– Ваше Императорское Высочество, в этом году исполняется 100 лет с начала I Мировой войны. Эта дата будет достаточно широко отмечаться в России. Будет ли Российский Императорский Дом участвовать в праздновании юбилея?
– Страшная и скорбная дата начала первой глобальной войны будет помянута во всем мире людьми самых различных убеждений. Конечно, Императорский Дом, как и прежде, когда отмечались предыдущие юбилеи Великой войны, не останется в стороне, и будет стараться, чтобы память о подвиге русских солдат и офицеров сохранялась и чтилась должным образом, как на Родине, так и в других странах. В этот раз, слава Богу, и в самой России президент В. Путин и другие руководители государства во всеуслышание заявили, что «забытая» в нашей стране война должна в общественном сознании выйти из тени, а ее участники увековечены.
На Поклонной Горе в Москве будет воздвигнут памятник в честь воинов Великой войны, проект которого вызывает одобрение и с идейной, и с эстетической точек зрения. Я призываю всех соотечественников оказать посильную помощь в его сооружении.
Также я очень надеюсь, что в год 100-летия начала войны, совпадающий и с 700-летним юбилеем преподобного Сергия Радонежского, на Ходынском поле будет восстановлен храм во имя этого величайшего русского святого и воинский мемориал при нем.
Наверняка и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в других городах будут совершены заупокойные Богослужения, установлены памятные знаки, благоустроены сохранившиеся кладбища и отдельные захоронения воинов, проведены конференции и выставки, организованы реконструкции событий. Будут изданы книги, посвященные Великой войне – и научные монографии, и научно-популярная литература. Появятся фильмы, хочется надеяться, высокого уровня, снятые нашими талантливыми режиссерами.
Но, как я говорила и в преддверие юбилея 400-летия победы над Смутой, самое главное, чтобы столь значимая дата была отмечена добрыми делами. Если в честь наших героев и в воспоминание о них будут созданы благотворительные и просветительские программы, учреждены стипендии и премии для поддержки молодежи, проведены акции в пользу нуждающихся – это станет лучшим памятником участникам I Мировой войны.
– История I Мировой войны сильно искажалась весь советский период. В частности, до сих пор в ходу очень сильно завышенные цифры о потерях Русской армии. Что на Ваш взгляд нужно сделать, чтобы избавиться от подобных идеологических подтасовок?
– Вмешательство партийных идеологий в историческую науку – это проблема изучения не только I Мировой войны, но и множества других событий и явлений. С этим всегда нужно бороться, так как историк обязан быть объективным и честным и стремиться установить правдивую картину прошлого, а не лгать в угоду той или иной политической силе.
Конечно, у каждого историка есть свои общественно-политические взгляды, и полностью от них абстрагироваться он не может. Но этого и не нужно. Если ученый бережно и внимательно относится к историческим источникам, если он не фальсифицирует факты, то его личные оценки и субъективные мнения не нарушат подлинности и правдивости.
Вклад России в I Мировую войну искажался и предавался забвению не только в СССР. Союзники Российской Империи тоже весьма сдержанно, если не сказать сильнее, отнеслись к русским воинам, павшим во имя общих, казалось бы, целей, к тем, кто выжил, но оказался в вынужденной эмиграции после революции 1917 года. Конечно, в европейских странах не разрушались столь варварски захоронения погибших русских солдат и офицеров, как это делалось коммунистическим режимом в самой России. Отдельные политические деятели, историки и писатели периодически напоминали, какие жертвы понесла в те годы Россия. Но официальная политика иностранных государств тоже грешит замалчиванием.
