Нет, дело не в том, что при повышении цен статистика рапортует о повышении ВВП. И не в том, что рост цен влечет увеличение абсолютных цифр налогов на прибыли и НДС. А в том, что рост цен, с одной стороны, предотвращает товарный дефицит, если цены растут быстрее доходов, т.к. не возникает необеспеченного товарами платежеспособного спроса, и, с другой стороны, позволяет, при опережающем росте курса иностранных валют, даже при номинальном повышении социальных выплат снизить их реальный размер, тем самым обеспечив экономию бюджета.
Июльское падение рубля, сделавшее российскую валюту худшей среди аналогов, принесло сотни миллиардов рублей курсовой прибыли российскому правительству, которое держит резервы в долларах, евро и британских фунтах.
Шестая часть Фонда национального благосостояния (ФНБ) вложена в акции Сбербанка РФ, а две трети фонда хранится на валютных счетах в ЦБ: это 53,234 млрд долларов, 45,848 млрд евро и 8,888 млрд фунтов. По итогам месяца американская валюта подорожала к рублю на 4,4%, европейская - на 9,5%, а британская - на 10,25%. Сбербанк за июль подорожал на 9%, что принесло Минфину 324 млрд рублей на переоценке. Падающий рубль обеспечил прибыль 587 млрд рублей (за первый квартал 2020 года на переоценке вложений в инвалюту девальвация принесла Минфину 2,45 трлн рублей прибыли). В результате, за счет роста стоимости акций Сбербанка и скачка курсов валют, согласно отчету Минфина РФ за июль объем ФНБ увеличился на 820 млрд рублей, или на 11,4%. С начала года девальвация увеличила размер ФНБ на 2,1 триллиона рублей. На эту «прибыль» уже приходится 16% размера фонда, который на 1 августа достиг 12,958 трлн рублей, или 11,7% ВВП.
В реальности, впрочем, треть этих денег уже потрачена: 2,486 трлн рублей вложены в контрольный пакет акций Сбербанка, 580,7 млрд рублей выделены на поддержку ВЭБа (в виде депозитов под льготную ставку), 138,4 млрд рублей - на помощь ВТБ и Газпромбанку, 3 млрд долларов сгинуло в еврооблигациях Украины, купленных за два месяца до бегства из страны Виктора Януковича. Наконец, 245,3 млрд рублей и 4,1 млрд долларов «освоены» в рамках «самоокупаемых инвестиционных проектов».
Хорошо это (увеличение ФНБ) или плохо, в частности, для тех 45 % россиян, месячный доход которых не превышает 15 000 рублей? А тем более для тех, кто получает различные мизерные социальные пособия (стипендии, пенсии, пособия многодетным семьям и т.п.). Очевидно, что пресловутое импортозамещение реализовано, мягко говоря, далеко не в полном объеме. Значительную часть рынка товаров народного потребления или их компонентов (сырья, материалов и пр.) составляют импортные. Таким образом, внутренние потребительские цены, при падении курса рубля, безусловно растут. И если они растут быстрее адекватного индексирования социальных выплат, даже при лукаво-статистическом «росте» благосостояния и ФНБ, уровень жизни значительной части населения падает с одновременным снижением реальных социальных расходов казны. Такая, Карл, «экономия». Разве казну на другое что-нибудь потратить нельзя?
Но всё гораздо хуже. Низкий со стороны фактически недопотребителей, которым в действительно нужны и новые холодильники, и первые в жизни автомобили, и какой-нибудь ещё «хрен с редькой», платежеспособный покупательский спрос гарантирует низкую деловую активность, особенно в сферах малого и среднего бизнеса (более 70 процентов экономики страны прямо или косвенно находятся в руках государства, а под надзорно-коррупционным прессом – и все остальные). Зачем что-то производить, если людям, в большинстве своём, не на что это купить?
Низкая деловая активность влечет снижение занятости и сокращение спроса со стороны работодателей на рабочую силу, а, следовательно, снова снижение реальных доходов, даже и не для получателей социальной ренты. Впрочем, увеличение доли государственного сектора народного хозяйства, по тем же причинам, вызывает падение производительности труда и формальный рост спроса на рабочую силу. Но уровень дохода этой силы от этого не растет, а понижается, что снова влечет снижение производительности труда и доходов. Далее вниз по спирали. В прошлую откровенно-социалистическую «эпоху» мы это уже проходили. В таких условиях, говорить об экономической свободе, без которой не может быть и настоящей политической, не приходится. Голодный, как правило, думает о еде, а не о конституциях, за конституции он просто «голосует» (либо «бунтует» с заранее известным результатом).
Вот почему, помимо прочего, для нас так важен «слабый» рубль и экономика, ориентированная на вывоз природных богатств страны. Скрепы. Ничего личного, Карл. Никаких ошибок. Всё логично. Не расстраивайтесь. Держитесь… правой стороны. Следующая станция «Площадь Ленина», который, кстати, ещё до октябрьского 1917-года большевистского переворота писал (приводится без большевистской риторики):
«Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках… государства… могучим средством… для подчинения… государству. Это средство контроля и принуждения… посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало.
Нам этого мало. Нам надо не только “запугать”… в том смысле, чтобы… чувствовали всесилие… государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломать и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление.
Нам надо не только сломить какое бы то ни было сопротивление. Нам надо заставить работать в новых организационно-государственных рамках… И мы имеем средство для этого… Это средство - хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность. “Кто не работает [на государство, на бюрократию – А.С.], тот не должен есть” - вот основное, первейшее и главнейшее правило…».
(В. И. Ленин. УДЕРЖАТ ЛИ БОЛЬШЕВИКИ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ВЛАСТЬ? Написано в конце сентября - 1(14) октября 1917 года).
Андрей Сорокин
Версия для печати