По словам Михаила Булгакова, разруха, как известно, не в клозетах, а в головах. Но в современной России к классикам прислушиваются только в тех случаях, когда их слова тем или иным образом подкрепляют стереотипы, сложившиеся в общественном мнении, но ни в коем случае не тогда, когда эти слова заставляют над чем-либо задуматься.
Итак, поговорим о двух ключевых мифах (слово «миф» я здесь использую в его академическом значении, а не как синоним слову «обман») российской политтехнологической реальности. Первый миф – «промышленность в России разрушена, её срочно нужно восстановить». Второй миф – «проблему для России представляет разрыв в уровне жизни богатых и бедных»
Представляется правильным сперва поговорить о сути этих двух мифов, а затем уже перейти к обсуждению рецептов их преодоления. Начнём с разрухи.
Давайте представим себе самую обычную семью: папа, мама, дети. Папа и мама работают, получают какую-то зарплату, воспитывают и содержат детей, в целом живут неплохо, но роскошью себя не балуют. И вдруг им в голову приходит мысль, что автомобиль только тогда автомобиль, когда он «большой, чёрный и внедорожник». И именно такой автомобиль они покупают, выкладывая за него все свои сбережения, а также влезая в долги по кредиту. Но по мере эксплуатации их большого чёрного внедорожника выясняется, что замена каждой детали обходится в кругленькую сумму, что страхование для автомобиля, как и транспортный налог, – серьёзное обременение для семейного бюджета, да и расход постоянно дорожающего топлива у их железного коня отнюдь не маленький. Сперва они начинают сокращать собственные затраты за досуг, одежду, питание, потом вынужденно начинают экономить даже на детях. Между тем, им всё чаще и чаще приходится отказываться от ремонта их дорогого автомобиля. Автомобиль стареет, утрачивает свой представительский облик, а продать его за достойную плату становится всё сложнее.
Проблемы гипотетической семьи из нашего примера вполне можно и нужно масштабировать на государственный уровень. И вот здесь нам sine ira et studio (без гнева и пристрастия) придётся вспомнить события отечественной истории прошлого века. Национализации и экспроприации 1917 г., коллективизация и индустриализация 1930-х гг., затем т.наз. «великие стройки социализма» и гонка вооружений в годы Холодной войны. Все эти события у нас принято оценивать с позиции момента, т.е. примерно так: «Имел или не имел Сталин моральное (!) право пойти на жертвы коллективизации и индустриализации в целях подготовки к войне с Германией?» В рамках этой дискуссии одна сторона апеллирует к миллионам жертв ГУЛАГа, а другая сторона прикрепляет Георгиевскую ленточку к трусам (хорошо, что не к тампонам) и автомобильным антеннам (хорошо, что не к выхлопным трубам). Но ни одна из сторон при этом не задумывается над тем, какой долгосрочный эффект это мероприятие имело для страны.
Россия уже переживала массированную индустриализацию и модернизацию. В начале XVIII в. её инициировал Император Пётр I Великий. Если анализировать экономическую сторону тех реформ, то становится очевидным, что её отличительной особенностью были: во-первых, привлечение огромных иностранных инвестиций в страну; во-вторых, раскрепощение предпринимательской инициативы внутри страны (оно происходило постепенно – сословие за сословием от издания Императором Петром III Манифеста о вольности дворянской в 1762 г. до окончательного освобождения крестьян Императором Александром II в 1861 г.), что позволило повысить эффективность использования внутренних сбережений. КПД инвестиционных проектов начала XVIII в. в России был необычайно высоким, что принципиально изменило облик страны. Свободная рыночная экономика, в целом соответствовавшая принципам laissez fair, приводила к банкротству неэффективных проектов и к успеху эффективных: от Демидовых до Рябушинских.
