Русские государственные термины — одна из граней этой самобытности, подчёркивающие неповторимую оригинальность пути, который русское Самодержавие вместе с русским народом проделало в отечественной истории.
Их смысловая внутренняя непохожесть на правовые понятия других народов свидетельствует о культурной зрелости и самостоятельности развития русской власти.
Смена политической веры, произошедшая у нас после революции 1917 года, сильно обеднила отечественный политический язык. Республиканские демократы стали бездумно переносить на нашу почву западно-европейскую терминологию, никоим образом не связанную с реальными событиями нашей национальной истории. Подражательность, искусственность установившейся в России республиканской системы поставили нас не только в идеологическую зависимость от смыслов, сформировавшихся в чужом для нас мире, но и неизбежно привели к попыткам отменить устоявшиеся национальные представления о государстве и власти.
По политическим трафаретам, выдуманным или сложившимся под воздействием чужих исторических событий и иных культурно-исторических типов, вот уже целое столетие в организм России пытаются трансплантировать клоны западных политических институтов.
Демократически мыслящие социальные хирурги раз за разом пытаются вживить в наше тело то либеральный парламентаризм, то пролетарскую диктатуру, то республиканский федерализм, то партийные выборы.
Трансплантируемые западные учреждения на нашей почве либо неузнаваемо мутируют, либо по истечении некоторого времени отторгаются организмом. Время для продолжения этих экспериментов закончилось, как и лимит на революции.
Если мы хотим продолжить свою самостоятельную историю, пора вернуться к культивированию русской государственной терминологии.
Благо Отечества
Понятие «благо» в русском языке заключает в себе разнообразный смысл: добра, пользы, удовлетворения потребностей, процветания. Современные республиканские избранники, попадая во власть, клянутся исполнять писаную конституцию.
Русские же Цари, восходя на прародительский престол, при короновании коленопреклоненно давали другой священный обет: «Да будет сердце Его в руку Божию, во еже вся устроити к пользе врученных Ему людей и к славе Божией».
Благо Отечества как доброделание, как служение государственной общей пользе всегда было целью Русского Самодержавия. Беря на себя подобное служение, давая обещание Богу употреблять получаемую власть к пользе врученных Царю людей и к славе Божией, Самодержец в священном короновании, по сути, клянётся в том, что благо Отечества будет главной целью его государственной политики. Это совсем не то, что положить руку на легко изменяемый текст республиканской конституции и поклясться несколько лет следовать этому закону.
Подобная царская клятва, неразрывно связанная со священным миропомазанием, сродни монашеским обетам, налагающая на произносящего её слова тяжелейшее пожизненное бремя государственного служения.
Надо сказать, что сознанием этого властного образа Государи проникались, будучи ещё наследниками престола. Так, при достижении совершеннолетия, в 16 лет, цесаревич приносил особую присягу, в которой обещал способствовать «всему, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной относиться может».
Таким образом, обещание Государей стремиться ко благу Отечества как цели царского служения, произносимое в церкви перед Самим Богом значительно страшнее и, несомненно, более ответственно, чем любая республиканская присяга.
И сами Русские Государи хорошо понимали это. Императрица Екатерина II писала: «Какой предлог самодержавного правления? Не тот, чтобы у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большого ото всех добра».
Император Николай II, вступая на престол, в Высочайшем манифесте от 20 октября 1894 года говорил: «Приемлем священный обет перед лицом Всевышнего всегда иметь единою целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастия всех Наших верноподданных. Всемогущий Бог, Ему же угодно было призвать Нас к сему великому служению, да поможет Нам».
А в своей тронной речи 27 апреля 1906 года Государь Император напоминал: «Всевышним Промыслом врученное мне попечение о благе Отечества побудило Меня призвать к содействию в законодательной работе выборных от народа».
Русская консервативная мысль также посвятила немало страниц разъяснению монархического служения благу Отечества. Но мы приведём здесь только слова профессора В.Д. Каткова (1867–1919): «Власть — подвиг тяжелый, ответственный… удел того, на кого пал рок. Царь — великий подвижник, жертвующий собой по решению судьбы для блага народа, берущий на себя бремя управления, как солдат берет бремя защиты родины… Миссия русского самодержавия не в том, чтобы поглотить собой русское государство с его интересами, а в том, чтобы содействовать его развитию, очистить место и создать благоприятные условия для его жизни и успеха… Кто хочет служить народу, кто любит свою Родину, кому дороги её благополучие, честь, слава, будущее, тот должен служить русскому самодержавию».
Власть царская понималась её носителями как тяжкое бремя, положение души за други свои, а не как некая почётная и приятная привилегия.
Проникнутое столь высоким пониманием своей государственной роли Самодержавие становилось орудием высших нравственно-политических идеалов общественной жизни.
И потому мы рассматриваем возрождение Самодержавие как восстановление политического института, специализирующегося в нашей истории на достижении Блага нашему Отечеству.
