Споры о роли вождя большевиков в убийстве Царской семьи весьма оживленно идут до сих пор. Написано довольно много работ. Я не располагаю какими-то новыми фактами. Однако мне представляется, что достаточно большое количество уже существующего материала не выстроено в четкую логическую систему. Вот этим я и собираюсь заняться: попытаюсь систематизировать известные данные.
Сразу хочу предупредить, что не буду рассматривать ни одну из множества конспирологических версий. На мой взгляд, они являются не объектом доказательства и анализа, а объектом веры. Вера же в доказательствах не нуждается. Скажем, чудеса, происходящие вокруг святынь, могут укрепить веру, привести к ней, но не могут служить доказательством существования Бога. Главная же причина моего неприятия подобного подхода состоит в следующем: сторонники всех конспирологических концепций способствуют (сознательно или неосознанно) тому, чтобы переложить ответственность за совершенные злодеяния с реального и осязаемого виновника на предполагаемых и эфемерных. Этих концепций много: иудейское ритуальное убийство, жидомасонский заговор, немецкий заговор, роль Свердлова как тайного, но главного коновода и т.д. Если поставить во главу угла любой из названных вариантов, то историческая реальность покрывается туманом, переводится в гадательный и предположительный план.
Не льщу себя надеждой «обратить в свою веру» тех, у кого уже сформировалось четкое мнение по поводу цареубийства. Моя задача - проследить некоторую логику в этом деле и дать аргументы тем, кто хочет в нем разобраться.
* * *
Первый вопрос, который необходимо задать в связи с данной темой: было ли у В.И. Ленина намерение добиться гибели императора Николая II?
В докладе на III Съезде РСДРП об участии социал-демократии во временном революционном правительстве (1905-й год) Ленин, опираясь на опыт Французской революции, прямо говорит о способе покончить с русским самодержавием, который включает в себя «гильотинирование Николая»:
«Пугать якобинством в момент революции величайшая пошлость. Демократическая диктатура, как я уже указывал, есть не “организация порядка”, а организация войны. Если бы мы даже завладели Петербургом и гильотинировали Николая, то имели бы перед собой несколько Вандей. И Маркс прекрасно понимал это, когда в 1848 г. в “Новой Рейнской Газете” напоминал о якобинцах. Он говорил: “Террор 1793 г. есть не что иное, как плебейский способ разделаться с абсолютизмом и контрреволюцией”. Мы тоже предпочитаем разделываться с русским самодержавием “плебейским” способом»[1].
Через пять лет делаются следующие выводы из провалившегося восстания 1905-го года:
«В 1905 и 1906 годах крестьяне, собственно, только попугали царя и помещиков. А их надо не попугать, их надо уничтожить, их правительство - царское правительство - надо стереть с лица земли» (В.И. Ленин «Уроки революции», 1910).
И незадолго до захвата ими власти (уже после Февральского переворота, в апреле1917-го) большевики подтвердили свое намерение казнить Николая II. В резолюции ЦК РСДРП(б), составленной Лениным, звучит тот же неизменный тезис:
«Мы считаем Вильгельма II таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николая II».
Таким образом, в ленинских работах, написанных в разные годы, по разным поводам, звучит одна и та же сквозная мысль: Николай II должен быть «казнен», «гильотинирован», «уничтожен», «стерт с лица земли». С другой стороны, не существует ни одной ленинской цитаты, в которой ставилась под сомнение необходимость физического уничтожения Государя да и всех Романовых.
Теперь перешагнем через 1917-й и поставим новый вопрос: как Ленин интерпретировал цареубийство, уже совершенное большевиками в Екатеринбурге? Ответ можно найти в статье «Как буржуазия использует ренегатов» (сентябрь 1919-го):
«…Это прямая ложь, что большевики были противниками смертной казни для эпохи революции. На II съезде нашей партии, в 1903 году, когда возник большевизм, составлялась программа партии, и в протоколах съезда значится, что мысль вставить в программу отмену смертной казни вызвала только насмешливые возгласы: “и для Николая II?”. Даже меньшевики в 1903 году не посмели поставить на голоса предложения об отмене смертной казни для царя. А в 1917 году, во время керенщины, я писал в “Правде”, что ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется и что весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни».
