- Вы родились в Испании, ребенком жили во Франции, учились в Англии, служебную карьеру начинали в Бельгии и Люксембурге, ныне работаете попеременно в Великобритании, Бельгии, Швейцарии. Впервые в России побывали в 1992 году. Где Ваш дом?
- С самого младенчества меня воспитали в мысли, что моя родина – это Россия. Мы благодарны тем странам, которые предоставили убежище Императорскому Дому в трудные годы. Но Россия была и остается на первом месте.
- 1992. Вам 11 лет. Помните свои первые впечатления от России? Вы вообще понимали – кто Вы и куда приехали, или воспринимали эту поездку как турист?
- Мы приехали впервые на отпевание и похороны дедушки. Я очень переживал его смерть. В тоже время, как и любой ребенок, я быстрее, чем взрослые, переключался на новые впечатления. В Россию я приехал как в свою страну, и видел ее не как туристы, а как люди, для которых она родная и близкая. Я об этом даже специально не задумывался, это естественно, как воздух.
- А язык? Вы русским владеете с детства, но учили его как иностранный. Родными – на которых учились говорить, осваивали профессию – были испанский, французский, английский. На каком языке общаются в Вашей семье?
- Сохранение русского языка – это, действительно, самая большая проблема в изгнании. Все убеждения и идеи, веру и патриотизм можно передать на любых языках, а вот сохранение родного языка – наиболее тонкая и уязвимая сфера жизни вдали от Родины. Готов признать, что мне нужно еще много потрудиться над его совершенствованием. Говорю это без всякого стеснения. Я счастлив, что меня с детства, все-таки, научили говорить по-русски, и что я понимаю всё. А вот с разговорной речью немного хуже. Тем, кто не жил в иноязычной среде, трудно это понять. Но кто в нее попадает и долго находится, очень быстро начинает говорить с акцентом и думать на языке страны проживания, даже если с детства воспитывался в полностью русскоязычной среде.
В семье мы говорим на всех языках, а иногда на их смеси. Когда знаешь несколько языков, невольно ищешь именно те слова, которые наиболее полно выражают мысль. И тогда начинаешь соединять слова и выражения из разных языков. Начнешь фразу по-испански, продолжишь по-русски, а завершишь по-английски, еще вставив где-нибудь французское слово. Иногда бывает забавно – попутчики в самолете или в поезде не выдерживают и спрашивают: «А что это за странный язык, на котором Вы говорите?»
- У Вас и у Ее Императорского Высочества Государыни российское гражданство. Когда и как Вы его приняли? Трудна ли была процедура? Изменилось ли что-то в Вашей жизни по его получении? Какими еще гражданствами обладаете?
- Наше российское гражданство было восстановлено в 1992 году. Это был честный и справедливый шаг российских властей. Никаких затруднений мы не имели, наоборот, нас пригласили в посольство России в Париже и торжественно вручили паспорта. Еще с советским гербом на обложке. Отныне мы приезжаем в свою страну, как и все наши соотечественники. В Испании у нас тоже оформлены документы, так как пока мы живем заграницей, и нам необходима свобода передвижения.
- Де-юре, согласно Основному Закону Российской Империи, Вы – Наследник в изгнании. Де-факто - гражданин России, беспрепятственно в нее въезжаете и в любой момент можете поселиться в ней окончательно. Что мешает это сделать, - Ваше собственное нежелание, или причины объективного характера?
- Мы уже не в изгнании, но не все юридические вопросы, связанные с окончательным возвращение Императорского Дома на Родину, решены. Если бы мы были частными лицами, мы могли бы вернуться в любой момент. Но и моя мать, и я, мы обязаны сохранить Императорский Дом как историческую институцию. Мы не имеем никаких политических и имущественных претензий, но считаем справедливым, чтобы современное государство юридически определило статус Династии, как это произошло в большинстве государств, в том числе, бывших коммунистических. Когда решение состоится, мы вернемся на постоянное жительство в Россию. А пока стараемся приезжать как можно чаще.
- У Вас теплые отношения с российской властью – как светской, так и духовной. Вместе с тем, законодательно эти отношения не оформлены. Тема определения юридического статуса Российского Императорского Дома поднималась в ходе общения с руководством страны? У него, руководства, есть стратегия решения этого вопроса, или оно об этом вовсе не думает?