Немаловажно было и то, что Российская Империя была составной и неотъемлемой частью Европы и европейской политики. Ни Россия никогда не противопоставляла себя Европе, ни Европа никогда не противопоставляла себя России. В крупнейших войнах XVIII – XIX вв. Россия неизменно участвовала, имея европейских союзников (исключением стала печально завершившаяся для России Крымская война 1853 – 1856 гг., где Россия воевала с коалицией из Великобритании, Франции, Турции и Сардинии). В Семилетней войне 1756 – 1762 гг. Россия воевала вместе с Австрией, Францией и Испанией против Пруссии и Великобритании. В наполеоновских войнах Россия воевала вместе с Великобританией, Австрией и Пруссией против Франции. Наконец, в I Мировую войну Россия вступила в союзе с Великобританией и Францией против Германии и Австро-Венгрии. Постоянное участие в тех или иных коалициях (Священный союз, Союз трёх императоров, Антанта), наличие сильных и боеспособных самодостаточных союзников снижало для России относительные расходы на оборону. Таким образом, национальная оборона не отвлекала избыточных средств от инвестиций. Действие законов рыночной экономики приводило к сбалансированности спроса и предложения, не допускало формирования избыточного отложенного спроса. Экономика развивалась за счёт внутренних резервов гармонично и сбалансировано, становилась привлекательной для внешних инвесторов, что привлекало в страну как среднесрочные инвестиции от резидентов иностранных государств (например, в виде облигационных займов для финансирования железнодорожного строительства), так и долгосрочные инвестиции в виде богатств, которые притекали в страну вместе с иммигрантами из стран Европы (прежде всего, конечно, немцами). Конечно, не без кризисных колебаний, характерных для всякого экономического цикла, но страна последовательно развивалась, а вектор её развития был определён.
Индустриализация половины XX в., проводившаяся коммунистами под руководством Сталина, имела совершенно иные черты. Сперва были национализированы и обобществлены инвестиционные фонды, искусственно понижен жизненный уровень подавляющего большинства населения, прежде всего, как раз тех, во имя кого, якобы, революция и устраивалась – крестьянства и пролетариата. Затем инвестиции были направлены на производство, выражаясь терминологией Маркса, средств производства. Отсутствие действия рыночных сил, отказ от учёта потребительского спроса населения привели к тому, что в стране возник огромный неудовлетворённый отложенный потребительский спрос. Частично его позволяли удовлетворить т.наз. «фарцовщики», но их усилий явно было недостаточно, особенно, в условиях, когда с ними вели беспощадную борьбу. Страна провозгласила курс на «разжигание костра мировой революции», противопоставив себя всему цивилизованному человечеству. За исключением краткого периода действия Второго фронта в 1943 – 1945 гг. СССР на протяжении своего существования не только не имел сколь-нибудь серьёзных союзников, но и был вынужден отвлекать огромные внутренние ресурсы на поддержание «народных демократий» по всему миру. При этом в самой стране наблюдался тотальный дефицит т.наз. «товаров народного потребления».
Развитие не учитывало действительные потребности населения, что порождало всё новые и новые предпринимательские ошибки со стороны коммунистической партии и советского правительства. Непропорциональные ресурсы отвлекались на финансирование обороны и на «помощь» странам третьего мира (т.е. на попытки реализации там коммунистических экспериментов: ненавистью нас «благодарят» за ту «помощь» до сих пор). Стоит иметь в виду, что эти расходы, когда оборонные технологии не используются затем по конверсии в гражданских целях, как в странах НАТО, образуют «омертвение» капитала, поскольку выбывают из производственного цикла. Не будет большим преувеличением сказать и то, что многие промышленные объекты по созданию средств производства возводились без учёта потребностей в конечной их продукции. Отсутствие предпринимательского духа и запрет на нормальные человеческие мотивы поведения, в т.ч. на поиск выгоды, приводил к творческому упадку. Советские технологии или воровались у Запада, или оказывались в массе своей вопиюще неэффективными. В результате огромное количество капитала было искусственно выведено из обращения, было вложено в проекты, которые пожирали ресурсы, но не воспроизводили новые богатства.
