Помощник Игоря Стрелкова в Петербурге рассказал об отличиях идейного ополчения времён Славянской бригады от нынешних Вооруженных сил ДНР и ЛНР, о деятельности засланных в Россию агентов СБУ в среде местных патриотов и раненых ополченцев, а также об «иловайском синдроме», который переживают российские правоохранители, проявляя беспечность в предвоенное время. Иванов напомнил, что в Иловайске, где год назад образовался первый крупный «котёл» ВСУ, горожане до последнего не верили в войну, пока на город не полетели первые снаряды.
Помощь беженцам и раненым
- Игорь Борисович, можно ли сказать, что сейчас вам поступает самая достоверная информация из Донбасса? У вас ведь есть источники на местах?
- Информация из Новороссии, конечно, поступает постоянно. Я бы не стал утверждать, что у нас она самая свежая и полная. Мы всё-таки сейчас находимся на территории Российской Федерации, а не как раньше, в самом центре событий. Тем не менее, держим руку на пульсе и общую ситуацию в Новороссии знаем очень хорошо.
- Поддерживается ли какая-либо связь между бывшими участниками Славянской бригады?
- Славянскую бригаду как таковую распылили вскоре после ухода Игоря Ивановича Стрелкова из Новороссии. Но связь с боевыми соратниками мы поддерживаем, конечно. Недавно, например, я отправил из Петербурга в свой батальон целую «Газель» формы и амуниции — новый камуфляж «цифра», берцы, снаряжение…
Когда осенью 2014 года Стрелков создавал движение «Новороссия», мы как раз и ставили перед собой задачу помогать нашим боевым подразделениям. Но очень скоро стало ясно, что из-за постоянных обстрелов населённых пунктов со стороны ВСУ мирные граждане Донбасса всё больше и больше оказываются в ситуации гуманитарной катастрофы.
И движение Игоря Стрелкова взяло на себя дополнительную функцию – помогать страдающему от войны населению продуктами питания, медикаментами, тёплой одеждой, средствами гигиены… Наше Северо-Западное отделение отправляло в Новороссию электрогенераторы, доставило в школы Донбасса большое количество учебников русского языка, школьные принадлежности и многое другое.
Потом у нас ещё одна функция появилась – помощь беженцам, потому что число беженцев в России, в частности, в Санкт-Петербурге, растет. Государство им, конечно, помогает. Но даже для государства это большая нагрузка. Поэтому общественные организации должны выполнять свою социально-полезную функцию, взять на себя часть этой нагрузки.
Мы помогаем беженцам, находящимся под нашим патронажем, вещами, снабжаем продовольственными наборами, постельным бельём, средствами гигиены. Бывает, помогаем найти работу, крышу над головой, чтобы люди не оказались на улице.
Ну и ещё один огромный пласт нашей работы – помощь раненым. Операции, реабилитация, протезирование стоят дорого. Именно патронаж раненых, пожалуй, самая большая статья расходов для движения «Новороссия».
Пятая колонна
- В ходе недавно состоявшегося в Александро-Невской лавре круглого стола ополченцы говорили, что сейчас в России находятся порядка 10-15 тысяч раненых защитников Донбасса, это правда?
- Нет. Вы представляете, что такое 10-15 тысяч человек? У Стрелкова в Славянске было всего около 2,5 тысяч человек. Когда мы прошлым летом отражали украинское наступление на Донецк, нас было порядка 8 тысяч. Сейчас там армия немного больше.
Но если кто-то кричит, что у нас в России 15 тысяч (!) раненых, это значит, что все бойцы, воевавшие в Новороссии, уже все ранены и все поголовно вывезены в Российскую Федерацию. Понятно, что подобные цифры – полная чушь, хотя бы потому, что наши вооружённые силы в ДНР и ЛНР не столь многочисленны.
На самом деле число раненых на два порядка меньше. Это вовсе не означает, что в этом отношении проблем не существует вовсе. Ведь даже если мы говорим не о десятках тысяч, а просто о десятках или сотнях, это же люди, которые оказались в тяжёлом положении и нуждаются в помощи.
