Бесплатно

С нами Бог!

16+

17:48

Четверг, 28 мар. 2024

Легитимист - Монархический взгляд на события. Сайт ведёт историю с 2005 года

Национальная экономика

Автор: Любич Антон | 27.07.2010 17:23

Рецензия на экономический раздел книги "Национальный манифест"

Чуть более года назад, 24 мая 2009 г., в Москве состоялась презентация книги доктора Андрея Савельева, Сергея Пыхтина и Игоря Калядина «Национальный манифест». Презентация книги состоялась на организованной авторами конференции при большом стечении народа, преимущественно – националистов. И хотя в российской прессе появилась всего пара – тройка рецензий, а записные «патриоты» предпочли обойти книгу молчанием, её выход в свет стал для русского правого движения интеллектуальным событием. Лишнее тому подтверждение – положительные отзывы о книге из-за рубежа и её перевод на английский и немецкий языки.

Книга не только сделала заявку на то, чтобы объяснить, что в действительности такое национальная идея (или национализм), причём без привязки к российским частностям, но и, что гораздо важнее, впервые, пожалуй, в современной России авторы попробовали цельно изложить взгляды националистов на экономическое устройство общества.

Не будет преувеличением сказать, что взгляды на экономические вопросы в современной России всегда были слабым местом традиционных правых: монархистов и националистов. В правом лагере явно не хватало как сильных теоретиков-экономистов, так и ещё больше – экономистов-практиков, понимающих и чувствующих то, как действуют экономические законы. Результат – отношение к экономике как к выборам в парламент: если мне больше нравится теория Адама Смита – буду её считать правильной, если Карла Маркса – её, а если Августа фон Хайека – то её. Вместе с тем, экономическая теория, как любая наука, стремится непротиворечиво описывать свой предмет – хозяйственную действительность, изучая законы человеческой деятельности. Она не учит тому, «как поступать», она описывать объективные последствия выбора каждого из возможных вариантов действия. Задача националиста в этой связи состоит не в том, чтобы выбрать «теорию по вкусу», а в том, чтобы использовать объективные закономерности экономического процесса для улучшения жизни своего народа, для развития и благосостояния Государства Российского.

Увы, эпоха марксизма-ленинизма привила многим, чьё сознание сформировалось в коммунистический период, свой методологический аппарат: выбрать нужного автора и догматизировать его слово (будто бы на земле жил когда-либо человек, который бы ни в чём не ошибался, кроме Спасителя). Если мы хотим и дальше отставать и проигрывать, с этим методом расставаться не нужно. Если же хотим начать догонять и побеждать, то пора ко всем теориям начать относиться критически, выбирая в них правильное и подтверждаемое практикой, отвергая неверное и не соответствующее объективной реальности, даже если это неверное кажется «идеологически подходящим». Тогда перед нами возникнет цельная картина хозяйственной жизни нации, тогда мы будем понимать закономерности её развития. В «Национальном манифесте» была предпринята серьёзная попытка реализовать этот подход, за что эта книга, в особенности – глава «Национальная экономика», заслуживает серьёзного рассмотрения. Следуя этой логике, мы не будем догматизировать и то, что изложено в «Национальном манифесте». Наша задача – объективное рассмотрение действительности, а не попытка отыскать новых кумиров.