Хочу обратить внимание на даты. Ленин пишет о твердом намерении большевиков добиться гибели императора Николая II в 1903-м (за 15 лет до самого убийства), подтверждает это намерение ссылкой на свою статью 1917-го (меньше чем за год до убийства). А сама работа «Как буржуазия использует ренегатов» опубликована в сентябре 1919-го (больше чем через год после убийства). Следовательно, речь идет не о сиюминутной тактике (например: Уралсовет вынужден был пойти на крайние меры в виду приближения чехословаков), а о стратегическом замысле, который оставался неизменным, как минимум, на протяжении полутора десятка лет. Ленин прямо заявляет: казнь Николая II непосредственно вытекала из позиции большевиков, которую они занимали, начиная с 1903-го года, то есть с момента создания самой партии.
Однако между приведенными высказываниями вождя большевиков можно увидеть хронологический зазор длиной в два года: с осени 1917-го (статья в «Правде» «во время керенщины») до осени 1919-го («Как буржуазия использует ренегатов»). В данный период попадает и июль 1918-го - время совершения екатеринбургской казни. Вот эту брешь пытаются сейчас заполнить разнообразными мифами, призванными доказать ленинскую непричастность к цареубийству. Мало кого смущает отсутствие всякой логики. Начиная с момента образования партии большевиков, Ленин прямо заявляет о намерении казнить Императора и потом неоднократно это повторяет. А вот в то время, когда есть прямая возможность реализовать расправу над монархом, Ленин вдруг меняет свою позицию на прямо противоположную и печется о неприкосновенности Николая II. Однако после совершения убийства В.И.Л. сразу же возвращается к прежней позиции и кичится тем, что она существовала с 1903-го года. Нет логики? Ничего страшного: мифологическое сознание может обходиться и без нее. Попробую рассмотреть некоторые из созданных мифов.
МИФ ПЕРВЫЙ: КАЗНЬ ИМПЕРАТОРСКОЙ СЕМЬИ - САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ УРАЛСОВЕТА
Напомню официальную версию, которую большевики обнародовали сразу после убийства:
«…Президиум Уральского Областного Совета постановил расстрелять Ник. Романова, что и приведено в исполнение. <…> Всероссийский ЦИК в лице своего Президиума признает решение Уральского Областного Совета правильным».
То есть Уралсовет принял самостоятельное решение, а советский Центр лишь согласился с ним задним числом. Сейчас данная трактовка трагических событий июля 18-го года получила вторую жизнь, вновь стала распространенной и чуть ли не доказанной. Это произошло во многом благодаря публичным заявлениям старшего следователя по особо важным делам Главного следственного управления при Прокуратуре Российской Федерации В.Н.Соловьева, который с 1993-го года вел расследование по поводу убийства Николая II и его Семьи. В интервью газете «Правда» следователь делает следующий вывод: расстрел Царской семьи был произведен Уралсоветом вопреки воле Ленина и Свердлова. Леворадикальные уральцы якобы отказались подчиняться Центру:
«…Вопрос о расстреле 17 июля 1918 года царской семьи, ее приближенных и слуг ни с Лениным, ни со Свердловым не согласовывался», «Ленин сам стал в определенном смысле заложником радикализма и одержимости руководителей Уралсовета», «Словом, Кремль поставили перед фактом. Кроме, как говорится, лишней головной боли, центр ничего от уральских товарищей в данном случае не получил».
С утверждением, что инициаторами кощунственной казни всероссийского масштаба стали провинциальные большевики, трудно согласиться. Так и хочется сказать словами одного из героев Достоевского:
«…Тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь “освежает”«.
Версия о самоуправных действиях Уралсовета зиждется на одном-единственном основании: не найден документ, содержащий в себе санкцию на казнь со стороны большевицкого руководства. Однако сам следователь Соловьев приводит непреложный факт, делающий подобную аргументацию более чем сомнительной:
«Мы не имеем ни одного документа, который свидетельствует о том, что было принято официальное решение о расстреле царской семьи».
«Ни одного документа» - то есть у нас нет не только санкции Ленина и Свердлова, но и задокументированного решения Уралсовета. Если за определяющий фактор принять отсутствие официальных документов, то выходит, что и решения Уралсовета не было. Тогда элементарная логика неизбежно приведет к абсурдному выводу: и самого убийства не было. Но оно, увы, было… И кто-то давал на него санкцию. Вне зависимости от того, есть ли этому документальное подтверждение или нет.