Понимаете, раненых ведь нужно не только прооперировать. Необходима ещё реабилитация, а нередко и протезирование. Не говоря уже об обеспечении жильём, лекарствами, транспортом, продовольствием… Многие из них хотят вернуться в строй. И возвращаются. Остальным зачастую нужно элементарно помочь добраться до дома. И мы, по мере своих возможностей, стараемся содействовать во всём этом.
А то, что вы сказали о 10-15 тысячах раненых – типичная ложь, распространяемая украинской пропагандой, с самого начала войны в сотни раз завышавшей потери ополченцев. Если верить надуманным астрономическим цифрам, приводимым украинским СМИ, всё ополчение ещё в прошлом году было по нескольку раз убито и ранено…
- Упомянутые выше цифры назвал на встрече в Петербурге ополченец Андрей Чумак… (Потерявший правую ногу, Чумак воевал, по его словам, в составе бригады «Призрак» Алексея Мозгового. Был одним из тех, кто своими заявлениями помешал обсуждению плана мирного урегулирования конфликта в Донбассе в ходе круглого стола, состоявшегося 21 июня в Александро-Невской лавре. Отметим, что Игорь Иванов рассказал, что спрашивал по телефону Мозгового о Чумаке и получил ответ, что таковой ему не известен. – Прим. ФАН).
- Этот Чумак уже не в первый раз выступает как провокатор. Не следует забывать, что так называемая «пятая колона», о которой сегодня так много говорят, пытается работать и среди беженцев, и среди раненых. С самого начала войны она пробовала расшатать ситуацию в России через хлынувших сюда беженцев.
Но вызвать массовое недовольство, столкнуть россиян с прибывшими не удалось. Россия успешно справилась с проблемой беженцев, чему способствовала и деятельность многочисленных общественных благотворительных организаций, и инициативных групп.
Пытались провокаторы расшатать ситуацию и через раненых, находящихся на территории России. Не забывайте, раненые – это люди не только с физическими, но и с глубокими психологическими травмами. Многие из них страдают посттравматическим синдромом. Такими людьми, если они не имеют твёрдого морального стержня, по-настоящему не укреплены верой, очень легко манипулировать, спекулируя на их проблемах.
Несколько месяцев назад в ряде регионов России практически одновременно были отмечены провокации вокруг раненых. В Петербурге такую провокацию организовал некто Александр Васьковский, гражданин Украины. В качестве его подручных выступили тот самый Чумак и другой раненый – нектоДенис Лупашку, который в ополчении и недели не прослужил. Причём, последних Васьковский подбил на участие в провокации, обещав приобрести им дорогостоящие биометрические протезы (обманул, конечно).
Не стану здесь подробно останавливаться на этой грязной истории, скажу лишь, что целью провокации было очернение российских врачей и волонтёров, — хотели представить дело так, будто в Петербурге раненых никто не лечит, операции делаются плохо, раненых морят ужасным голодом и чуть ли не выбрасывают на улицу.
Это была клевета, причём оскорбительная для наших замечательных медиков и волонтёров, жертвенно посвящающих своё время, материальные средства и силы делу лечения раненых. Но расчёт был точный: украинская пропаганда тут же с радостью подхватила эту «утку».
Так что далеко не все приезжающие в нашу страну, действуют в интересах России. К сожалению, это касается не только беженцев, но и отдельных раненых – уж, извините, не могу назвать ополченцами тех, кто опозорил это звание.
Чистота рядов
- Вы же понимаете, многие люди ведь до сих пор, как и год назад, относятся к ополченцам как к святым…
- Понимаю. Но не нужно смотреть на войну через розовые очки. В ряды ополчения попадают разные люди. Наряду с идейными добровольцами вы можете встретить в ополчении и обычных мародёров, и тех, кто живёт по традиционному для Украины принципу «Обома руками грибти до себе». Тем более что за минувший год состав ополчения претерпел значительные изменения.
Весной и летом 2014 года ополчение, действительно, почти сплошь состояло из идейных бойцов – жертвенных людей, которые оставили свои семьи, работу, бросили всё и взяли в руки оружие, чтобы защищать русских людей, язык, защищать Русский мир. Абсолютное большинство этих добровольцев оказалось в Славянске, центре всего сопротивления и самом опасном на тот момент месте.