В современном мире произошло смешение реальных ценностей и ценностей фиктивных. Их обмен друг на друга позволяет одним странам, производящим фиктивные ценности, обогащаться за счёт других, производящих ценности реальные. Причём даже для первой группы стран богатство является абстрактным, поскольку распределяется не относительно равномерно, а концентрируется в руках слоя олигархии, который и совершает «финансовые жертвоприношения»: «Подобно древним, верящим, что земная твердь покоится на слонах, стоящих на огромной черепахе, современный обыватель утвердился во мнении, что духовные, социальные и экономические процессы имеют единственную неколебимую опору – деньги. В послевоенные годы эта догма облеклась в формулы монетаризма – дошедшего до безумия поклонения деньгам». При монетаризме роль государства ограничивается контролем обращения денег, господствует уверенность, что для благосостояния нужно «накачивать экономику деньгами». Но затем разражается инфляция, денежную массу приходится уменьшать, падает платёжеспособный спрос, предприниматели разоряются, их предприятия достаются финансистам-кредиторам, которые, обзаведясь новой собственностью, начинают новый аналогичный цикл. «Только простаки могут верить, что при контроле денежной массы «невидимая рука рынка» решит все проблемы. Те правительства, которые дали себя уговорить и последовали такой стратегии, опустошили свои бюджеты и разорили свой народ. Не являясь центром эмиссии мировых валют и имея открытую экономику «свободного рынка», правительства, вставшие на путь монетаризма, становятся убийцами национальной экономики».

Итак, мы видим, что под «свободным рынком» авторы понимают не рыночную экономику как таковую, а систему свободной внешней торговли в условиях монетаризма. В условиях, когда в качестве денег используются резаная бумага и электронные записи по счетам, это позволяет тем странам, которые являются эмиссионными центрами подобной валюты, обменивать де-факто воздух на реальные товары, произведённые «третьим миром». Страны, производящие реальные товары, разоряются, если их правительства встают на путь монетаризма и открывают границы: «С течением времени мировая торговля превратилась в систему неэквивалентного обмена, обирающего страны, не умеющие защитить свой суверенитет. Мировая олигархия заставляет государства с подорванным суверенитетом обмениваться товарами себе в ущерб и строить хозяйственный механизм в своих странах в угоду тем, кто забирает у них львиную долю национального достояния».

Защитой от этой угрозы авторы «Национального манифеста» считают политику протекционизма, обращаясь к наследию и авторитету Иоганна Фихте, Фридриха Листа и Дмитрия Менделеева. Таможня должна оборонять интересы национального товаропроизводителя, делая иностранные товары доступными (в целях стимулирования национального товаропроизводителя), но всё же относительно более дорогими, чем отечественные, для национального потребителя. Нужно находить грань между совершенно «открытой экономикой» и «железным занавесом». Эта золотая середина позволяет развивать национальную индустрию: «Состояние национальной экономики определяется не положительным торговым балансом, а мощностью национальной индустрии и сельского производства, их восприимчивостью к новым технологиям и управленческим схемам». Следует избегать зависимости от внешних рынков, которая может возникнуть и в результате кажущегося их захвата, как произошло с Великобританией, некогда ведущей промышленной державой мира, сегодня явно переживающей деиндустриализацию. «Колебания спроса и предложения на внешних рынках грозят крахом национальной экономике, ориентированной на зарубежного потребителя, а свободное перетекание капиталов может мгновенно обескровить собственный хозяйственный организм. Поэтому национальная экономика должна выстраиваться как независимая система, готовая обеспечить страну всем необходимым даже при полном прекращении поступления товаров из-за рубежа».

При описании протекционизма как меры экономического развития нации авторы «Национального манифеста» действительно не новы, повторяя постулаты Ф.Листа и Д.Менделеева, показывая, что история XX в. подтвердила правоту этих учёных в отношении принципов развития международной торговли и последствий повсеместного внедрения «открытой экономики».

Ключевая идея политики протекционизма – построение «закрытого торгового государства», как его называл И.Фихте. Такая модель национальной экономики предполагает стремление к автаркии – максимально возможному самообеспечению нации всем необходимым за счёт эксплуатации ресурсов национальной территории, прибегая к внешним рынкам лишь в случае насущной необходимости. Таким образом, вместо либеральной идеи свободной внешней торговли (free trade) националисты предлагают автаркию, защищённую протекционным таможенным тарифом. Для крупной самодостаточной нации автаркия вполне реальна. Это продемонстрировал опыт Испании при генералиссимусе Франсиско Франко. Тем более это реально для России – самого большого государства в мире.