- Наша позиция относительно статуса неоднократно публично озвучивалась и является общеизвестной. Любой желающий может с ней ознакомиться, задать вопросы, высказать аргументы. Но сами для себя мы ничего не требуем и не просим. Я уверен, что государственная власть современной России не против статуса Императорского Дома принципиально, но размышляет над тем, в какой момент такой акт наиболее уместен. Мы с уважением и терпением относимся к этой ситуации и стараемся быть полезными своей стране, не ставя никаких условий. Всему свое время. Иногда хочется, чтобы какие-то процессы развивались быстрее. Но любой плод должен созреть. Мы никуда не спешим, так как и за нами, и перед нами стоят века. А мы делаем то, что считаем свои долгом, независимо от того, что происходит вокруг.
- Вы и Ваша Матушка лично общались с бывшим и нынешним президентами России? С Патриархами Алексием II и Кириллом? Какое впечатление они на Вас произвели?
- С президентами, в основном, общались дедушка, мама и бабушка. В сентябре прошлого года мы виделись с президентом В.В. Путиным на Бородинском поле. Он очень приветливо с нами общался и на прощание сказал: «Приезжайте почаще».
С покойным Патриархом Алексием II и нынешним Патриархом Кириллом мне довелось общаться больше. Оба они проявили очень доброе отеческое отношение ко мне и заботу.
Патриарх Алексий II встал во главе церковного управления в сложнейший момент истории. Появившаяся свобода избавила от прежнего гнета, но породила множество новых трудностей. Почти вся жизнь Алексия II прошла в условиях, когда нужно было всеми силами сберечь хоть что-то из активно разрушаемого. А на патриаршем престоле ему пришлось давать направления и указания в деле беспрецедентного восстановления и созидания. И он с честью справился в этой миссией, обеспечил возрождение церковной жизни и оставил своему преемнику фундаментальную основу.
Святейший Патриарх Кирилл – первосвятитель следующего поколения. При нем Церковь от восстановления утраченного переходит к более активной деятельности, развивая проповедь христианских ценностей во всех сферах жизни. Можно быть уверенными, что при патриархе Кирилле никакие попытки вытеснить Церковь в некую резервацию не увенчаются успехом. Он человек с сильной волей, блестящий оратор, талантливый администратор. И при этом в общении с ним чувствуется его глубочайшая вера и мощная сила духа.
- Из того, что Вы наблюдаете в современной России – что претит и что вызывает уважение? Какие у нас «козыри» сравнительно с другими государствами, а чему стоит у них поучиться?
- Россия дает всему миру уникальный опыт единства в многообразии. В европейских странах сокрушаются над провалом проекта «мультикультурности». А у нас мультикультурность была и, слава Богу, еще остается естественным состоянием. Сосуществование в рамках единого государства, сотрудничество и взаимовыручка народов с разными традициями – ценнейшее достояние исторического развития России.
Очень важно, что в России люди не стесняются показать свою веру. Годы гонений не смогли искоренить религиозность. Наше современное государство светское, но оно с уважением относится к Православной Церкви и традиционным конфессиям, не пытается подменить светскость атеизмом и агрессивной секуляризацией общественной жизни.
Если же говорить о том, что огорчает… Наверное, нашим соотечественникам еще не хватает уважения друг к другу. В ХХ веке ценность человеческой личности и самой жизни оказалась приниженной. Каждому из нас нужно постоянно воспитывать в себе полноценную личность и помнить, что уважение к себе невозможно без уважения к другим.
- По материнской линии Вы принадлежите еще к одному Царскому роду - Багратион-Мухранских. Он один из старейших в Европе, ведет происхождение от псалмопевца Давида. Что для Вас Грузия? Знаете ли грузинский язык?
- В Грузии я был довольно давно, в середине 1990-х, когда в усыпальницу грузинских Царей в Мцхете перенесли прах моих прадедушки и прабабушки – князя Георгия Александровича и княгини Елены Сигизмундовны. Грузия – замечательная страна, в ней живет прекрасный благородный народ. Нам очень больно, что из-за политических причин между Россией и Грузией испортились отношения. Но я уверен, что это состояние временно, а дружбу между братскими православными народами никто не в силах разрушить. Грузинского языка, к сожалению, я не знаю. Только несколько слов и выражений.