Когда Стрелков со своей бригадой вышел из окружённого Славянска и организовал оборону Донецка, ополчение приняло в свой состав ещё несколько тысяч добровольцев. Мы сразу почувствовали некоторую разницу – пришла другая «волна». Это уже были люди, хотя и разделявшие идею Новороссии, но уж очень долго колебавшиеся в своём решении поддержать ополчение, долго надеявшиеся, что они спокойно пересидят дома, а воевать за них, отстаивать Новороссию, будет Стрелков и другие дяди.
А затем в состав ополчения вступили, так сказать, третья и последующие «волны» добровольцев из местных. Это уже были зачастую – не говорю про всех – люди, которых побудил вступать в Вооружённые Силы ДНР или ЛНР не столько патриотизм, сколько другие мотивы.
Кто-то остался без работы и средств к существованию, кто-то рассчитывал подзаработать или поискать острых ощущений, кто-то взялся за автомат, чтобы ощутить свою значимость или решил скрыться под камуфляжем от долгов и безысходности. Результат не замедлил сказаться.
Вы, конечно, помните, что Славянская бригада славилась своей дисциплиной. Случаев мародёрства в ополчении почти не было. При Стрелкове за мародёрство расстреливали. Не было и пьяных, потому что в Славянске действовал сухой закон. Всех замеченных в употреблении алкоголя мы отравляли в штрафную роту – рыть окопы.
А что сейчас? Пьянство, мародёрство, так называемые «отжимы» в частях Вооружённых Сил ДНР и Народной милиции ЛНР стали такими же нередкими явлениями, как и в украинской армии. В республиках расцвели криминал и кумовство. А многие идейные ополченцы «первой волны» вынуждены были уйти из Новороссии или погибли. Так что местное население сейчас с ностальгией вспоминает Стрелкова с его добровольцами.
Так что прежде, чем сажать в почётные президиумы людей, именующих себя «ополченцами», нашим патриотам следовало бы выяснить, с кем они имеют дело, и навести у нас, командиров, справки. Тем более что вместе с нашими ополченцами в Россию разными путями попадают и другие раненые – члены всевозможных незаконных вооружённых формирований, действующих в ЛНР и ДНР.
Были случаи, когда под видом раненых ополченцев здесь оказывались военнослужащие ВСУ и украинских карательных батальонов. Иногда даже мы не имеем возможности проверить, действительно ли тот или иной человек был в ополчении, а если и был, как именно он себя проявил. И отдельный вопрос – как он ведёт себя здесь. Поэтому можно легко напороться на таких вот «чумаков»…
- И что, до сих пор их никто не вывел на чистую воду?
- Ну, почему же! В мае этого года в Петербурге, в Доме Офицеров, координационный совет патриотических организаций города специально заседал по этому вопросу. На совет были приглашены эти якобы «брошенные» раненые, а также врач и волонтёры, которые их лечили и патронировали.
После этой встречи провокаторская роль Александра Васьковского и компании стала очевидной для всех собравшихся. Руководители общественно-патриотических организаций Петербурга приняли решение выразить недоверие Васьковскому и довести соответствующую информацию до сведения официальных властей.
Кстати, один из участников той провокации, Денис Лупашку, потом позвонил нашему врачу, Татьяне Александровне Кириевской, сетовал на то, что стал жертвой обмана, что его использовали. Просил взять его обратно под патронаж, от которого они с Чумаком сами же отказались. И принёс извинения за ложь и оскорбления, которые высказывал в интернете. А вот публично извиниться, не по телефону, у этих людей духу не хватает.
Рычаги для вербовки
- Какие же силы действуют на территории России, если даже среди ваших раненых попадаются провокаторы?
- Слава Богу, не наших: стрелковцев среди провокаторов не было ни одного. Это всё были люди, прибывшие из ЛНР. А силы и средства на территории РФ, да, задействованы серьёзные. Например, мы знаем, что в Петербурге работает агентурная сеть Службы безопасности Украины (СБУ). Более того, именно Петербург – не Москва, не Ростов – наиболее проблемный город с этой точки зрения.