Автаркия предполагает жёсткое государственное регулирование внешней торговли, однако она не предопределяет непременно административно-командной системы внутри страны, чего вполне заслуженно многие опасаются. Выбор системы хозяйствования внутри страны предопределяется целью экономической деятельности, провозглашённой в «Национальном манифесте»: «По-настоящему современное национальное государство (государство-община, государство-корпорация) соответствует иному типу производственных отношений, которые могут использовать все научные и технические достижения, не превращая при этом человека в винтик большой индустриальной машины государства-предприятия, но также и не позволяя ему деградировать до примитивного потребителя государства-супермаркета. Развивающейся нации необходимо государство, где работа несёт радость, где заботятся о детях, ценят честное слово, верят в любовь и дружбу, сопереживают общим утратам и обретениям, помогают соседям, а если придётся, все вместе с оружием в руках защищают свой общий дом – родную страну».

Путь к этой цели – рыночная экономика, дополненная разумным государственным регулированием, поскольку «для нормального функционирования экономики необходима свобода творчества и желание трудиться». Этот постулат явно перекликается с утверждением Ивана Солоневича о том, что «само собою разумеющейся» ценностью для каждого человека является «свобода труда и творчества». По сути дела речь идёт о национальной рыночной экономике (т.е. рыночной экономической системе в масштабах национальной территории): национальный рынок приводится в движение действием законов спроса и предложения, индивидуальными субъективными оценками людей, а государство создаёт и защищает среду – национальный мир, – в которой рыночная экономика только и может существовать. Однако этот национальный рынок – рынок товаров, очищенный от обращения «финансовых инструментов». В этой очистке состоит одна из ключевых задач государственного регулирования, которое должно быть направлено на стимулирование товарного производства.

Один из основных атрибутов построения подобного общества – налоговая реформа: «Налоговая система должна быть кардинальным образом упрощена, налоговый пресс резко ослаблен, а огромные массы чиновников уволены из фискальных органов и направлены в производящие сектора экономики». В настоящее время налоговое бремя перераспределяет около половины национального богатства – это очень много, примерно в пять – шесть раз больше, чем сто лет назад. Налоговая система чрезвычайно казуистична, разбираться в ней полноценно может только специалист. В результате сбор налогов не только сопряжён с большими затратами для нации на непроизводственный труд (налоговые инспекторы, налоговые полицейские, аудиторы, налоговые адвокаты, судьи, специализирующиеся на налоговых спорах, наконец, программисты, задействованные в производстве специальных программных средств для учёта и расчёта налогов и т.д.), но и является способом ограничения свободы людей. Не имея объективной возможности безупречно знать налоговое законодательства, которое, к тому же, полно противоречий и разнообразных толкований, человек оказывается под постоянной угрозой совершения налогового правонарушения. Эта угроза всегда используется для давления на предпринимателя, для ограничения его права на участие в общественной жизни, принуждая его к лояльности бюрократии. Подобная лояльность – едва ли не менее важная цель существования подобной налоговой системы, нежели собственно сбор средств на функционирование государственного аппарата и социальные программы (что официально бюрократией декларируется).

Другая сторона налоговой системы, построенной за последние сто лет, прошедших после разрушения монархического христианского мира по итогам Первой мировой войны, – отсутствие осознания рядовым обывателем, сколько он в действительности платит государству. Когда государство превращено из формы самоорганизации нации в инструмент самоорганизации бюрократии, бюрократии невыгодно, чтобы человек понимал, сколько он платит бюрократам, чтобы он не осознавал, что он вправе спрашивать с бюрократа. Когда же человек будет понимать, сколько своего заработка он отдал государству, он сможет оценить, насколько хорошо за эти деньги чиновники исполняют возложенные на них обязанности.

По двум описанным причинам авторы «Национального манифеста» предлагают радикально упростить налоговую систему и переложить налоговое бремя с организаций на физических лиц.

