Протестующие движения «Займи Уолл-Стрит» и его многочисленных клонов по всей стране и по всему миру вопиют, что один процент населения захватил в собственность богатства и жизни остальных 99 процентов. Очевидное решение, навеваемое их камланиями: не позволить одному проценту злостных капиталистических эксплуататоров использовать собственное богатство. Вместо этого 99 процентов должны захватить богатства одного процента и использовать его в свою пользу. Иными словами, имплицитная программа протестующих — социализм и перераспределение богатств.
Цифры «один процент» и «99 процентов», конечно, преувеличение, но факт остаётся фактом: относительно небольшая часть людей действительно владеет несопоставимо большей частью национального богатства. Это протестующие понимают верно; не понимают они другого: богатство этого самого одного процента — гарантия уровня жизни остальных 99. Протестующие не имеют об этом ни малейших представлений, потому что видят мир сквозь интеллектуальную линзу, не пригодную для капитализма и его рыночной экономики. Они всё ещё видят мир таким, каким он был несколько веков тому назад и каким он остаётся в некоторых местах сейчас: мир самодостаточных крестьянских хозяйств, производящих собственное пропитание и не связанных с рынком сколь-нибудь существенным образом.
В таком мире на вопрос, кому служит это крестьянское поле, этот амбар, этот плуг и этот скот, одним словом, эти средства производства, следовал один-единственный возможный ответ: крестьянину и его семье, а больше никому. В таком мире не владевший средствами производства мог рассчитывать исключительно на возможное милосердие тех, кто ими владел; неимущий мог рассчитывать на пользу от средств производства не иначе, как завладев ими тем или иным способом, а способов этих было два: унаследовать или отнять.
В мире, в котором пребывают протестующие, средства производства обладают тем же статусом, что и потребительские блага: они приносят пользу только своим обладателям, и по этой самой причине обладатели протестного образа мысли воображают капиталистов толстяками, сидящими над переполненными тарелками, в то время, как масса наёмных работников перебивается на грани голода. В соответствии с социалистическим образом мышления перераспределение богатства — это всего лишь способ забрать излишек из переполненных тарелок капиталистов и раздать его голодающим рабочим.
Но, вопреки их верованиям, в современном мире, в котором мы с вами живём, преобладающая часть богатства капиталистов — это вовсе не потребительские блага. Подавляющая их часть — это средства производства, и то, что они производят, продаётся на рынке. Физическими бенефициариями капиталистических средств производства, в отличие от средств самодостаточных крестьянских хозяйств, выступают все потребители сообщества, все покупатели капиталистической продукции.
Например, каждый житель капиталистического мира, даже не обладающий ни единой акцией «General Motors» или «Exxon Mobil», получает пользу от их богатств — средств производства — лишь покупая их продукцию. Покупатель любого автомобиля GM получает пользу от того, что завод GM делает эти самые автомобили; покупатель бензина Exxon получает пользу от её нефтяных скважин, трубопроводов и бензовозов. Более того, пользу от их средств производства получает и каждый, кто покупает продукцию покупателей GM или Exxon, так как эти средства производства косвенным образом вносят свой вклад в продукцию потребителей топлива и автомобилей. Например, пользу из существования конвейеров GM и нефтеперегонных заводов Exxon извлекают покупатели супермаркетов, доставляющих товары на грузовиках GM и заправленных дизельным топливом Exxon. Даже те, кто покупает продукцию у конкурентов GM и Exxon или у покупателей этих конкурентов, извлекают пользу из существования средств производства GM и Exxon: эти средства производства делают выпуск соответствующих товаров более массовым и тем самым снижают цены этих же товаров у конкурентов.