Впрочем, бесполезно критиковать иностранцев, если наша страна тогда находилась во власти политических сил, для которых эта война была исключительно «империалистической» и «несправедливой», в глазах которых ветераны Великой войны должны были стыдиться своего участия в ней, зачастую скрывать этот факт, прятать или уничтожать свои награды. Но идеологические штампы в отношении «империалистической войны» из лексикона большевиков, в сущности, бессмысленны. В любой войне можно найти элементы как защиты духовных и национально-государственных ценностей и интересов, патриотизма, беспримерного мужества и самопожертвования, так и корысти, циничного политического расчета, неоправданной жестокости, предательства и наживы. Однако никогда нельзя забывать и унижать тех, кто проливал кровь за свою Родину, даже если политики их стран совершили какие-то ошибки, просчеты или преступления.
– Встречается мнение, будто значительная часть вины за развязывание I Мировой лежит на св. Царе-Мученике Николае, который будто бы должен был идти на большие уступки Центральным державам и отказаться от обязательств перед Сербией. Утверждают даже, будто Государь сам хотел войны ради возвращения Креста на Святую Софию в Константинополе. Что Вы думаете о такой позиции?
– Безусловно, в государственной идеологии Российской Империи и в ее внешнеполитической концепции присутствовали идеи и защиты славянских и прочих православных государств и народов, и вытеснения Османской Империи из Европы, и восстановления в Константинополе и на прилегающей территории Православия как господствующей веры. Где-то это было частью риторики, не подкрепленной реальными действиями, а где-то и вполне конкретными начинаниями и проектами.
Но упрекать св. императора Николая II в «развязывании» I Мировой воны могут только откровенные демагоги. Всем известны миротворческие инициативы Государя в самом начале его царствования. Благодаря ему создан Международный третейский суд для посредничества в международных конфликтах. Высказанные и поддержанные им идеи во многом легли в основу будущих Лиги Наций и Организации Объединенных Наций. Не случайно в 1921 году даже президент США У. Гардинг, которого трудно заподозрить в какой-то особенной любви к России, и тем более, к самодержавной монархии, в речи на открытии Вашингтонской конференции особо упомянул, что предложение ограничить вооружение путем соглашения между державами исходило от Николая II.
И в 1914 году Император-мученик сделал все от него зависящее, чтобы Мировая война не началась. После убийства террористом Г. Принципом Наследника Австро-Венгерского Престола Эрцгерцога Франца-Фердинанда (кстати, отличавшегося если не симпатией к России, то хотя бы здравым взглядом на необходимость добрососедских отношений с нами) Николай II порекомендовал Сербии принять все условия австрийского ультиматума, кроме единственного, который бы означал утрату сербским государством суверенитета и его фактическую оккупацию. Если бы у держав Тройственного союза было малейшее намерение решить конфликт без войны, для этого были созданы все условия.
Но центрально-европейские державы жаждали передела мира и не только не воспользовались шансом избежать кровопролития, но попрали эту возможность грубейшим образом. Этим они показали, что никакие уступки их все равно не остановили бы. Даже если, чисто теоретически, предположить, что Россия вдруг изменила бы курс на 180 градусов, бросила бы своих союзников по Антанте и Сербию и примкнула к Тройственному Союзу, это не только бы не остановило Германию и Австро-Венгрию, но напротив, подтолкнуло бы их к осуществлению агрессии. Оставаясь же в Антанте, Россия никак не могла идти в уступках дальше, чем она пошла. Ну а воображать, что самая большая держава на земном шаре могла затаиться и остаться в стороне от всемирной войны – это безответственная, утопическая и неумная фантазия. Один из противостоящих военно-политических блоков обязательно тем или иным способом спровоцировал бы нас вступить в борьбу.
В 1914 году не Россия объявила войну кому бы то ни было, а нам объявила войну Германия. Император Николай II предвидел высокую вероятность столкновения, но сам никогда не стал бы его зачинщиком.
Любые гипотетические рассуждения на тему «альтернативной истории» имеют право на существование – но только как игра ума. Интересно поразмыслить, «как могло бы быть, если бы…». Но было так, как было. Готовиться к возможности войны – совсем не означает ее развязать. Любая великая держава, в идеале, должна быть готова к войне, но стремиться к миру. В этом была суть и международной политики Николая II.