Попробую рассмотреть екатеринбургские события в хронологической и логической последовательности. В начале июля 1918-го года уральские большевики, не принимая самостоятельного решения о судьбе Императора и его Семьи, посылают в Москву военного комиссара Урала, члена президиума исполкома Уралсовета Филиппа Голощекина для консультаций с Центром по этому вопросу. Тот неделю живет в кремлевской квартире своего приятеля еще по сибирской ссылке председателя ВЦИК Я.М. Свердлова. Сразу после возвращения Голощекина в Екатеринбург, вечером 12-го июля, состоялось заседание большевицких членов президиума Уралсовета, на котором было принято решение о расстреле Императорской семьи.
Однако даже после этого уральцы (якобы непокорные Центру) не решаются действовать самостоятельно. 16-го июля в 17.50 (по московскому времени) Голощекин и Сафаров отправляют (через председателя Петросовета Зиновьева) телеграмму Свердлову и Ленину:
«Сообщите Москву, что условленного с Филипповым <Голощекиным> суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваши мнения противоположны, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин, Сафаров».
В Москве телеграмма принята в 21.22 (в Екатеринбурге - 23.22). О том, каков был ответ на запрос уральцев, прямо говорится в «Записке» главного организатора расстрела Я.М. Юровского:
«16/VII/1918 была получена телеграмма из Перми[2] на условном языке, содержащая приказ об истреблении Р-ых <Романовых>«.
Принципиальное значение имеет упоминание об «условном языке». Речь, очевидно, идет о том «шифровании» переговоров по цареубийству, о котором договорился Голощекин со Свердловым во время встреч в Москве. Телеграмма уральцев обретает смысл (при всей безграмотности ее составления) только в том случае, если под словом «суд» подразумевать «расстрел»[3]. Прочтение слова «суд» в прямом смысле приводит к полной нелепице: если Урал уже условился с Москвой о суде над Государем, то почему надо было откладывать этот суд и снова запрашивать Центр? Как «мнения» Москвы могли быть «противоположны», если обо всем уже условились? И самое главное: Уралсовет несколько дней назад уже принял решение о расстреле, а теперь почему-то начинает вести речь о возможности - невозможности суда.
А вот если слово «суд» перевести с «условного языка» на обычный - заменить на «расстрел», - то все встает на свои места. Голощекин договорился в Москве, что в определенный момент Государя расстреляют «по военным обстоятельствам». Теперь, по мнению Голощекина и уральцев, именно такой момент наступил. Они принимают решение. Но и сейчас опасаются действовать самостоятельно: шлют телеграмму в Москву, чтобы подстраховаться - заручиться санкцией Центра. И, по словам Юровского, они эту санкцию получили.
«Записка» Юровского создана не ранее лета 1919-го года. В 1922-м он пишет книгу воспоминаний «Последний царь нашел свое место». Гораздо позже (в 1946-м) она попадает к В.Д. Бонч-Бруевичу, который делает памятную запись в рабочей тетради. Там есть одно любопытное место:
«К этой исторической рукописи автор нашел нужным рассказать в предисловии о своем еврейском происхождении, бедности своего семейства, как будто бы это имело какое-либо значение при выполнении приказа центральной правительственной и партийной власти, когда он - как сам упоминает - должен был выполнить “свой революционный долг”…».
Бонч пишет записку не для публикации и поэтому, игнорируя официальную версию о расстреле императорской семьи по решению Уралсовета, может позволить себе прямо сказать, что Юровский и иже с ним выполняли «приказ центральной правительственной и партийной власти».
Юровский в третий раз обращается к данной теме в феврале 1934-го на совещании старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале. Совещание это было строго секретным, запрещено было любое оглашение сведений, сообщенных в ходе встречи. Вот, в частности, что говорил цареубийца по интересующему нас вопросу:
«Постольку, поскольку это являлось тогда вопросом большой политической важности и без разрешения центра не мог быть разрешен, а т.к. и положение фронта так же зависело не только от Урала, а от возможностей центра (ведь к этому времени централизация Красной армии все больше и больше концентрировалась). Связь и разговоры по этому вопросу с центром не прекращались. Примерно, числа 10-го июля уже было решение на тот случай, если оставление Екатеринбурга стало - неизбежным. Ведь только этим можно объяснить, что казнь без суда была дотянута до 16-го июля, а Екатеринбург был окончательно оставлен 25-26 июля, при чем эвакуация Екатеринбурга была проведена в полном, так сказать, порядке и своевременно. Примерно того же 10-го, 11-го июля мне Филипп <Голощекин> сказал, что Николая нужно будет ликвидировать, что к этому надо готовиться»[4].