Одним словом, все мы, все 100 процентов из нас, получаем выгоды от богатства ненавистных капиталистов, получаем, не будучи сами капиталистами или не будучи таковыми в значимой степени. Богатство ненавистных капиталистов в буквальном смысле позволяет протестующим жить. Как мы уже показали, нефтяные скважины и трубопроводы ненавистной корпорации Exxon обеспечивают топливом тракторы и грузовики, без которых никто не сделает и не привезёт еду, которой протестующие обедают и ужинают. И сами протестующие, и все прочие ненавистники капиталистов рубят сук, на котором сидят, и ненавидят основу собственного существования.
Выгода от капиталистических средств производства для людей, средствами производства не владеющих, разумеется, не исчерпывается покупками: труд, предлагаемый «невладельцами», становится возможным благодаря наличию тех самых средств производства. Богатство капиталистов создаёт предложение товаров, которые «невладельцы» покупают, и спрос на труд, который эти же «невладельцы» продают. Из этого следует, что чем больше будет капиталистов и чем больше будет их богатство, тем большими окажутся и предложение товаров, и спрос на труд; цены на товары будут падать, а заработная плата возрастать, и таким образом уровень жизни вырастет у всех. Ничто не соответствует интересам каждого из нас более, чем жизнь в сообществе, полном капиталистов-мультимиллиардеров и их корпораций, дерущихся ради труда, который каждый из нас продаёт, и занятых производством товаров, которые каждый из нас покупает.
Надпись на плакатах "Людям нужна работа" можно прочитать и "Людям нужен Джобс"
Но несмотря ни на что, в мире, о котором грезят протестующие, миллиардеры и их корпорации будут изгнаны, а на их место станут маленькие бедные производители, не богаче самих протестующих, попросту убогие. Протестующие полагают, что мир таких вот производителей, у которых нет и не может быть капитала, достаточного для массового производства чего бы то ни было, не говоря уже о массовом производстве высокотехнологичных изделий современного капитализма, будет иметь какие-то экономические преимущества перед тем, что мы имеем. Трудно представить себе что-то более нелепое.
Протестанты не понимают и ещё одной вещи: «жадность» тех, кто стремится стать «одним процентом» или же улучшить своё положение внутри него, также служит, с течением времени, улучшению жизни 99 процентов. Разумеется, это не относится к богатству, добытому благодаря правительственным субсидиям или привилегиям в конкуренции — протекционистским тарифам и другим государственным вмешательствам. Все эти методы возможны в той мере, в какой правительству позволено отходить от строгой политики laissez-faire и, таким образом, поощрять и наказывать фирмы по собственному произволу. Всё это отклонения от нормы, которая состоит в следующем: деловые состояния — это высокие доходы от производства новых, улучшенных товаров и эффективных, менее затратных методов их производства. Накопления — это плод строгой экономии и реинвестиций прибыли. Например, шестимиллиардное состояние покойного Стива Джобса — это наследство человека, благодаря которому Apple представила покупателям такие продвинутые новинки, как iPod, iPhone и iPad. Свои доходы г-н Джобс сберегал и реинвестировал.
Следует подчеркнуть две взаимосвязанные вещи. Во первых, состояния, накопленные подобным образом, обычно служат росту производства тех самых продуктов, благодаря которым они и были первоначально накоплены. Так, миллиарды Джобса послужили дальнейшему производству продуктов Apple; подобным же образом огромное личное состояние Генри Форда, полученное благодаря усовершенствованиям производства автомобилей и снижению их цены с 10 тыс. долларов в начале XX века до 300 долларов к середине 1920-х гг, было использовано, чтобы в стало возможным производство миллионов «фордов».
Во-вторых, высокие нормы дохода от новых, усовершенствованных товаров и методов их производства — явление временное. Как только производство нового товара или использование нового метода производства станет нормой для всей промышленности, они больше не будут источником запредельной доходности. Кроме того, новые усовершенствования мало-помалу делают невыгодными усовершенствования старые. Например, iPhone первого поколения, бывший суперприбыльным ещё несколько лет назад, стал или очень скоро станет невыгодным, потому что новые усовершенствования сделали его устаревшим.