- Недавно умерла Ваша бабушка, Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Леонида Георгиевна. 8 июля – ее день Ангела. Она интересный персонаж с биографией на три романа. Какое место она занимала в Вашей жизни? Как вы общались, были какие-то темы, к которым она обращалась постоянно в разговорах с Вами?
- Бабушка очень много мне дала. Она была человеком большой любви, очень остроумной, обладала мудростью и житейским опытом. Она много рассказывала о своей жизни. О людях, с которыми ее свела судьба. Она хорошо помнила и жизнь в СССР, откуда уехала в сознательном возрасте. Самые главные уроки из бесед с ней – никогда не следует терять веру, оптимизм и чувство собственного достоинства.
- Родители, бабушки, дедушки равно любят своих малышей, особенно если ребенок единственный, как в случае с Вами. Но само дитя нередко подсознательно выбирает кого-то одного. Кто из родных в детстве был для Вас ближе?
- Как мальчик я тянулся к дедушке. К великому сожалению, он ушел из земной жизни, когда я был еще ребенком. Но я навсегда запомнил его величественность, превосходное воспитание, сдержанность, спокойную мягкость, доброту к людям. Он обладал невероятной широтой интересов. Мог со знанием дела говорить о самых разных научных, духовных и культурных вопросах, потом тут же с увлечением заняться техникой – ремонтировать автомобиль, или конструировать модели самолетов, или кататься на го-карте, мог быстро переключиться от выполнения своих официальных обязанностей на беззаботную и радостную для него игру с детьми. В его личности удивительно гармонично сочетались приверженность традиционным устоям и открытость ко всему новому, современному.
- Ваш любимый праздник – сейчас и в детстве?
- Пасха и Рождество Христово. Помимо своего глубокого религиозного смысла, эти праздники наполнены трогательными дорогими воспоминаниями, напоминающими счастливые детские годы.
- Государя Николая Александровича Свои называли Ника, Государыню Александру Федоровну - Аликс. Каким именем поминаете их Вы – официальным, или семейным? У вас есть семейные прозвища?
- Прадедушка император Кирилл Владимирович и члены Династии его поколения, конечно, в семейном кругу продолжали говорить «Ники» и «Аликс». Для дедушки они были «дядя Ники» и «тетя Аликс», и так для нас и осталось в кругу семьи. В публичных выступлениях мы чаще употребляем сочетание «Государь-мученик», «святой Государь». Традиция давать уменьшительные имена сохранилась в нашей семье, как и во многих других семьях. Меня мама называет Гоги, кузена мамы – Главу Грузинского Царского Дома князя Георгия Ираклиевича называли Джорджи, старшую тетю мамы Великую Княгиню Марию Кирилловну «тетя Машка», мужа младшей тети великой княгини Киры Кирилловны принца Луи-Фердинанда – «дядя Лулу»…
- Идея Государства-Семьи и Государя-Отца подданных – одна из основополагающих для монархии как социального института. И, вероятно, это жесткая связка. Разрушение Семьи-Государства, упразднение Отцовства-монархии влечет за собой разрушение Семьи-социума и упразднение самих понятий «отец», «мать» (что мы с прискорбием наблюдаем в ряде западных демократий). Как Вам кажется, этот процесс необратим, или возможен ход назад?
- То, что неестественно, рано или поздно побеждается человеческой природой. История не раз это доказала. Например, безуспешными остаются все попытки уничтожить веру в Бога.Тоже самое относится к семье. Можно запретить какие-то слова, но нельзя отменить понятия и явления. Без отца и матери никто на свет не появится.
Любые абсурдные тенденции, безусловно, будут преодолены. Желательно, чтобы наша страна избежала прохождения через эту странную и вредную моду.
- Новейшая история не знает ни одного случая образования действующих монархий. Только низвержение. Почему?
- Несколько случаев восстановления монархии в новейшей истории имели место. В Европе это произошло в Испании, в Азии - в Камбодже. Во многих странах, прежде всего в Восточной Европе, царственные Династии хотя и не вернулись к политической власти, но вновь обрели весомое положение в обществе. Во Франции и Италии, где действовали законы об изгнании Глав Королевских Домов и их прямых наследников, эти дискриминационные меры теперь отменены. Так что динамика, в целом, положительная.