О том, что Императорская семья была расстреляна по приказу центральной большевицкой власти, заявлял не один Юровский, но и другие цареубийцы - П.З. Ермаков, Г.П. Никулин[5].О том же говорил белогвардейский разведчик В.Г. Орлов, служивший одно время в ВЧК. Не буду акцентировать особого внимания на подобных же утверждениях в дневниковой записи Л.Д. Троцкого и в рассказе П.Л. Войкова (в передаче дипломата-перебежчика Г.З. Беседовского), поскольку достоверность обоих источников часто ставится под сомнение. Однако совпадение свидетельств людей, большинство из которых было мало (или никак не) связано друг с другом, не может быть случайным.
Примечательно, что даже после совершения убийства уральские большевики не отваживались самостоятельно опубликовать информацию о произошедшем. Из Екатеринбурга уходит телеграмма о расстреле Николая II, адресованная «Председателю Совнаркома тов. Ленину. Председателю ВЦИК тов. Свердлову». В Москве телеграмма получена в 12 часов дня 17-го июля. В ней содержится проект извещения в прессе от лица Уралсовета, снабженный следующей припиской:
«Просим ваших санкций <по> редакции данного <документа>. <…> Просим дать ответ экстренно, ждем у аппарата».
Ответ от Свердлова был получен на следующий день - утром 18-го июля. Свидетельствует комиссар печати Уралсовета В.А. Воробьев, сам стоявший у телеграфного аппарата при переговорах Белобородова со Свердловым:
«Затаив дыхание, мы все нагнулись к выползавшей из аппарата телеграфной ленте, на которой точками и черточками замаскировались чеканные, почти металлические звуки свердловского голоса:
- Сегодня же доложу о вашем решении президиуму ВЦИК. Нет сомнения, что оно будет одобрено, - говорил Свердлов.
- Извещение о расстреле должно будет последовать от центральной власти. До получения его от публикации сообщения воздержитесь...»[6].
Следует обратить внимание, что сообщение Белобородова Свердлов воспринял без малейшего удивления и без сомнения в том, что ВЦИК все одобрит. Действительно, одобрение было получено вечером того же дня (кто бы сомневался!). И только после этого «непокорному» Уралсовету милостиво разрешили сделать публичное сообщение, но и то - в редакции верховной большевицкой власти[7].
[1] Все выделения жирным шрифтом в цитатах сделаны мной. - Г.А.
[2] Прямая связь между Екатеринбургом и Москвой часто прерывалась, и сообщения передавались через Пермь, Петроград.
[3] Этот вопрос подробно проанализирован в статье Виктора Корна «Надувные киты следственного дела № 18/123 666−93».
[4] Если Юровский не путает даты, то Голощекин связывался с ним еще из Москвы, непосредственно во время переговоров с руководством большевиков.
[5] О противоположных показаниях цареубийц М. А. Медведева (Кудрина) и И.И. Родзинского я буду говорить позже.
[6] Надо признаться, что Воробьев говорит о том, что решение о казни Уралсовет принял самостоятельно, «и было неизвестно, как на это “самоуправство” будет реагировать центральная власть». Тут нет ничего удивительного: Воробьев готовил свои мемуары «Конец Романовых (из воспоминаний)» для печати, они действительно были опубликованы в 1928-м году. Поэтому и не могли расходиться с официальной версией.
Вообще, существует знаменательная закономерность. Всякий раз, когда материалы участников или свидетелей анализируемых событий предназначались для обнародования, делался акцент на самостоятельности уральцев. Тогда же, когда публикации не предполагалось, неизменно всплывала «воля Центра».
[7] Еще 20-го июля Екатеринбург вновь запрашивал у Свердлова разрешение поместить в уральских газетах текст сообщения о расстреле. И только тогда председатель ВЦИК «дал добро»: »В заседании президиума ЦИК от 18-го постановлено признать решение Ур.Обл. Совета правильным. Можете публиковать свой текст. У нас вчера во всех газетах было помещено соответствующее сообщение. Сейчас послал за точным текстом и передам его…». В итоге, сообщение из центральной «Правды» и постановление Президиума ВЦИК были перепечатаны в газете «Уральский рабочий» лишь 23-го июля, почти через неделю после убийства и за два дня до занятия Екатеринбурга группой войск полковника Войцеховского.
Глеб Анищенко
Журнал "Голос Эпохи"
