1 сентября 2011 года министр образования Великобритании Майкл Гоув (Michael Gove) преподнёс необычный подарок нации к новому учебному году: в школу возвращаются физические наказания. Необходимость этого шага министр недвусмысленно увязывает с беспорядками в Лондоне, когда вчерашние и сегодняшние школьники умудрились превратить пейзаж нескольких кварталов в послевоенный: обгоревшие голые стены, как после налёта «Люфтваффе». Министр рассудил здраво, что зло надо пресекать, пока оно лежит поперёк лавки, а способ пресечения избрал старый и проверенный. Цель — повысить авторитет взрослых.
«Позвольте мне быть предельно ясным. Если какой-то родитель теперь слышит в школе: «Извините, мы не имеем права физически трогать учеников», то эта школа неправа. Правила игры поменялись», — заявил министр.
Одной лишь розгой министр ограничиваться не собирается: он намерен привлечь в школы больше педагогов-мужчин, для чего уже этой осенью начнётся набор в школы бывших военных. преподавателям, обвиняемым в чрезмерном применении силы, гарантируется анонимность, а родителей детей-прогульщиков будут штрафовать.
Не секрет, что введение телесных наказаний в школах поддерживают многие, кого называют «консервативно настроенные», во всей Европе и в России в частности. В действительности это просто нормальные здравомыслящие люде, не пребывающие в плену иллюзий, что «все дети внутренне хороши» и что с ними всё и всегда можно решить словами. Но в одном дети практически всегда оказываются лучше одурманенных левацкой моралью взрослых: у них ещё не вытравлено врождённое понятие о справедливости, согласно которому «за косяк надо отвечать». Иными словами, готовность к принятию наказания от старших для них естественна и не может быть извращена до возраста, близкого к совершеннолетию, когда человек начинает усваивать доктрины и идеологии. Ребёнок воспринимает как старшего лишь того, кто, в частности, может и наказать. А кто не может — тот не старший; таких (не)старших дети бывают склонны презирать и не ставить в грош, потому что проявление слабости в данной возрастной категории совсем непопулярно. Это и происходит в нынешних английских и не только школах с учителями, особенно с молодыми женщинами.
Автору довелось слышать устный рассказ об одном случае в швейцарской публичной школе (телесные наказания запрещены). Словенский подросток что-то там умышленно сломал на игровой площадке, и мужчина-учитель в сердцах двинул ему кулаком в… лицо. Несколько дней после этого педагог в страхе ждал судебного иска, но иска не последовало: подросток никому ничего не рассказал. На вопрос, почему, он ответил: «Это было классно!». А слюнявый либерализм, лежащий в основе «ненасильственных» школьных правил — ни одного раза не классно. Против него дети бунтуют — раньше они ломали игровые площадки, теперь поджигают города. Малая прививка насилия могла бы предотвратить большую эпидемию оного, но леваки этого не понимают и не поймут никогда — они живут в собственном, придуманном мире с другими законами другого естества. Разубеждать их бесполезно: их надо попросту игнорировать.
Один из любимых аргументов этих сеятелей добра ужасного: наказание есть проявление неуважения к ребёнку. Нет! Всё в точности наоборот: это проявление уважения, потому что наказывающий взрослый видит в ребёнке дееспособного субъекта, ответственного за свои поступки, самостоятельное разумное существо, которое сделает из случившегося какие-то выводы и скорректирует свои действия. А не наказывающий — недееспобобного, дегенерата, куклу, с которой надо что-то сделать, использовать какие-то «современные» методы, вроде гидропоники для помидоров, чтобы получить желаемый результат без активного участия самого ребёнка. Дети чувствуют и уважение, и неуважение. Любимыми учителями в школах всегда бывают строгие и авторитарные педагоги.
Ещё один аргумент, против непосредственно инициативы Доува, достоин дословного цитирования, потому что в коротком абзаце левацкое мышление и левацкая мораль сияют всем своим непревзойдённым безобразием. Высказала его представитель Коллегии адвокатов, член Молодежной Общественной партии Ирина Филатова:
«Это однозначно вызовет очень негативную реакцию по всему Евросоюзу. Потому что это нонсенс. Такого нигде не было, и это нарушает любые конвенции, любые законы - что о защите прав человека, что о защите прав ребенка. Что касается чисто человеческого подхода, то это можно рассматривать как временную, короткую меру «шоковой терапии»».
