи прилагают всяческие ухищрения, для того чтобы как-то отсрочить ее крах, но тщетно. В экономическом плане США беспрерывно опутывают себя долгами. К слову, Федеральный американский банк — единственный, кто покупает боны американского казначейства, создавая при этом все больше и больше долларов, что неизбежно закончится крахом американской валюты.
В военном отношении Штаты постоянно стремятся нанести вред иным мировым силам, а именно — России. Мы сегодня это наблюдаем на примере Сирии, из-за которой в ООН происходят столкновения двух концепций — концепции уважения к существующей власти (Россия, Китай) и концепции поддержки вооруженных восстаний, зачастую движимых экстремистскими и другими опасными мотивами (США и другие страны Запада).
И вот такие вооруженные восстания не заканчиваются ничем хорошим: в Тунисе и Египте они привели к власти исламистов, а в Ираке обернулись анархией и полным расколом в обществе. И если Запад будет продолжать принимать в свои объятья миллионы иммигрантов-мусульман и поддерживать исламистов в арабо-мусульманских странах, то будущее всего Запада представляется довольно мрачным. Под вопросом стоит само его выживание.
— Поговорим о частном…Господин Ле Пен, чем вы объясняете нынешнюю изоляцию Национального Фронта? И почему со стороны французских избирателей не было должной поддержки?
— Изоляция Национального Фронта — это, главным образом, пропаганда, осуществленная французской прессой (которая, в свою очередь,находится в руках финансовых групп) и некоторыми политиками на местах. И против всей этой системы Национальный Фронт должен бороться в одиночку — один против всех. Но даже несмотря на все это, президент Национального Фронта Марин Ле Пен получила около 18 процентов голосов избирателей на последних президентских выборах. Реалистичное понимание сложившейся в стране ситуации и меры к ее спасению, предложенные Национальным Фронтом, поспособствуют росту нашей популярности среди французских избирателей.
— Почему во втором туре вы не поддержали Саркози?
— В 2007 году Николя Саркози в своих выступлениях во многом повторял нас или был близок к идеям Национального Фронта, обратив таким образом на свою сторону наших избирателей. Но та политика, которую он в действительности проводил в течение своего пятилетнего президентства, полностью противоречила его обещаниям. Он изъявлял желание ограничить иммиграцию — однако иммиграция никогда еще не принимала таких масштабов, как во время его президентского правления. Он говорил, что хочет покончить с преступностью, но она стремительно росла…
По всем направлениям Саркози проводил политику, противоречащую интересам Франции: повышение налогов, ускорение европейской интеграции… При таких условиях зачем нам было поддерживать Николя Саркози?
— А что вы думаете относительно непрестанных покаяний Франсуа Олланда? Как вы считаете, зачем он это делает?
— Покаяния господина Олланда (например, касательно войны в Алжире) — это всего-навсего изъявление благодарности тем, кто содействовал его избранию: 90 процентов мусульман, имеющих французское гражданство, предпочли Олланда Саркози, который лишь фактически услужил им, однако все равно придерживался консервативной линии. И я считаю такие покаяния преступными. С одной стороны, они не имеют под собой никакой исторической основы, с другой стороны, могут вызвать волну негатива со стороны выходцев из иммигрантских семей. Подобные покаяния подрывают основы национального сознания и национальной гордости.
— Господин Ле Пен, мы не можем не задать вам вопрос о России. В чем вы видите причину агрессивности Европы по отношению к России? И считаете ли вы Россию демократической страной?
— Европейские нации сдают свои позиции по всем направлениям. Они даже не в состоянии разглядеть геостратегический динамизм России, которую лет 15 назад все уже считали мертвой. И Европейский союз — это самая настоящая олигархия, в которой большая часть тех, кто в действительности принимает решения, не обладают необходимой легитимностью. И вот такому институционному монстру легче давать уроки демократии целому миру, чем самим следовать принципам демократии. Россия, конечно, не является образцово-показательной демократией (да и где в природе найти такую демократию?), но никак не Европе давать России уроки по этому предмету!
— Вы, как политик, каким видите будущее российско-европейских отношений?
— Если говорить о моей точке зрения на отношения России и Европы, то я обеими руками за гармоничный и динамичный союз, основанный на желании построить общее будущее, общую судьбу. Я, вообще, за создание союза северных пространств — от Бреста до Владивостока. Дело в том, что у России и стран Европы много общего, в том числе много общих политических интересов. В условиях мировой нестабильности, демографических проблем (демографический взрыв — в одних регионах, демографическая "зима" — в других) совершенно очевидно, что конструктивные отношения России и Западной Европы будут очень даже кстати. Но это, к сожалению, не в интересах Соединенных Штатов и транснациональных корпораций. И очевидно, что правящие касты будут этому сопротивляться всеми силами.