Ну а уж подозревать его в том, что он хотел Мировой войны для водружения креста на собор Святой Софии – это просто откровенная чепуха. Мечта о занятии Константинополя и установлении контроля над черноморскими проливами в ходе боевых действий с Турцией, вызванных необходимостью отстаивания геополитических интересов России и защиты угнетаемых христианских народов, конечно, существовала в России, по крайней мере, с XVIII века. Но Государь не был безумцем, и никогда даже в мыслях не имел нарушать все международное равновесие в мире и обрекать на смерть миллионы своих соотечественников ради символического акта. Когда война началась, и Османская Империя оказалась во враждебном стане, лозунг «Крест на Святую Софию» вновь стал одним из составляющих русской патриотической пропаганды. Но, повторяю, Николай II – человек глубокой и чистой православной веры, никогда не был религиозным фанатиком и экстремистом.
– Сегодня также имеют место геополитические рассуждения о том, что участие Российской Империи в Антанте было абсурдным. Говорится, что естественным был бы союз России с монархическими Германией и Австро-Венгрией против либеральных Франции и Великобритании. Насколько, на Ваш взгляд, серьезны такие идеологические построения?
– Мой отец Государь Владимир Кириллович в своем Обращении, изданном полвека назад в связи с 50-летием начала I Мировой войны, назвал участие Российской Империи в Антанте «противоестественным союзом со странами, чьи правительства были заведомо враждебными нашей Империи и ее политическим и духовным основам».
С одной стороны, с этим трудно не согласиться. Франция с 1871 года является республикой. В Европе это было в те времена еще редкостью, и, во всяком случае, французский республиканский светский режим с довольно откровенными антицерковными тенденциями был по своим идейным основам антиподом российской православной самодержавной монархии. Великобритания при всей укорененности ее монархических и консервативных устоев, на протяжении веков была и остается геополитическим конкурентом России.
Но, с другой стороны, как Вы сами понимаете, ни Александр III, пошедший по пути активного сближения с республиканской Францией еще в 1880-е годы, ни Николай II, продолживший эту политику и довершивший формирование Антанты в 1904-1907 гг., не были безумцами. Они отдавали себе отчет в международных реалиях и отнюдь не обольщались по поводу подлинного отношения правящих слоев Франции и Великобритании к России. Увы, со стороны Германии и, тем более, Австро-Венгрии Российская Империя также не могла ожидать дружбы. Даже при канцлерстве Бисмарка, понимавшего бесперспективность войны с Россией, российско-германские отношения все более осложнялись. А после его ухода с политической арены и вовсе усилилась антирусская партия, считавшая войну с Россией неизбежной и не утруждавшая себя выстраиванием сложной системы договоренностей и поиском взаимных компромиссов. А в Австро-Венгрии вражда к России была еще более устойчивой и распространенной.
Так что союз трех европейских Империй оказался невозможен. Те, кто предполагает реальность такого решения, необоснованно упрощают ситуацию, не учитывая всего комплекса международных проблем той эпохи, или просто о них ничего не зная и не желая знать.
Не случайно даже в лучший период, временный альянс России, Германии и Австро-Венгрии называли не «союзом трех Империй», а «союзом трех Императоров» – Александра II, Вильгельма I и Франца-Иосифа. Личные стремления Государей к миру и сотрудничеству, или, хотя бы к добрососедству, основывались на их симпатиях и уважении друг к другу, на понимании многих общих ценностей и идеалов. Но ни эти личностные взаимоотношения монархов, ни их родственные связи, к великому сожалению, не могли преодолеть разницы геополитических устремлений держав, чрезвычайно усугубляемой, к тому же, политиканством различных партий во всех трех Империях.
Создание Антанты не было чьим-то единоличным решением или каким-то спонтанным сумасбродством.
Не верна, по сути, и конспирологическая теория, что некие тайные силы специально вовлекли Россию в заведомо невыгодную ей комбинацию, чтобы затем ее погубить. Русские Государи не были наивными дурачками, которых обманули европейские пройдохи. Это крайне примитивный взгляд, не подкрепленный никакими весомыми аргументами.