А принципиально новых монархий не возникает, скорее всего, потому, что бонапартизм в свое время стал хорошей прививкой против суррогата нелегитимной монархии. Если даже такой великий человек как Н.Бонапарт не смог обеспечить будущее монархии нового типа, то вряд ли это удастся сделать другим. Единственный уникальный феномен своего рода «монархии» нового типа – коммунистическая «наследственная республика» в Северной Корее. Она существует уже на протяжении трех поколений. Но вряд ли этот опыт может быть применен где-либо еще. У каждой страны есть своя монархическая традиция, нерасторжимо связанная в определенной династией и с целым комплексом идей, ценностей и норм. Если монархический принцип в той или иной форме возвращается в жизнь любого народа, то он может по-настоящему воплотиться только в легитимных преемственных наследственных формах.
- Современная политическая мысль рассматривает монархию как менее совершенный и менее прогрессивный способ правления. Платон и Аристотель называют ее одним из типов государственного устройства – наряду с демократией, олигархией, аристократией и пр. (они равнозначны, их нельзя сравнивать между собой. Уместно сравнивать «плохую» монархию с «хорошей», причем первую не обязательно свергать. Можно и чинить, - как не обязательно отрезать больную голову, а можно лечить). Наконец, монархисты полагают монархию оптимальной. Какая из этих позиций Вам ближе?
- Конечно, я совершенно не могу согласиться с тезисом, что монархия – это «менее совершенный и менее прогрессивный» способ управления. Если мы объективно рассмотрим историческую действительность, то увидим, что самыми эффективными модернизаторами были именно монархи. Среди республиканских лидеров успешных реформаторов гораздо меньше. А если кому-то из них что-то и удавалось, то такой страшной ценой, что потом плоды всех побед утрачивались. Конечно, монархи тоже не безгрешны, и цена их реформ для народов также бывала высока. Но, во-первых, они, как правило, и себя не щадили, не отсиживались в подземных бункерах, не прятались за чужими спинами в боях. Достаточно вспомнить Петра Великого. А во-вторых, все равно, и в общем численном, и в процентном соотношениях человеческие потери при монархии несоизмеримы с гигантскими потерями при республиканских режимах.
Вы употребили очень хорошее слово – монархия оптимальна. Она, действительно, не идеальна. Как у любого человеческого устройства, у нее есть целый ряд недостатков. Но она оптимальна, потому что возникла и развилась естественным образом. Изначальным способом организации человеческого общества была семья, потом развились более сложные родовые отношения, а когда возникла необходимость жить по праву в государстве, это государство тоже строилось по принципу семьи и рода. Монарх – это не просто правитель, а отец своего народа. Он – прирожденный арбитр, не обязанный властью ни одной из партий и групп, и поэтому способный выражать интересы всей нации в целом. Многие президенты к этому стремятся, но почти никому не удается. А если даже у кого-то приблизительно получается, то сначала на это уходит очень много времени, а потом неизбежно заканчивается с уходом конкретного лица. А в монархии этот принцип заложен институционально и действует независимо от смены монархов на престоле, их личных качеств и других субъективных факторов.
- Каков был Ваш круг общения? Были ли у вас друзья? Кто они - представители правящих Домов Европы, или и «простые смертные»?
- Среди моих друзей есть люди, принадлежащие к самым разным слоям общества. Я никогда не считал происхождение критерием для установления дружеских отношений.
- Как Вас воспринимают окружающие? Значит ли для них что-то Ваш статус? Досаждают ли Вам светские хроникеры и папарацци?
- Те, кто рядом со мной, ценят во мне, прежде всего, человека. К моему статусу наследника Дома Романовых они относятся с уважением и пониманием, но он не доминирует над дружбой или добрыми деловыми отношениями. Публичности я не люблю и стараюсь свести ее к минимуму. Публичность нужна только там, где она приносит пользу. Известные личности, конечно, должны быть готовы к тому, что их жизнь и деятельность пользуется повышенным интересом, и вести себя так, чтобы никогда не оказаться в неловком или постыдном положении. Но это не значит, что их нужно превращать в мух, помещенных под микроскопом. Каждый человек имеет право на личную жизнь, в которую посторонним вторгаться неприлично и непорядочно. Журналисты должны иметь элементарные этические представления, чтобы самим понимать, где проходит грань публичности.