Предприниматель – ключевая фигура в экономической модели, построенной авторами «Национального манифеста». По наитию или осознанно, но в книге воспроизводится провозглашённое ещё сто лет назад Йозефом Шумпетером разделение на «предпринимателей» и «капиталистов». Предприниматели – только те, кто «создаёт новые комбинации факторов производства», кто своим творческим потенциалом участвует в созидательном развитии экономического потенциала нации. Рентный же доход, по мнению авторов, уравнивается с формой паразитизма: «Рента угнетает труд и делает предпринимательство зависимым от массы паразитических структур. Национальное законодательство должно стать преградой этому злу, возложив дополнительное налоговое бремя на ренту и роскошь, превратив обслуживание праздности в малопривлекательный вид бизнеса». Налоги на роскошь, жёсткое государственное регулирование рентных отношений, запрет ссудного процента (банки и иные финансовые институты должны превратиться в венчурных инвесторов) должны стимулировать общество к возврату в состояние «вольных сельских обывателей». Люди без принуждения, экономически будут стимулироваться к переезду из крупных городов в сельскую местность, где смогут заниматься сельским хозяйством или приусадебным хозяйством и ездить оттуда на работу (в производственные компании). Там, вдали от мегаполисов – порождения либеральной экономики, они смогут строить здоровую жизнь, растить семьи, обеспечивая будущее своей нации.

Задача национальной экономики – это создание и репродуцирование национального дохода. Этот счётный показатель авторы предлагают вместо используемого ныне ВВП: «Он образуется из доходов, полученных в сфере материального производства как вся масса ценностей, созданных заново и направленных на удовлетворение жизненных потребностей граждан. Национальный доход – это вновь созданная стоимость, возникшая как разница между всей выручкой от произведённых товаров, доставленных потребителю, и всеми затратами на их производство». С некоторыми поправками термин «национальный доход», используемый авторами «Национального манифеста», можно считать эквивалентом операционной прибыли промышленного и сельскохозяйственного производства в национальном масштабе. Именно «национальный доход» должен быть критерием оценки эффективности развития национальной экономики. Это позволит избежать искажений, вызванных разрастанием посредничества, потреблением импортных товаров через сферу услуг, переоценкой капитала финансовыми институтами, включением в стоимость интеллектуальной собственности (которая имеет ценность лишь в силу использования в товарном производстве, а не самая по себе). Трудно спорить с тем, что действительная экономическая мощь концентрируется не там, где создаётся интеллектуальная собственность в виде эскизов и дизайна товаров, а там, где эти товары появляются на свет. Не там, где идёт торговля финансовыми фикциями, а там где обращаются материальные блага, которые только и могут удовлетворить экономические потребности человека. Таким образом, если самый термин, предложенный авторами, вряд ли может считаться удачным (всё же речь идёт не о доходе, а о форме прибыли, добавочной стоимости), то суть экономического прогресса отражена авторами верно.

Увеличение «национального дохода», по мнению авторов, должно обеспечить, во-первых, безбедную старость для пенсионеров, а, во-вторых, служить источником формирования новой национальной элиты.

Государственное пенсионное страхование предлагается организовать в форме распределения части национального дохода между ныне живущими пенсионерами, уйдя, таким образом, от нынешней системы накапливаемых денежных пенсионных фондов, поскольку эти денежные фонды, сформированные сегодня, не предопределяют наличия товарных благ в будущем. А именно наличие товарных благ будет определять, какова будет реальная ценность пенсии (как и любого другого вида дохода).

Для чиновников же предлагается выделение «золотых акций» – права на участие в доходе предприятий (чиновнику вместо государства перечисляется заранее определённая часть причитающихся с предприятия налогов) без права на участие в их управлении. По мнению авторов, этот механизм позволит заинтересовать чиновников в развитии национальной хозяйственной системы вполне экономическими стимулами и снизит коррупцию, заставив чиновников ценить своё общественное положение и честный труд на государевой службе.