В связи с этим накопление крупных деловых состояний требует внедрения целой серии усовершенствований в товарной линейке и методах производства. Это нужно для сохранения высокой доходности перед лицом конкуренции. Например, сохранение высокой доходности Intel в течение многих лет стало возможным потому, что компания могла предлагать одно за другим существенные улучшения компьютерных комплектующих. В результате пользователи компьютеров получали не только всё более совершенные компьютеры, но и несопоставимо более дешёвые. Высокие доходы удешевляют производство, а конкуренция сбивает цены до соответствия низкой стоимости производства, и компании приходится добиваться нового удешевления производства, чтобы сохранить высокую доходность.
Всё это справедливо, разумеется, не только для Intel с её комплектующими, но и для остальной компьютерной индустрии, которая сегодня предлагает гигабайты оперативки и терабайты жёстких дисков дешевле, чем мегабайты оперативки и жёстких дисков ещё каких-то двадцать лет назад. Для всякого, имеющего глаза, чтобы видеть, принцип «всё лучшие товары за всё меньшие деньги» справедлив для всей экономики: его можно обнаружить в производстве еды, одежды, жилья, высокотехнологичных продуктов и во всех мыслимых отраслях промышленности.
Этот принцип действует даже не взирая на то, что «подарок» правительства — инфляция, вызванная ростом денежного предложения, сделала номинальные цены названных продуктов существенно выше. Если мы посчитаем объём труда, затраченный средним человеком, чтобы заработать достаточно денег для покупки тех же товаров, мы увидим, что их реальные цены существенно упали.
Сегодня средний работник проводит на работе 40 часов в неделю; ещё сто лет назад рабочая неделя составляла 60 часов. За 40 часов работы стандарт жизни среднего работника 2011 года включает автомобиль, холодильник, кондиционер, центральное отопление, большее и лучшее жильё, большее количество лучшей еды, одежды, современную медицину и стоматологию, кино, компьютер, мобильный телефон, телевизор, стиральную и посудомоечную машины, микроволновую печь и т.д. Средний работник 1911 года вовсе не имел таких вещей либо же довольствовался меньшим количеством и худшим качеством.
Если мы оценим товары и услуги, которые работник 2011 года зарабатывает за 40-часовую рабочую неделю, в 10 раз больше того, что зарабатывал за 60 часов работник 1911 года, то получится, что сегодняшние цены потребительской корзины 1911 года, выраженные в количестве труда, необходимом, чтобы заработать эту корзину сегодня, составят две трети от одной десятой или одну пятнадцатую часть от уровня 1911 года; они упали на 93,33 процента.
Капитализм — но только в версии laissez-faire — идеальная экономическая система; это воплощение личной свободы и стремление к личному материальному интересу. Его результат — прогрессирующий рост материального благосостояния всех, выраженный в более продолжительной жизни и в непрестанно улучшающихся стандартах этой жизни.
Экономическая стагнация, проблема массовой безработицы и нарастающей бедности в Соединённых Штатов последних лет — это результаты притеснения личной свободы и стремления к личному материальному интересу. Правительство запутало экономику в парализующей паутине из правил и регулирующих мер, не дающих производить товары, которых хотят люди, и навязывающих производство товаров, которых люди не хотят. Эти правила и это регулирование делают производство практически всего более дорогим, чем это необходимо. Например, запреты на производство атомной энергии, нефти, угля и природного газа удорожают энергию; менее доступная энергия вынуждает тратить на производство того же объёма товаров больше человеческого труда. Вознаграждением за тот же объём труда становится меньшее количество товаров.
Бесконтрольные расходы правительства и сопровождающий их бюджетный дефицит и займы, а также налоги на доходы, недвижимость и прибыль, ложатся бременем на фонды, которые в противном случае были бы сбережены и инвестированы; правительство выжимает капитал из экономики. Таким образом оно препятствует росту и предложения товаров, и спроса на труд; этот рост был бы возможен, если бы в руках у бизнеса осталось больше капитала. Дело уже дошло до того, что предложение капитала в экономике снизилось по сравнению с прошлым.