- Со стороны кажется, что Вы ведете жизнь обычного молодого человека своего круга. Но, вероятно, существуют какие-то обязанности и ограничения, которые накладывает на Вас положение Наследника Российского Императорского Дома. Которые из них Вам в тягость, и какие в радость? Случалось – может быть, в детстве, - что Вы завидовали участи Своих «простых», не венценосных сверстников?
- 90 % обязанностей и ограничений являются общими для всех без исключения людей. Правила человеческого общежития, воспитания, поведения в домашней, рабочей, дружеской обстановке, соблюдение традиций и обрядов, примерно, одинаковы. И король, и президент, и дворник должны здороваться и говорить «спасибо», держать нож в правой руке, а вилку в левой, снимать головной убор при входе в церковь и разуваться при входе в мечеть…
Иногда любому человеку кажется, что ограничений слишком много. В действительности, почти все ограничения можно выразить одной фразой из Нового Завета: «Не делай другим того, чего не желаешь себе».
Может быть, кому-то покажется странным, но из тех обязанностей, которые у меня существуют дополнительно, как у Великого Князя, самыми утомительными я считаю те, которые, по мнению многих, являются наиболее привлекательными в «ремесле монарха». Исполнение церемониальных функций, участие в приемах и торжествах – вовсе не такое приятное и легкое времяпрепровождение, как кому-то кажется. Это тяжелая и далеко не всегда благодарная работа. Ты себе не принадлежишь, ты должен это делать постоянно, невзирая на свое самочувствие и настроение. Это очень тягостное ограничение личной свободы. Тем, кто не верит, могу только предложить попробовать организовать хотя бы одно такое мероприятие. Именно не прийти два-три раза в год, чтобы выпить бокал шампанского и поболтать с красивыми девушками, а самостоятельно организовать, находиться под пристальным вниманием всех присутствующих, никого не обидеть и создать всем праздник.
- Среди прочих обязанностей Наследника Августейшей фамилии – участие в церемониале. В 1998 году в Иерусалиме Вы принесли династическую присягу на верность Отечеству и Своей Августейшей матери. Расскажите, как и где проходила церемония, как к ней готовились, что испытывали.
- К присяге я готовился серьезно. Это не просто церемониальный момент, а своего рода инициация, вступление во взрослую жизнь. Господь судил так, что я оказался первым из наследников Дома Романовых, произнесшим слова своей клятвы в Святой Земле, у Гроба Господня. Присяга была мною принесена в Тронном зале резиденции иерусалимских Патриархов, в присутствии Патриарха Диодора. Это был великий иерарх вселенского Православия. Он уже очень болел, но нашел время встретиться с нами, стал свидетелем моей Присяги и благословил меня. Это навсегда останется в моей душе.
- Вероятно, Вы принимаете участие в семейных событиях других правящих и царственных семей, - днях Ангела, крестинах, свадьбах, похоронах. Это чисто формальные мероприятия, или они основаны на искренних дружеских отношениях?
- Все европейские Династии – большая семья. Мы не только «коллеги», но и родственники. Поэтому в наших отношениях невозможно разделить родственные, дружеские и официальные аспекты. Они всегда присутствуют вместе.
- При всей условности, современные европейские монархии – действующие институты. Как всякий живой организм, в последние годы они претерпели изменения в порядке престолонаследия, заключения браков и проч.. Основной вектор - «опрощение» (это выражаясь мягко). Российское династическое право более ортодоксально. Не менялось после революции 1917 года. Что Вы об этом думаете? Какой порядок более соответствует роли монархии в современном мире – консервация, или развитие?
- Развитие происходило раньше, должно происходить и впредь. Закон – это не гильотина, он не должен оборачиваться против людей. Каждый закон появляется в определенных исторических условиях. Когда меняются условия, эволюционирует и закон. Самое главное, необходимо общее уважение к праву и закону. Пока закон действует, его нужно соблюдать и исполнять. И видоизменение закона должно происходить не волюнтаристским образом, а в рамках законной процедуры, обоснованно. Я полагаю, что в российском династическом праве тоже произойдут перемены. Но они не будут копированием западных образцов и следованием какой-то моде, а будут преследовать цель сохранения династии как особой исторической институции, хранящей традиции своего народа.