Такова система национальной экономики, изложенная авторами «Национального манифеста». Её, пожалуй, можно охарактеризовать одной фразой: преимущества производителя перед посредником. Национальная экономика – это экономика низких транзакционных издержек. По мысли авторов, главное противоречие современной либеральной экономики, которое необходимо устранить – господство финансового посредничества над реальным производством. «Реальное производство и оборот вещных и интеллектуальных ценностей, с одной стороны, и производство и оборот суррогатов – с другой, обречены на непримиримое противостояние. Нациям необходимо материальное производство и оборот реальных ценностей, олигархиям – господство финансовой системы и оборот фиктивных ценностей, в сотни раз превышающий оборот товаров». Путь к достижению господства реального производства – модификация существующей финансовой системы, финансовой архитектуры.

В «Национальном манифесте» верно отмечено, что основной причиной разрыва между реальной экономикой и финансовым сектором является утрата деньгами товарной природы при том, что регулирование денежного обращения осталось таким же, как если бы этой трансформации не произошло. Однако авторы допускают ряд неточностей в этой связи. Во-первых, появление нетоварных денег не было «желанием фетишистов» – это было исключительно расчётливое решение: желание присвоить реальный товар, не отдав ничего взамен. Присвоение банкирами сперва права приравнивать свои векселя к товарным деньгам, а затем и права не расплачиваться по своим векселям (слово «банкнота» (bank’s note) переводится с английского языка как «вексель банка») золотом позволили финансовой пирамиде начать разрастаться, присваивая себе реальные товарные блага и экономически подчиняя себе товарных производителей. Во-вторых, некорректно утверждение о том, что «золотой стандарт всегда был обманом». Тот факт, что в нашей жизни продолжают совершать убийства, никого не заставляет ни утверждать, что статья уголовного кодекса об ответственности за убийство – обман, ни утверждать, что нужно разрешить убийства «раз их всё равно совершают». Впрочем, в результате авторы всё же приходят к выводу о необходимости восстановления товарного стандарта денежной эмиссии.

От внимания авторов ускользнул тот факт, что присвоение богатств реального сектора финансовой системой осуществляется отнюдь не за счёт ссудного процента (ссудный процент – это, с экономической точки зрения, не более чем ставка межвременных предпочтений), а за счёт эмиссии необеспеченных денег при помощи отличного от 100% коэффициента резервирования при выдаче новых кредитов. При помощи этого механизма банки кредитуют реальных производителей «воздухом», требуя назад результаты реального труда. Такой механизм стал возможным именно благодаря замене товарных денег «фидуциарными» (не обеспеченными золотом или серебром). Ведь деньги в действительности являются именно универсальным товаром, который в силу своих уникальных физических и химических свойств может исполнять две особых функции: средства обращения и средства накопления. Если деньги перестают быть товаром, т.е. на их выпуск в обращение более не требуется соразмерных затрат труда и капитала, то выпуск заменяющих истинные товарные деньги денежных суррогатов позволяет перераспределять реальные богатства в пользу тех, кто обладает монополией на выпуск денежных суррогатов в обращение.

В любом случае, несмотря на эти частные замечания, авторы верно обозначили проблему, частично указав средство её решения, полностью состоящее в двух мерах: 1) обеспечении товарного (золотого, серебряного и т.п.) стандарта денежной эмиссии; 2) обеспечении 100%-ного резервирования по банковским вкладам до востребования.

Таким образом, в «Национальном манифесте» его авторы цельно описали как экономические механизмы, определяющие теперешний облик мира, так и тот облик будущего национальной экономики, которого они хотели бы достичь. При возможных (и вполне уместных) спорах о частностях и деталях в изложенной концепции, сложно спорить со следующими ценностными ориентирами, выделенными авторами в качестве основополагающих при формировании экономической политики национализма:

1)      экономическая независимость нации от внешнего мира;
2)      преимущество реальных производителей перед посредниками;
3)      гарантии механизмов рыночной экономики и частной собственности внутри страны для обеспечения свободы труда и творчества.

Думается, «Национальный манифест» вполне может стать основой для формирования партийной экономической программы традиционной правой партии, если таковая примет участие в предстоящих парламентских и президентских выборах.

 

Версия для печати