Здесь сейчас находится много выходцев с Украины, в том числе и враждебно настроенных по отношению к России. С одной стороны, они здесь укрываются от войны — мол, «Россия, помоги!». С другой говорят «Вы оккупанты, вы террористы!» Всё больше становится в России и бывших участников так называемой АТО.
Причём не обязательно дезертиров. Разведслужбы Запада и Украины засылают сюда свою агентуру. Её задача – не только сбор информации, но и подготовка «российского майдана», организация новой антироссийской революции.
Даже здесь, на Васильевском острове, можно, гуляя по линиям, изредка увидеть где-нибудь на стенах нарисованный украинский флаг или антирусский лозунг. Но настоящие засланцы на стенах не пишут. Они сидят тихо и ждут сигнала. А ещё они весьма активно внедряются именно в те сферы, о которых мы с вами говорим – в благотворительные организации и движения, помогающие Новороссии. Под видом волонтёров, разумеется. А раненые таких «волонтёров» интересуют особенно.
Поэтому нельзя развешивать уши, когда кто-то с пеной у рта бьёт себя в грудь: «Мы помогаем раненым!» Сегодня сплошь и рядом деньги якобы на лечение раненых собирают мошенники – «карточники». Причём делают они это профессионально, используя для своей наживы настоящих раненых. Но нередко в дело помощи раненым пытается вклиниться и агентура СБУ. Такие случаи нам известны, и они не так уж редки.
Как это происходит? Очень просто. Какой-нибудь «сердобольный» собирает деньги на лечение бойцов, под этим благовидным прикрытием входит с ними в контакт. А кто он такой на самом деле? Какие и от кого имеет полномочия? Кто это проверил? Или какая-нибудь жалостливая тётенька то и дело носит раненым бойцам сеточки с фруктами: «Кушайте, ребята!» И невзначай вопросы: «Кого как зовут? В каком подразделении воевали? Кто у вас командир? В каких госпиталях лежали, много ли вас там? А где ваши родственники, пишут ли? Может, вы им позвонить хотите? Или ребятам в батальон?..»
А ведь у многих раненых родственники находятся на оккупированных укронацистами территориях. Вот и рычаг для вербовки! Аналогично – с гуманитарной помощью. Потому, что гуманитарная помощь – тоже доступ к информации: в какие подразделения она посылается, их дислокация, имена командиров, наличие тяжёлого вооружения, количественный состав этих подразделений и т.д.
Не забывайте – идёт гражданская война. А гражданские войны – самые жестокие из всех войн.
Найти и обезвредить
- А что сейчас с той беженкой, на которую, по вашим данным, здесь, в Петербурге, напали бандеровцы?
- Женщине с ребёнком, на которую недавно в Петербурге напали с ножом два отморозка — участника АТО, пришлось съехать с квартиры, сменить адрес. Оставаться в квартире, где произошло нападение, было опасно. Потому, что полиция отпустила мерзавцев, хотя налицо вырисовывалась статья 119 УК РФ – угроза убийством, да ещё на почве идеологической ненависти.
Вообще, печальная картина: вдова с ребёнком спасается от ужасов войны и преследований бандеровцев в Российской Федерации, в городе Санкт-Петербурге. И здесь ей снова приходится прятаться от преследований укронацистов, потому, что полиция не защитила. А не защитила потому, что российские полицейские в отношении украинского экстремизма сегодня ещё переживают, как я это для себя называю, «иловайский синдром».
- Иловайский синдром – у петербургской полиции?
- Именно. Могу пояснить. Незадолго до знаменитого «котла» я оказался старшим из офицеров ополчения, находившихся в Иловайске, и какое-то время фактически руководил подготовкой этого города к обороне. Мы выкапывали траншеи, блиндажи, оборудовали блокпосты. Естественно, приходилось тесно взаимодействовать с главой городской администрации, руководителями местных предприятий.