- В 2008 руководство Норникеля предложило Вам сотрудничество. Вы как-то объясняете Себе – почему именно Вам? Вы были знакомы прежде? Долго ли размышляли, прежде чем дать согласие?
- Я всегда хотел, чтобы моя работа была в большей степени связана с Россией. Об этом знали наши друзья на Родине, и когда сложились условия, предложили мне поработать в «Норильском никеле». Поскольку эта компания не просто частная, а имеет большое государственное значение и находится под контролем государства, я согласился.
- Расскажите о своей работе в Норникеле. В чем заключаются Ваши обязанности? Известна ли Вам специфика этой работы, или приходилось осваивать ее с нуля?
- Моя работа, преимущественно, управленческого и консультационного характера. Определенный опыт у меня уже был благодаря работе в европейских структурах. Деятельность собственно «Норильского Никеля», его экономическую политику мне нужно было изучить, но на это не ушло слишком много времени. Что касается, технологического процесса добычи, то я ознакомился с ним в общих чертах, когда побывал в Норильске. Для меня было необходимо поехать туда, пообщаться с инженерами и рабочими, узнать об их проблемах. Я спускался на километр под землю в шахту, мне все там показали и объяснили. Я восхищаюсь тружениками «Норильского Никеля», которые в очень сложных условиях создают основы промышленной мощи России.
- Одна из тем, которыми вы занимаетесь в компании, – ее многолетний спор с Европой по поводу вердикта комиссаров о вреде никелевых соединений. Ваша позиция по этому вопросу. Насколько он близок к разрешению?
- Постановление о «вреде никеля», по моему мнению, - это чисто лоббистское явление. Это одна из форм экономической борьбы, направленной на вытеснение России с международного рынка. Здесь идет речь не только об интересах компании «Норильский Никель», но о национальных интересах России в целом. Я считаю это постановление необоснованным. Но отменить уже принятое решение всегда значительно труднее, чем воспрепятствовать его принятию. Работа в этой области продолжается.
- Отношение европейских бюрократических структур к российскому бизнесу не может быть чрезмерно дружественным. Европейские бюрократические структуры блюдут свои европейские экономические интересы. До конца 2008 года Вы занимались тем же: работали «на Европу», «против России». Сейчас направление Вашей деятельности изменилось на противоположное.
- Я никогда не работал «против России». Те вопросы, которые входили в сферу моей деятельности и компетенции, касались общих вопросов безопасности, по которым у России и европейских стран нет расхождений.
- В этом году Российский Императорский Дом празднует свое 400-летие. Как отмечают его у Вас в семье? Думаете ли Вы принять участие в каком-либо из праздничных мероприятий в России?
- Мы просто помним о том, что наша семья 700 лет служит России, а 300 лет из них управляла страной. Праздновать 400-летие воцарения нашего Дома в семейной обстановке было бы как-то странно. Я участвую в подготовке всех основных официальных общественных мероприятий. Но главную роль в них играет моя мать, потому что она является Главой Императорского Дома. Мы всегда вместе обсуждаем, когда и куда ехать, по отдельности, или вместе. Пока она принимает участие в основных торжествах, а я приезжаю поддержать отдельные проекты.
- К этому возрасту Ваши венценосные предки уже обзаводились супругами и наследниками. Не потому что «уж замуж...», а потому что так надо. Их никто не спрашивал. Вы пока холосты. Эта тема - женитьба и деторождение как династический долг, обязанность - присутствует в Вашей жизни?
- На всё воля Божия. В последнее время срок заключения браков сдвинулся на более поздний возраст, не только у наследников Царственных Домов, но и других людей. Продолжение рода очень важно, но его невозможно полноценно обеспечить без нормальной семьи, без любви и взаимного уважения супругов. Когда я встречу свою избранницу, решатся и остальные вопросы.
Опубликовано: Канноне С. Георгий Романов: «Уже не в изгнании» // Прямые инвестиции, 2013, июль. – С. 38-45
Версия для печати
