Дать оценку обстоятельствам отречения от престола св. императора Николая II Страстотерпца можно, только следуя основным принципам методологии исторической науки, то есть руководствуясь объективностью, опираясь на весь доступный в настоящее время комплекс исторических источников и рассматривая это трагическое событие в контексте общей обстановки того времени. При этом необходимо помнить, что всестороннее осмысление акта отречения государя имеет не только научно-историческое, но и актуальное религиозное и общественное значение. Проанализировав имеющуюся источниковедческую базу, сопоставив известные факты и приняв во внимание имеющие правовое значение оценки, мы приходим к нижеследующим выводам:
- Акт отречения от престола о сложении с себя верховной власти был подписан императором Николаем II 2/15 марта 1917 года при обстоятельствах, полностью исключающих свободу волеизъявления, что лишает его законной силы даже в части, формально не противоречащей законодательству. Что касается утверждений, что сам факт отречения не имел места, а текст акта об отречении является фальшивкой, то они не выдерживают научной критики. Наличие сфальсифицированных экземпляров акта (даже если факт фальсификации будет неопровержимо доказан) не может быть основанием для отрицания существования самого акта. Некоторые нарушения в оформлении и процедуре обнародования акта также нельзя признать существенными в сравнении с сутью происшедшего. Собственноручные записи в дневнике императора Николая II[1], его переписка с родными, многочисленные исторические источники официального и мемуарного характера не оставляют никаких сомнений в том, что государь, будучи блокирован и фактически лишен свободы на станции Дно, под давлением заговорщиков и подавляющего большинства командующих фронтами, действительно принял решение «отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть» в целях «облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы» в условиях внешней войны.
- Отрекаясь от политической власти и передавая ее своему брату, император Николай II сохранял свою личную верность религиозному обету хранить самодержавие, данному при миропомазании, и при этом имел намерение создать условия, при которых Верховная власть в лице нового императора могла бы пойти на уступки ради сохранения легитимной преемственности и исторической государственности: «Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу».
- Отречение от престола царствующего императора является беспрецедентным со времени издания Акта о престолонаследии императора Павла I 5 апреля 1797 года. Оно не имеет никакого прямого обоснования в законодательстве Российской империи, и в тоже время, прямо не противоречит ни одной статье закона[2].
- Отречение от престола императора Николая II не являлось нарушением Соборной клятвы 1613 года[3], так как государь передал Верховную власть, в целом, в порядке установленного законом престолонаследия, в рамках Дома Романовых.
- В части, касающейся устранения из порядка престолонаследия наследника цесаревича и Великого князя Алексия Николаевича, акт об отречении императора Николая II противоречит в целом духу и основному смыслу акта о престолонаследии императора Павла I от 5 апреля 1797 года[4] («дабы Наследник был назначен всегда Законом самим») и, в частности, положениям и принципам статей 28[5], 37[6] и 53[7] Основных государственных законов Российской империи и является незаконным не только с точки зрения его вынужденности, но и формально-юридически. Государь, как глава императорской фамилии, может интерпретировать и даже изменять династическое законодательство, в том числе, теоретически, (с согласия, благословения и разрешения от религиозного обязательства статьи 39[8] со стороны св. Церкви) и неприкосновенные статьи Основных государственных законов. Однако он не имеет права нарушать любой закон (не говоря уже о неприкосновенных статьях!), до их изменения в правовом порядке. Признавая абсолютную и бесспорную незаконность отречения за цесаревича Алексея Николаевича, следует, в тоже время, отметить, что обвинения императора Николая II в неискренности и сознательном включении в текст акта незаконного положения с целью позднейшего опротестования всего акта, являются голословными и клеветническими. Незаконное отречение за своего сына и наследника Алексея Николаевича было вызвано психологически-эмоциональным состоянием императора Николая II в тот момент и отсутствием у него возможности привлечь к составлению акта квалифицированных и добросовестных законоведов.
- Акт Великого князя Михаила Александровича от 3/16 марта 1917 года об отложении принятия им Верховной власти до решения Учредительного собрания о форме правления противоречит в целом законодательству Российской империи о Верховной власти и, в особенности, положениям и принципам неприкосновенных статей 25-39 и статьи 53[9]. Однако даже в таком виде этот акт ни в коем случае не может трактоваться ни как отречение Дома Романовых от своих прав и обязанностей, ни как отречение ЗА Дом Романовых от его прав и обязанностей, ни даже как персональное отречение Великого князя Михаила Александровича от его прав и обязанностей. Отлагая и обуславливая принятие Верховной власти, Великий князь Михаил Александрович, а вслед за ним и другие Члены Российского Императорского Дома, выразившие согласие с его актом и присоединившиеся к нему, в тоже время не отрекались и не отказывались от своих законных прав на престол и сопряженного с этими правами долга.
- Старший в порядке престолонаследия Член Российского Императорского Дома Е.И.В. Великий князь Кирилл Владимирович не признавал законности актов 2 и 3 марта 1917 года[10]. До того момента, когда у него исчезли последние сомнения в мученической кончине трех предшествующих ему в очереди престолонаследия Особ Императорского Дома, Великий князь Кирилл Владимирович не принимал принадлежащего ему по праву императорского титула и утверждал, что порядок наследования между этими тремя Особами сохраняется нижеследующий: 1) император Николай II, если он жив, восстанавливается на престоле; 2) после него наследует цесаревич и Великий князь Алексий Николаевич; и 3) Только в случае бездетной кончины цесаревича Алексия Николаевича права переходят к Великому князю Михаилу Александровичу.
