ПОЧЕМУ ИМПЕРИЯ СТАЛА «РОССИЙСКОЙ»?
Суровые природно-климатические условия нередко называются и в качестве первопричины территориальной экспансии России (это мнение высказывали, в том числе, и некоторые из выступавших на обсуждении указанной монографии Л.В. Милова историков – Б.Н. Флоря, В.А. Федоров, А.К. Соколов66). Как заметил сам Л.В. Милов, на Руси «совокупный прибавочный продукт... увеличивается практически почти целиком за счет роста численности рабочих рук, то есть за счет прироста земледельческого населения и освоения новых пространств при экстенсивном характере земледелия» (добавим, что это вообще свойство феодальной экономики). «Отсюда – вызванный жестокой необходимостью постоянный процесс колонизации все новых и новых территорий, миграция населения на юг, восток и юго-восток страны... Полная драматизма политика русских государей по отношению к своим соседям отнюдь не была вызвана какой-то изначально свойственной России особой агрессивностью, а диктовалась неумолимыми тенденциями внутреннего развития, стремлением увеличить и площадь пашен, и людские ресурсы». Это была как раз та ситуация, когда интересы «верхов» и «низов» общества совпадали. По словам того же Л.В. Милова, «крайне экстенсивный характер земледельческого производства и объективная невозможность его интенсификации привели к тому, что основная историческая территория Русского государства не выдерживала увеличения плотности населения». И как следствие этого – «постоянная, существовавшая веками, необходимость оттока населения на новые территории в поисках более пригодных пашенных угодий, более благоприятных для земледелия климатических условий и т. д. Объективные условия плотной заселенности Европы открывали для русских лишь путь на Юг, Юго-восток и Восток Евразийского континента, путь опасный, трудный, но единственно возможный» 67.
Вряд ли, однако, основную причину территориального роста Русского государства можно свести к обстоятельствам природно-климатического характера. Тем же Л.В. Миловым отмечалось, что «далекий от оптимума совокупный прибавочный продукт – явление, свойственное в Восточной Европе не только русскому обществу. В таких условиях находились и многие другие народы»68. Почему же лишь один из них – русский – в поисках выхода из порожденных средой обитания проблем смог многократно увеличить территорию своего государства, создав обширнейшую империю?
Действительно, ход мировой истории предполагает вариативность путей ее развития в тот или иной отрезок времени в той или иной стране, но главное направление, вектор этого движения, как правило, определяется наиболее вероятными (наиболее благоприятными для развития основополагающих тенденций) путями. Вследствие особой, в чем-то уникальной раскладки политических сил, социальных, экономических и природных факторов на территории Восточной Европы и Северной Азии сложилось государство, которое затем превратилось в могучую и обширную империю. Почему же ее ядром стало Великое княжество Московское, а, скажем, не Великое княжество Литовское или не Казанское ханство, которые тоже проводили в XV-XVI вв. активную экспансионистскую политику?
Главная причина складывания именно Российской (а не «Литовской», «Польской» или «Казанской») империи в том, что необходимость в широкомасштабной активной обороне у России была гораздо больше, чем у ее соседей-соперников, ибо Москва должна была практически одновременно держать три «фронта», три направления обороны, в то время как Литва и Казань – максимум два. Отсюда и большая степень «милитаризации» России. В то же время и возможность организации широкомасштабной активной обороны у Руси была большей, чем у ее ближайших соседей. Ослабление, а затем и свержение ордынского ига дали ей несколько десятилетий экономического подъема, средства от которого были направлены главным образом на укрепление военной мощи. А объединение всех русских земель вокруг Москвы и тот сложившийся на Руси к середине XV в. политический строй, о котором шла речь выше, позволяли в гораздо большей степени, чем в таких государствах, как Великое княжество Литовское и, позднее, Речь Посполитая, концентрировать силы и средства в одном кулаке.
Имея в виду приверженность русского народа самодержавной форме власти, И.Л. Солоневич писал: «Я никак не собираюсь утверждать, что русский народ всегда действовал разумно... Но уже один факт, что евразийская империя создана нами, а не поляками, доказывает, что глупостей мы делали меньше их. Что наша доминанта оказалась и разумнее, и устойчивее, и, следовательно, успешнее» 69.
Формы и способы правления в государствах, возникших на развалинах Золотой Орды, тоже не отличались мягкостью, но не стали столь же эффективными, как на Руси. Татарские государственные системы были слабее русской; ханства раздирались внутренними противоречиями и, в отличие от русских княжеств XV в., не смогли объединиться, несмотря на общность религии, этническое родство и близость интересов. По словам А.Г. Бахтина, «татарские ханства погубило отсутствие единства и преобладание узких меркантильных интересов у феодальной верхушки над государственными. Успехи России на востоке в немалой степени объясняются также переходом на ее сторону чувашей, горных марийцев, мордвы, башкир и части татар и тем, что борьба с татарскими ханствами отвечала интересам русского народа, стремившегося навсегда покончить с многовековыми грабительскими вторжениями иноплеменников»70.
Немаловажно и такое обстоятельство: поскольку природно-климатические условия (в частности, плодородие почв) в «Литве» и Казанском «царстве» были благоприятнее, чем на Руси, территориальная экспансия этих ее соперников не подкреплялась столь же сильными колонизационными потоками, как в Русском государстве, т. е. фактически не получала массовой поддержки населения. Кроме того, русские, благодаря своим связям с Западной Европой, имели перед татарами важные преимущества в использовании передовой военной техники.
Наконец, фактор из разряда геополитических, резко отличающий экспансионистские возможности русского государства от польско-литовского. На востоке – главной зоне территориального расширения России в XVI- XVII вв. – ее серьезными противниками были лишь осколки Золотой Орды. Разорвав их цепь, русские вплоть до Дальнего Востока не встречали столь сильного сопротивления своему продвижению, как ранее, и поэтому восточное направление территориальной экспансии России надолго стало для нее основным. Как заметил екатеринбургский историк Н.Н. Баранов, «сложилась редкая ситуация, когда потенциал континентальной державы стал "прирастать" континентальными же пространствами»71. У Великого княжества Литовского и Польши, чьим восточным соседом была Русь, такой возможности для экспансии на восток не имелось, хотя они многократно пытались раздвинуть свои границы «от моря до моря».
Небезынтересны в той же связи высказывания некоторых западных аналитиков. Например, известный политический деятель США Генри Киссинджер в 1989 г. в газете «Вашингтон пост» изложил довольно оригинальную (для американского политика такого ранга) точку зрения на российскую историю. «Для меня остается тайной, – признается он, – как, на первый взгляд, апатичные люди за каких-то четыре столетия от непроходимых равнин вокруг Москвы дошли до Эльбы на Западе и до Владивостока на Тихом океане, покрыв расстояние в шесть тысяч миль, как они достигли статуса сверхдержавы и на протяжении большей части нынешнего столетия приковывали к себе внимание всего мира. И тем не менее так было на протяжении всей истории. Необычайную отсталость России отмечали все наблюдатели лишь для того, чтобы их мнения были опровергнуты небывалыми успехами, достигнутыми за счет неожиданного сочетания энергии, дисциплины и героизма»72.
Но и для тех, кто готов разделить эти взгляды, остается открытым вопрос: из какого же источника черпали энергию и героизм русские люди, раздвигая пределы своего Отечества на юг, восток и запад в течение четырех столетий?..
