В Москве и Санкт-Петербурге почтили память русских воинов - галлиполийцев

25 ноября 2023 года в Санкт-Петербурге состоялась традиционная панихида по всем участникам «Галлиполийского стояния», ежегодно совершаемая в ближайшую к 22 ноября субботу в память об учреждении генералом бар. П.Н. Врангелем в этот день в 1921 году Общества галлиполийцев везде, где проживают потомки галлиполийцев и Белых воинов. В Санкт-Петербурге заупокойное богослужение прошло по уже устоявшемуся обычаю в храме Русской славы — церкви великомученика и целителя Пантелеимона, воздвигнутой в 1734–1739 гг. в память о победах русского флота при Гангуте и Гренгаме.

В галлиполийской панихиде приняли участие представители Российского Имперского Союза-Ордена, Союза потомков галлиполийцев, Дворянского собрания, Института Русского наследия им. свт. Иоанна Шанхайского, Союза ревнителей памяти Императора Николая II, детско-молодёжных патриотических организаций — Национальной Организации "Русский Разведчик" (НОРР) и Национальной организации Витязей, потомки Белых воинов.

Необходимо отметить, что «Галлиполийское стояние» или «Галлиполийское чудо» представляет собой уникальное явление русской истории и культуры, уже более ста лет привлекающее к себе внимание. Его внимательное исследование учёными разных специальностей (историками, психологами, культурологами, социологами и т.д.) сегодня как никогда необходимо. Именно сплочение Белой армии в Галлиполи в момент наивысшего переживания ею своей геополитической неудачи позволило множеству русских людей не только сохраниться в изгнании морально и духовно, но не потерять воинскую структуру и создать невиданный в истории феномен богатейшей культуры Русского Зарубежья. (Это позволяет как им самим, так и современным историкам и культурологам утверждать, что Белые не проиграли Гражданскую войну, выйдя из неё моральными победителями.) Весьма симптоматично высказывание Н.А. Раевского из знаменитого «Дневника галлиполийца», относящееся к 1921 году: «Сейчас в особенности интересное положение. Мы крепки как никогда, сидим на чужой территории, не имея ни денег, ни собственных запасов, а разговариваем с великими державами языком победителей».

Способствовало внутреннему сохранению и «разговору с великими державами языком победителей» именно пребывание Белой армии после исхода из Крыма в лагере Галлиполи. Помимо прочих моментов истории Галлиполи, уже исследованных и неоднократно повторенных в мемуарах, литературе и т.д., нужно отметить «стояние» оказалось уникальным в истории опытом массового совместного переживания и преодоления посттравматического стрессового расстройства. Несмотря на то, что в начале 1920-х гг. ещё не существовало данного термина, проблема ПТСР для людей, переживших Русскую Смуту, войну (а часто и не одну), стояла остро, и это прослеживается, в том числе, по дневникам и воспоминаниям самих галлиполийцев. Казалось бы, тяжёлые условия лагеря под открытым небом должны были только усугубить психологическое состояние большинства из них. Однако объединение людей с опорой, прежде всего, на духовную, православную составляющую и изначально идейно-ценностную мотивацию, с которой они принимали участие в Гражданской войне (добровольчество), при взаимной товарищеской поддержке, дало возможность Белым воинам выжить физически и нравственно и на протяжении многих десятилетий сохранять и приумножать Русскую культуру на чужбине. Хотя и не все участники Белого движения были добровольцами, таковые составляли большую часть руководителей армии и основной её костяк. Значительную поддержку, разумеется, оказали военные священники, пребывавшие со своими частями в течение Гражданской войны и затем в Галлиполи, где каждое крупное подразделение имело собственную походную церковь с регулярными богослужениями. Важно и то, что «галлиполийское чудо» творилось в условиях замкнутости лагеря и незначительном соприкосновении с внешним миром в течение длительного времени.

Интересно, что до некоторой степени эффект «галлиполийского чуда» был повторен в 1940-х гг. в лагерях DP, когда русским эмигрантам, часто бок о бок с подсоветскими собратьями, приходилось также в «лагерных условиях» преодолевать физические и психологические трудности, связанные с пережитым в ходе Второй мировой войны.

Взаимная поддержка, духовное окормление священников (обычно столь же обездоленных, как их паства, но не теряющих веры и бодрости духа), внутреннее сплочение на основе православной веры и русской культуры вновь не дали Зарубежной России кануть в Лету и обеспечили её развитие на много десятилетий вперёд, в том числе воспитание на чужбине как минимум ещё одного поколения родившихся во время и после Второй мировой русских людей — русскими. А также гораздо бóльшую психологическую, духовную, нравственную устойчивость тех, кто стал свидетелем и участником мировой катастрофы 1940-х.

Удивительно, но по другую сторону «железного занавеса», в большевицком СССР, лагеря, в которые оказались загнаны русские подсоветские люди, чаще становились фактором не объединения и сохранения, а разобщения и морального распыления человека и человечности, способствуя формированию новой психофизиологической единицы — «советского человека», «лагерной пыли», духовно растленного, не помнящего родства и истории, не ценящего культуры и т.д. Однако даже в чудовищных условиях ГУЛАГа — особенно на первых порах, до уничтожения основной части новомучеников — там, где заключённым удавалось сплотиться вокруг Христа и Его служителей, вокруг ценностей русской культуры и поддерживать друг друга, такое объединение нередко становилось для них несгибаемой опорой и позволяло сохранить в себе человека и Россию (уже не Зарубежную, а только внутреннюю, но пронизанную Божьим светом).