Накопление капитала также замедлилось и может смениться его расточением, потому что рост государственного регулирования удорожает производство и снижает его эффективность. Это справедливо практически для любого регулирования, вменённого Агентством по охране окружающей среды, Агентством безопасности труда, Управлением здравоохранения, Комиссией по безопасности потребительских товаров, Национальным управлением трудовых отношений, Управлением по продуктам питания и лекарствам и всеми прочими правительственными агентствами. Все их регулирующие меры имеют один эффект: то же самое количество труда в любой отрасли экономики производит меньше товаров, чем могло бы.
Всё, что способствует снижению производящей способности экономики в целом, в особой мере способствует снижению её способности производить капитальные блага. Из-за вмешательств правительства тот же самый объём труда и капитальных благ, использованный для производства новых капитальных благ, создаёт меньший объём капитальных благ, точно так же, как это имеет место в производстве благ потребительских. Снижение предложения капитальных благ выражается, по меньшей мере, в замедлении экономического прогресса. Если снижение будет настолько большим, что ранее созданное предложение капитальных благ не получит никакого приращения, накопление капитала, а вместе с ним и экономический прогресс, остановятся совершенно. Дальнейшее снижение, выраженное в уменьшении ранее созданного предложения капитальных благ, приведёт к расточению капитала и к упадку производящей способности экономики. Экономические показатели свидетельствуют, что Соединённые Штаты уже достигли этой точки.
Проблема расточения капитала в огромной мере усугубилась массивной кредитной экспансией Федерального резерва, его «политикой лёгких денег» и искусственно заниженных кредитных ставок. Эта политика привела сначала к раздуванию гигантского биржевого пузыря, затем пузыря на рынке недвижимости. В промежутке между двумя пузырями были потеряны триллионы долларов капитала. В обоих случаях имело место значительное перепотребление: люди гонялись, зачастую влезая в большие долги, за всё новыми автомобилями, дорогой техникой, роскошными путешествиями и всевозможными предметами роскоши, которые они никогда не позволили бы себе, если бы кредитной экспансии не было.
Если бы не утрата этих капиталов, можно было бы снизить безработицу; но капитал, необходимый для этого, потерян, и в результате падают ставки заработной платы. Однако, заработной плате запрещают падать законы о минимальном размере оплаты труда и законодательные акты, принятые в пользу профсоюзов. Работодателям нельзя предлагать безработным такую заработную плату, за которую их было бы возможно трудоустроить.
То есть, как это ни смешно, все те проблемы, на которые жалуются протестующие из «Займи Уолл-стрит», являются результатами той самой политики, которую они поддерживают и в которую беззаветно верят. Всё, на что они жалуются, — плод их мировоззрения, марксизма, которым это мировоззрение пронизано, и политики правительства. Протестанты невольно ведут себя, как самобичеватели, которые лупят сами себя и просят в качестве бальзама на раны ещё кнутов и ещё цепей. Они не видят этого, потому что не научились проводить взаимосвязь между нарушениями свобод для бизнесменов и капиталистов, захватом и поглощением их богатств (применением розги к маленькой и нелюбимой группе) и разрушением базиса их собственного благополучия.
Но хотя эти самые протестующие и заслуживают страданий, вызванных применением на практике их же собственных идей, было бы куда лучше, если бы они раскрыли глаза на современный мир, поняли наконец подлинную природу капитализма, а затем обратили свой гнев на цель, которая его действительно заслуживает. В этом случае они внесли бы подлинный вклад в экономическое благополучие, в том числе и в своё собственное.
Перевод с английского. Оригинальная публикация: Ludwig von Mises Institute.
Версия для печати