Имея за плечами опыт Николаевки и Славянска, я отдал распоряжение срочно готовить по всему городу бомбоубежища, предупреждал, что скоро могут начаться обстрелы мирных кварталов со стороны ВСУ.
А городская администрация как-то несерьёзно к этому тогда относилась. Они психологически не могли и не хотели понять, что через несколько дней мирная жизнь кончится. До последнего не верили, что на улицах начнётся настоящая война. Думали, вот, приехал из Славянска Иванов, блиндажи зачем-то строит, окопы приказывает рыть, в войну играет. Это, мол, у них там, в Славянске, стрельба была, но здесь этого никогда не будет, ведь в ХХI веке живём. Ну, какой же нормальный человек по городу стрелять станет?
То есть, даже в иловайской администрации, как и во всём городе, люди ещё не перестроились психологически. И к подготовке бомбоубежищ отнеслись как к учениям по гражданской обороне, формально: мол, всё равно никакие убежища не пригодятся. Вместо того, чтобы вместе с ополченцами с утра до ночи готовить укрытия, администрация работала в обычном режиме, даже разъехалась на выходные дни! А что случилось потом, всем известно – украинская артиллерия сравняла с землёй полгорода.
Так вот, у российской полиции сейчас такой же «иловайский синдром». Она привыкла ходить на работу по часам, писать какие-то отчёты. Всё это нормально для мирного времени. Но война уже на пороге Российской Федерации и постепенно переходит границу – через раненых, через возвращающихся с фронта ополченцев, через потоки беженцев. По некоторым данным, беженцев в России уже несколько миллионов, хотя реальную цифру назвать не может никто.
И среди них, повторюсь, хватает тех, кто ненавидит Россию, имеет богатый опыт участия в уличных беспорядках на Украине, в регулярных боевых действиях. Эти люди привыкли убивать, издеваться над безоружными. Они мотивированы и готовы свой опыт применить.
Помните, как во Львове национал-экстремисты публично поставили на колени бойцов «Беркута»? Так вот, если наша полиция не хочет, чтобы какие-то бандеровцы поставили на колени и её, нужно перестать закрывать глаза на проблему и – решительно пресекать любые проявления украинского национал-экстремизма. А проблема-то существует.
Буквально через несколько дней после того, как в Петербурге два агрессивных западенца напали с ножом на беженку с ребёнком, аналогичный случай произошёл и в Ленинском районе Подмосковья. Там на почве политических разногласий разбушевавшийся укронацист облил 48-летнюю крымчанку бензином и поджёг… У женщины обожжено 55 процентов тела. И это лишь случаи, получившие публичную огласку!
Не хочу, чтобы мои слова воспринимались как банальная критика в адрес полиции. Я преследую совсем другую, конструктивную, цель. И когда я, офицер, имеющий реальный опыт борьбы с украинским экстремизмом, говорю, что полиция не сработала – это не «критика», не призыв кого-то наказывать, а сигнал для руководства МВД о необходимости скорейшей перестройки работы ведомства в условиях предвоенной ситуации.
Запад очевидно хочет втянуть Россию в войну. Поэтому пора психологически перестраиваться и начинать предпринимать меры, соответствующие сложившейся обстановке, дать команду на места.
Поверьте, никакие опереточные «Антимайданы» не смогут противостоять организованной агрессии экстремистов. «Антимайданы» годятся только для политического самопиара. События в Киеве это показали. Для того, чтобы эффективно противостоять им, нужны своевременные, слаженные и жёсткие действия со стороны силовиков, имеющих для этого соответствующие ресурсы и полномочия.
Конечно, я понимаю сложность условий работы правоохранительных органов, ведь Россия формально не находится в состоянии войны с Украиной. Но пора привыкать работать в новых условиях, адекватно отвечать на новые вызовы.
Вызовы в прямом и переносном смысле. На сообщения о проявлениях украинского национал-экстремизма нужно реагировать сейчас так, как правоохранители реагируют на сообщения о заложенных взрывных устройствах. Максимально оперативно и решительно. Потому, что украинский национал-экстремизм – своеобразное взрывное устройство. И оно обязательно взорвётся, если его вовремя не обезвредить.
Источник Версия для печати