В начале 1990-х гг. Россия возвратилась к рыночной экономике, и это выявило огромное количество диспропорций, накопленных за 70 лет коммунистического эксперимента. Подавленная инфляция, накопленная за годы, когда поддерживался искусственный курс рубля 1:1 с долларом США, вынуждала страну жить в постоянном дефиците. Устранение дефицита выявило реальную стоимость советских денег, которые моментально обесценились, обнулив многолетние сбережения советских граждан, в чём следует винить отнюдь не «младореформаторов», а как раз тех, кто 70 лет объявлял людям, что они живут «в самой счастливой стране на Земле».
Огромное количество промышленного капитала, омертвевшее в неэффективных производствах, выбыло из хозяйственного оборота в течение всего нескольких лет. Проблема состоит в том, что капитальные блага хотя и имеют денежную оценку (именуемую «капиталом»), но, как правило, не обладают способностью легко изменять своё назначение. С течением времени промышленные корпуса в городах превратились в офисные центры, а вот неэффективные коровники стали тихо разрушаться, заброшенные в деревенской глуши, где местные жители стали их разбирать в своих бытовых нуждах.
Всё это привело к тому, что наша страна оказалась гораздо беднее, чем всем нам казалось. Оказалось, что мы дарили наши богатства, неэффективно их вкладывали, несли скрытые убытки, укрываемые «фиктивной бухгалтерией» Госплана. Мы думали, что нам удалось «отменить» или «переиначить» законы экономики (этот тезис вполне открыто был провозглашён лично Иосифом Сталиным в 1952 г.), но счёт к оплате нам Экономика всё же предъявила.
За годы советской власти была построена экономическая система, которая не порождала дохода, достаточного как для удовлетворения потребностей населения, так и для собственной амортизации (амортизация – средства, необходимые для поддержания в исправном состоянии основных средств и восполнения их накопленного износа). Начиная с эпохи Леонида Брежнева, власти предпочитали рефинансировать амортизацию, пренебрегая нуждами населения. Но когда это стало делать сложнее (переломным по ряду причин здесь можно считать 1983 г.), система зашаталась и вскоре рухнула. Вспоминая о нашем примере с дорогим автомобилем, мы пришли к осознанию, что текущая эксплуатация автомобиля нам не по карману, несмотря на то, что мы вроде бы даже расплачиваемся по кредиту за его покупку.
Поэтому события 1991 – 1994 гг., когда предприятия массово закрывались, люди были вынуждены менять свою профессию, а зачастую и место жительства, имели вполне закономерный характер. Искусственная, неравновесная экономическая модель начала разрушаться, омертвевшие её части стагнировали, а способные к перестройке – видоизменялись. Из регионов с избыточными трудовыми ресурсами люди начали переезжать туда, где их труд был востребован. Неконкурентоспособные предприятия и целые отрасли угасали, те же, где присутствовал спрос (в первую очередь – торговля и разного рода посредничество, доля которых в экономике была искусственно снижена по идеологическим мотивам при коммунистах), начали бурно развиваться. Это немодный и весьма непопулярный, но абсолютно справедливый и научный вывод. И этот вывод нужно иметь в виду, если ставится цель понять как то, что происходило, так и то, что делать.
Когда ныне говорят о необходимости «восстановить советскую экономику», то вольно или невольно предлагают нам в масштабах всей страны купить «большой чёрный внедорожник», оплачивать эксплуатацию которого нам просто не по карману. Россия не имеет ни ресурсов, ни потребностей в восстановлении тех неэффективных производств, которые были закрыты 15 – 20 лет назад. Увы, но вложенный в них капитал мы выбросили на ветер совершенно безвозвратно. Попытки сопротивляться пониманию этого явления – прямой путь к бедности. Впрочем, о бедности мы поговорим в следующей статье.
Продолжение следует.
Версия для печати