Как всегда в истории, здесь переплелось слишком многое – и объективное, и субъективное, и закономерное, и случайное, и полезное, и вредное, и дружественное, и враждебное… Но как бы то ни было, формирование Антанты стало результатом многоходовой международной шахматной партии, длившейся в течение нескольких десятилетий. Участие в ней России следует считать не ошибкой, а необходимостью. На мой взгляд, печальной, но неизбежной.
Наши союзники не были верными и надежными. Они опасались России, не хотели ее усиления и в 1917 году обрадовались, когда ее постиг революционный кризис, едва ли не больше, чем поражению Германии и Австро-Венгрии. История подтвердила слова Александра III, что у России только два союзника – это ее Армия, и ее Флот.
Говоря так, я хочу подчеркнуть, что речь идет о политике правящих партий, о беспринципности отдельных лидеров. Солдатское боевое братство русских, французов, англичан и их союзников было гораздо искреннее и достойно уважения и благодарной памяти.
– Распространено убеждение, что Царская Россия будто бы проиграла войну. Между тем, к концу 1916 года Россия заняла территории вражеских государств не меньшей площадью, чем уступила. То же касается и числа солдат, попавших в плен. На российской земле враг не дошел даже до Минска, не говоря уже о Москве, как было в 1941 году. Тем не менее, Николая II винят в «поражении». Насколько это, по Вашему мнению, справедливо?
– Когда я слышу такие утверждения, мне сразу вспоминаются слова У. Черчилля. Он вовсе не был русофилом, скорее, наоборот. Но чувство справедливости у него было, и он чрезвычайно высоко оценил вклад России и лично Императора Николая II в победу Антанты.
Николай II не был великим полководцем и сам себя таковым не считал. Но он честно исполнял свой долг. Многие осудили принятие им на себя Верховного главнокомандования. Однако факт остается фактом: после отстранения Великого Князя Николая Николаевича и возглавления Вооруженных сил России самим Императором положение на фронте стало улучшаться. Так что в военном смысле никакого поражения не было. Удар Российской Империи был нанесен буквально в спину. В тылу воюющей страны созрел верхушечный заговор против Государя. Его убедили отречься. Великий Князь Михаил отложил принятие власти до решения Учредительного собрания об образе правления. Народ пришел в смятение, и его продолжали активно дезориентировать экстремистские террористические партии. В конце концов, большевицкой партии, самой радикальной из них, открыто желавшей своей стране поражения в войне, удалось превратить внешнюю войну в войну гражданскую, самую страшную и разрушительную из всех войн.
Поражение России было бы невозможным, если бы ее не постиг страшный внутренний кризис – прежде всего кризис духовности и традиционных ценностей. Никакой враг или лукавый «друг» и «союзник» не одолел бы нас, если бы мы были едины и сплочены, если бы верили в вековые идеалы, которые не раз спасали нашу Родину в самые страшные времена.
Винить за этот кризис Николая II несправедливо. Конечно, его мера ответственности была высокой. У него были ошибки, как и у любого правителя. Но ни один честный человек не упрекнет его в отсутствии глубочайшей веры в Бога и любви к Отечеству и народу, в недостатке мужества и самоотверженности. Святая Церковь, причислившая Государя к лику святых страстотерпцев, четко расставила акценты: он отдал жизнь за христианскую веру и свою страну и своей мученической кончиной, в любом случае, искупил свои грехи и просчеты.
А если мы вспомним еще и государственные достижения его царствования, интенсивный рост экономики, невероятное увеличение численности населения, то глубже поймем, насколько трагичной и противоречивой оказалась судьба не только Царской Семьи, но и всей России на историческом переломе ХХ века.