- Все Главы Дома Романовых в изгнании (император Кирилл Владимирович, Великий князь Владимир Кириллович и Великая княгиня Мария Владимировна), которым принадлежит неотъемлемое право трактовать династические законы и акты в рамках их буквы и духа, признали акты 2 и 3 марта 1917 года незаконными и недействительными, как в связи с основанными на обмане и насилии обстоятельствами и сомнительной процедурой их издания, так и по причине их несоответствия действующему на тот момент законодательству.
- Актом канонизации императора Николая II в лике святых страстотерпцев Русская Православная Церковь засвидетельствовала, что не считает государя нарушителем клятвы Великого Поместного церковного и земского собора 1613 года, подпадающим под ее анафему: «И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, Патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святыя Троицы».
10. Российский Императорский Дом Романовых продолжает существовать на своих незыблемых исторических духовных и правовых основах. Утвержденная Грамота Великого Поместного церковного и земского собора 1613 года сохраняет всю свою религиозную и моральную силу. В современной России Российский Императорский Дом является исторической институцией, то есть корпорацией, имеющей несомненную преемственность с момента своего возникновения и живущей по своим внутренним историческим законам, поскольку они не противоречат Конституции и действующему законодательству РФ. В случае народного волеизъявления о восстановлении в России института монархии, на престол может вступить только одно-единственное бесспорное лицо - легитимный наследственный Глава Дома Романовых. Законное наследование всегда определяется исключительно действующим династическим законодательством, порядок применения, толкования и возможной инициативы изменения которого является прерогативой каждого очередного действующего Главы Династии.
[1] «2-го марта. Четверг. Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т[ак] к[ак] с ним борется соц[иал]-дем [ократическая] партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 ? ч[аса] пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми ] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!» (Дневники императора Николая II. – М.: ORBITA, 1991. – 736 с. - С.625)
[2] Статья 37 СЗРИ гласит: «При действии правил, выше изображенных о порядке наследия Престолу, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола», а статья 38: «Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратимым». Допустимо толкование, что положения этих статей относятся и к царствующему императору, а не только к остальным Членам Российского Императорского Дома.
[3] «Целовали все Животворный Крест и обет дали, что за Великого Государя, Богом почтенного, Богом избранного и Богом возлюбленного, Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, и за Благоверную Царицу и Великую Княгинию, и за Их Царские Дети, которых Им, Государям, впредь Бог даст, души свои и головы свои положити, и служити Им, Государям нашим верою и правдою, всеми душами своими и головами. Заповедано, чтобы Избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед единым Небесным Царем. И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, Патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святыя Троицы. И иного Государя, мимо Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца; и Их Царских Детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити; то нам (…) на того изменника стояти всею землею за один. Прочтоша сию Утвержденную Грамоту на Великом Всероссийском Соборе, и выслушав на большее во веки укрепление - быти так во всем потому, как в сей Утвержденной Грамоте писано. А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, егоже Бог благослови; и начнет глаголати ино, и молву в людях чинити, то таковый, аще священных чину, и от Бояр, Царских синклит, и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину ни буди; по священным Правилам Свв. Апостол, и Вселенских седми Соборов, Свв. Отец и Поместных; и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Таин приобщения; яко раскольник Церкви Божией и всего Православного Христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, по Царским Законам месть да восприимет; и нашего смирения и всего Освященного Собора не буди на нем благословения отныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в предъидущие лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написанных в ней».
[4] «Положив правила наследства, должен объяснить причины оных. Они суть следующие: Дабы Государство не было без Наследника. Дабы Наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род»
[5] «(…) наследие Престола принадлежит прежде всех старшему сыну царствующего Императора, а по нем всему его мужескому поколению».
[6] Статья 37 не допускает отречения за кого бы то ни было, кроме самого себя. Кроме того, в данном случае создавалось очевидное «затруднение в дальнейшем наследовании Престола», так как фактически появлялось два кандидата на трон: легитимный наследник Алексий Николаевич и назначенный отрекающимся императором наследник Михаил Александрович
[7] «По кончине Императора Наследник Его вступает на престол силою самого закона о наследии, присвояющего ему сие право. Вступление на Престол Императора считается со дня кончины Его Предшественника». Отречение императора в данном случае, несомненно, может быть приравнено к кончине, так как в обоих случаях происходит «невозвратное» устранение государя от верховной власти
[8] «Император или Императрица, Престол наследующие, при вступлении на оный и миропомазании, обязуются свято наблюдать вышепоставленные законы о наследии Престола (т.е. статьи 25-39. – А.З.)».
[9] Акт, согласно которому Великий князь Михаил Александрович не принял Верховную власть, но и не отрекся от своих законных прав на нее, не допустил требуемого законом немедленного замещения престола, парализовав на тот момент дальнейшее законное престолонаследие
[10] В своем Обращении о принятии Блюстительства государева престола от 26 июля/8 августа 1922 г. Великий князь Кирилл Владимирович заявил: «Мы уповаем на то, что жив Государь Николай Александрович, и что весть о Его убиении распространена теми, для коих Его спасение было бы угрозою. Не может наше сердце отказаться от надежды на то, что вернется Он, Пресветлый, к Престолу Своему». Таким образом, государь Кирилл Владимирович был убежден, что его двоюродный брат император Николай II, в случае сохранения его жизни, о Императорского Дома Е.И.вчя Член Российского Императорского Дома Е.И.в. тоже время не отрекались и не отказывались го Им должен вернуться на престол
Версия для печати