Разберём эту чушь по порядку.
1. Этого делать нельзя, потому что в Евросоюзе будут очень недовольны. Очевидно, там будут довольны, если следующим сожжённым городом окажется Брюссель. Кроме того, начинать аргументацию воспитательных мер с политической реакции где-то — аморально, господа. Воспитание ведётся только в интересах ребёнка, а не в интересах Евросоюза. От себя отметим, что Великобритания позволяла и сейчас позволит себе игнорировать реакцию на континенте.
2. Это нонсенс. Это почему же? Есть школа, есть учитель, есть ученик, есть розга… Что не так?
3. Такого нигде не было. Такое было везде и всегда, много тысяч лет до рождения г-жи Филатовой.
4. Это нарушает любые конвенции. Так надо внимательно слушать, что говорит уважаемый министр великой державы: правила игры изменились! А г-жа Филатова пихает нам старые правила игры, проигранной либерал-социалистами вчистую.
5. Это нарушает права человека и права ребёнка. Вероятно, сожжение домов и бизнесов права человека никак не нарушает. Кроме того, за детьми из приличных семей можно усмотреть право учиться в школе с нормальной дисциплиной. Но «права человека» и «права ребёнка» следует читать правильно: «права сволочи» и «права маленькой сволочи».
6. Чисто человеческий подход. Это что есть такое загадочное? Вероятно, что-то отличное от обычного, античеловеческого, как язык следующей формулировки.
7. Временная короткая мера шоковой терапии. Тарабарский язык (левацкая мысль другим не пользуется) должен, вероятно, подразумевать, что пороть детей можно только с сентября до Рождества, а дальше ни-ни. Можно поинтересоваться, а с какого резона юрист-адвокат берётся решать, что допустимо и что недопустимо в школе? Клиенты г-жи Филатовой получают наказания уже совсем иного рода, не всегда временные и не всегда короткие. В вопросах педагогики она не специалист. Но какое это имеет значение: каждый, не обязательно юрист, может с авторитетом сказать что-нибудь о «правах человека», потому что «права» эти имеют такое же отдалённое отношение к Фемиде, как словоблудие г-жи Филатовой к образованию. Левацкое общество — это диктатура дилетантов.
Ещё один перл, на сей раз отвлечённо-философский, подарила миру председатель комиссии Общественной палаты по социальной и демографической политике Александра Очирова:
«Искоренение насилия насилием, на мой взгляд, ничего не даст. Так обращаются с врагами, когда речь идет о жизни. Когда речь идет о смысле жизни и этим являются наши дети, не исчерпаны меры воспитания и меры создания такой среды вокруг ребенка, где бы не было насилия».
Особое внимание формулировке «наши дети»: колхозия лезет наружу. Дети, о которых думал министр Гоув, вовсе не «наши» и не г-жи Очировой. Общественной палате стоит задуматься, кого в ней назначают председателями комиссий. Специально для госпожи Очировой: речь идёт не о смысле жизни, а о том, чтобы дети не создавали вокруг взрослых среду насилия, сопряжённого с материальным ущербом в особо крупном размере.
Но кадры сожжённого Лондона леваков не впечатляют: этого не было, потому что этого не должно было быть никогда. Это противоречит правам ребёнка.
Однако, бурная реакция доморощенных евролевых на инициативу британского министра может и порадовать: им страшно. По их мультикультурно-толерантному мирку нанесён основательный удар — Великобритания слишком влиятельна, от её инициатив нельзя просто отмахнуться. Сожжённый Лондон дал много козырей сторонникам консервативного поворота в образовании, в юриспруденции, в национальной политике. События этого года ясно показали: либералы доигрались. Правила этой игры изменились, и менять их правительство Великобритании начинает с alma mater, со школьной скамьи. Это действительно мудрая инициатива, и мы лишь можем пожелать министру Гоуву успехов в её осуществлении.
А министру Фурсенко — успехов в её изучении.
Версия для печати