— Как же противостоять анлантизму?
Вы знаете, я долгое время весьма благожелательно относился к НАТО. Это было во времена, когда советские танки находились на расстоянии пятиста километров от французской границы, а СССР исповедовал воинствующий мессианизм, который поддерживался рядом европейских стран (точнее коммунистическими партиями этих стран, которые были настоящими троянскими конями этой системы).Сегодня же этой угрозы нет, она исчезла, поэтому у атлантизма, по сути, нет больше причин для существования. Однако атлантизм существует и является системой, которая помогает американским вооруженным силам и европейским вспомогательным формированиям организовать и осуществлять военные удары.
Заметьте, вмешательство НАТО в какую бы то ни было ситуацию всегда заканчивалось анархией. Примеры тому — страны бывшей Югославии, где с натовских времен правят исламисты и мафия; Ирак, где уже в течение 10 лет царит хаос; Ливия, чей лидер был убит (конечно, Каддафи был диктатором, но, как и Садам Хусейн, он был гарантом безопасности своей страны). Следовательно, нужно покончить с атлантизмом, который превратился в ласковое наименование американского империализма!
Вы меня до этого спрашивали, почему Национальный Фронт не поддержал Саркози во втором туре президентских выборов. Так вот к своему ответу добавлю следующее: потому что Саркози содействовал полному возврату Франции в НАТО, хотя к концу 60-х годов генерал де Голь полностью вывел страну из-под объединенного командования.
— Еще хотелось бы коснуться такой щекотливой, но вместе с тем очень актуальной темы, как исламизация Европы. В последнее время особенно бурно обсуждается вопрос строительства в европейских странах мечетей, то есть нужно их строить или нет (особенно когда речь идет о помощи со стороны государства). На чьей стороне вы?
— Здесь я непримиримый противник. Ислам — это не только религия, это цивилизация, это отдельная юридическая система, которая во многих случаях совершенно противоположна нашим традициям, обычаям и вековым законам. Благоприятствовать развитию ислама в лоне наших наций, имеющих христианские корни, очень и очень опасно; и, как говорил французский историк Эрнест Ренан в XIX веке, "ислам был либеральным, когда был слабым, и жестоким, когда был сильным". И если сегодня в наших странах мусульмане могут жить в мире с христианами или с неверующими, то что будет (учитывая и демографическую ситуацию, которая им только на руку), если они превратятся в большинство или, по крайней мере, станут настолько сильными для того, чтобы заставить нас уважать их обыкновения? Никогда в истории ислама (когда его адепты были у власти) не уважалось меньшинство и ему не давались равные с мусульманами права. Сам Коран не только дает им на это право, но также и принуждает к таким действиям.
— Неужели обличаемая вами исламизация неотвратима?
— Исламизация — это ни что иное, как последствия активной иммиграции в Западную Европу, главным образом из стран мусульманской Африки. Поэтому исламизация не является чем-то неотвратимым. Мы ведь можем запретить иммиграцию из мусульманских стран, а также принудить тех, кто уже проживает у нас, подстроиться под наши нравы и обычаи. И если их это не устраивает, то они совершенно свободно могут практиковать свой уклад жизни в других странах. Как показывает история, люди ко многому привыкают…
— Изменения — это зачастую развитие. Разве не так?
— Только не в этом случае. Например, во Франции население уже ощутило на себе негативные моменты исламизации. Исламизация начинает затрагивать повседневную жизнь французов: на улице — женщины, закутанные в покрывало; стало меняться (в сторону ухудшения) отношение к женщинам; в школьных столовых запрещают свинину, строятся мечети с минаретами… И все это сопровождается чудовищными выходками и преступлениями экстремистов…
— В заключение нашей беседы хотелось бы задать вопрос по Сирии и Ливии. Как вы расцениваете политику Запада, а также позицию России в отношении этих стран?
— Западная политика в отношении подобных стран преступна, потому как она замещает или имеет целью заместить режимы, которые хоть и являются диктаторскими, но, тем не менее, обеспечивают мир, стабильность, а также уважение к иноверцам. И вот благодаря Западу на смену таким режимам приходят исламисткие диктатуры, которые ставят иноверцев перед одним-единственным выбором — чемодан или гроб…
Доказательство этому — один из слоганов сирийских повстанцев: "христиан — в Ливан, а алауитов — на кладбище". Но западные силы, поддерживающие разрушителей, предпочитают в таких случаях затыкать себе уши. Российская же политика в этом вопросе является более продуманной: она уважает суверенитет и государственную целостность, но при этом сохраняет реалистичный и прагматичный взгляд на ситуацию.