Революция – это общенациональная трагедия и болезнь, и в ней не может быть кто-то полностью виноват, а кто-то не виноват. Своя доля вины лежит не только на февральских заговорщиках и пришедших им на смену крайних революционерах, но и на династии, и на духовенстве, и на дворянстве, и на прочих сословиях. Но поиск виноватых, особенно сейчас, малопродуктивен. Каяться следует всем, и всем сообща следует искать ответ не на вопрос «Кто виноват?», а на вопрос «Что делать?». Тогда мы сможем вернуть России мощь и величие и изжить последствия братоубийственной революции.
– Некоторые политические силы воспользовались тяготами войны, чтобы совершить переворот в стране и свергнуть Царя-Мученика. Как Вы думаете, почему такое стало возможно? Ведь в начале войны был массовый патриотический подъем.
– Пример России начала ХХ века показывает, насколько эфемерными могут быть демонстративные «патриотические подъемы».
Недостаточно размахивать флагами, петь гимн и ходить на манифестации. Подлинный патриотизм аскетичен в своих проявлениях, как подлинная вера, как подлинная любовь. Он обращен не на показ, а внутрь своей души. И чем он глубже и спокойнее, тем увереннее и крепче.
Увы, многие из тех, кто ходил на патриотические шествия и славословил Николая II в 1914 году, потом с легкостью поверили откровенной клевете о «безвольном царе», якобы ставшем «игрушкой в руках Распутина», о «немецкой шпионке» Александре Феодоровне и пр., а еще чуть позже с радостью приветствовали победу революции, разрушали храмы, оскверняли памятники, разоряли усыпальницы… Это была страшная беда и помрачение, вызванные оскудением веры и разрушением чувства национального самосохранения. И в этом приняли участие, в большинстве своем, совсем не плохие люди. Сознательных негодяев и разрушителей были единицы. Остальные просто подверглись массовому психозу, дали увлечь себя ложью и мнимому «освобождению» от религии, совести и морали.
Многие это вскоре поняли, но было поздно. Установившийся тоталитарный богоборческий режим создал мощную систему террористического подавления любого инакомыслия и, в то же время, довольно эффективные методы собственной пропаганды.
Неразумно предполагать, что все это возникло на ровном месте, что во всем виноваты большевики и т.п. И революция, и Гражданская война, и все темные и страшные стороны советского периода, да и многие наши нынешние трудности и беды проистекают из утраты настоящих веры, надежды и любви. Никакие внешние «патриотические подъемы» никогда не заменят этих чувств и способны обернуться новыми революциями, ничего общего с патриотизмом не имеющими. Мы наблюдаем это воочию на примере переворотов в целом ряде стран, и самое мучительное для нас – видеть, как в Украине под видом патриотизма сейчас разжигается ксенофобия, под лозунгами «борьбы с сепаратизмом и терроризмом» убиваются мирные граждане, и все более нарастает противостояние, приносящее всем сторонам боль и горе.
– Недоброжелатели называют возвращение Крыма в состав России чуть ли не новым «выстрелом в Сараево». Насколько это справедливо?
– Убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда было использовано как повод для начала войны. Но повод – это не причина. Если даже взять историю только Австро-Венгрии, то мы увидим, что ни расстрел в Мексике брата Императора Франца-Иосифа Максимилиана, ни убийство итальянским анархистом в Швейцарии Императрицы Елизаветы не стали поводами к войнам. Так что дело не в самих трагических или конфликтных событиях, а в том, каков расклад сил на международной арене, каковы обстоятельства в конкретном регионе мира, насколько разумны руководители стран. То есть любое отдельное событие может стать поводом к каким-то дальнейшим действиям не само по себе, а лишь как катализатор процессов, созревших в ходе исторического развития человечества.
Я верю, что общее международное положение дел и здравый смысл мировых лидеров, то есть и объективные, и субъективные факторы не позволят превратить возвращение Крыма в состав России в повод для войны. Принимая во внимание историю вопроса и абсолютно мирный характер событий в Крыму это было бы невероятным и гибельным для всех абсурдом, по сравнению с которым даже действия Австро-Венгрии и Германии в 1914 году покажутся более логичными.
Источник Версия для печати