Дело в том, что, под влиянием событий в Северной Америке часть неселения ее, почему-то называвшая себя «патриотами», с маниакальным упрямством толкала тогдашнего штатгалтера (статсхаудера) Семи Соединенных Провинций Виллема (Вильгельма) V, принца Оранского-Нассау (1748-1806), к признанию самопровозглашенной на части владений Британской Империи республики Дж. Вашингтона. Когда же это произошло и, возмущенный подобным коварством, Лондон объявил Голландии войну, вышеупомянутые «смельчаки» в панике разбежались, предоставив собственному правительству в одиночку расхлебывать тяжелейшие последствия данного необдуманного внешнеполитического шага. Не успокоившись, однако же, на «достигнутом», местные «борцы за свободу народа», декларируя необходимость «защиты муниципальных прав в нескольких городах», в 1785 году и вовсе подняли вооруженный мятеж. После подавления которого прибывшими на помощь законной власти прусскими Королевскими войсками закаперщики, проклиная победителей за то, что они якобы «живут в нашем доме откровенным грабежом», а штатгалтера, - за жестокость («всем нужно было теперь носить на публике оранжевые кокарды»), в количестве 40 тыс. человек удалились в соседний Брабант.
Эти внутренние разногласия привели к тому, что Нидерланды в 1795 г. были почти без сопротивления заняты французскими революционными частями, в январе того же года принудившими Виллема V удалиться в Англию и провозгласившими здесь так называемую «Батавскую республику» во главе со своим ставленником, «великим пенсионарием» Рутгером Яном Схиммелпеннинком. Несмотря на то, что оккупанты назвали данное «государство» в честь германского племени батавов, жившего к югу от Рейна еще со времен римской колонизации региона и традиционно считавшегося предком всех нидерландцев, оно просуществовало лишь до 1806 г. После чего было включено захватчиками в состав «Королевства Голландия», подчиненного родному брату Наполеона Первого, Людовику Боунапарте, а с 1810 года, из-за ссоры этого последнего со своим «державным» родственником, и вовсе превратившегося в неотъемлемую часть вновь созданной общеевропейской «империи» с центром в Париже.
Более чем пятнадцатилетние страдания местных жителей под пятой иностранных пришельцев и их туземных адептов стали уже «притчей во языцех». Хорошо известен также и тот факт, что все эти безобразия закончилось с высадкой наследника изгнанного в свое время из страны штатгалтера Виллема V, Виллема VI Оранского, на голландский берег в районе Схевенингена 30 ноября 1813 года, встречей его здесь, как национального героя и немедленным провозглашением Суверенным Принцем Объединённых Нидерландов. Однако до сих пор мало кто знает, что тогдашний всплеск нидерландского национального самосознания мог бы так и остаться на уровне благих пожеланий, если бы не героические подвиги солдат, матросов и офицеров Русской армии и флота. Пришедших, по приказу Императора Александра Первого, громить Наполеона и его союзников уже на полях самой Европы…
Общее количество войск и их тактика
Уничтожив неприятеля на просторах от Москвы до р. Березина, то есть, - у себя дома, русские войска вступили в пределы континентальных государств. Ясное дело, что в их планы входили и расположенные на побережье Северного моря Нидерланды, чье освобождение от наполеоновского ига начался поздней осенью 1813 года.
Для выполнения этой более чем ответственной миссии при армии Винценгероде был сформирован авангардный отряд в составе трех так называемых «летучих корпусов» общей численностью в 3 500 человек, которым командовал будущий шеф политической полиции Российской Империи, генерал Александр Христофорович Бенкендорф. В него входили а) Тульский пехотный полк (700 бойцов), б) батальон Второго Егерского полка (400), в) батальон Павлоградского гусарского полка (800), г) пять казачьих полков (1600 человек) флигель-адъютанта Александра Первого, создателя агентурной сети в Париже, полковника графа Чернышева, д) батарея конной артиллерии. К счастью, архивные материалы сохранили до наших дней почти полную «роспись» означенного воинского соединения, которую, ввиду ее особой ценности, мы позволим себе воспроизвести здесь почти полностью: «Вне бригад: Войска Донского казачий Балабина 2-го полк (5 сотен); Командир — полковник Войска Донского Атаманского полка Степан Федорович Балабин 2-й; 1-я бригада: Командир Войска Донского казачьего имени своего полка, генерал-майор Максим Григорьевич Власов 3-й; Войска Донского казачий Власова 3-го полк (5 сотен). Командир — генерал-майор Максим Григорьевич Власов 3-й; Войска Донского казачий Жирова полк (5 сотен). Командир — подполковник Иван Иванович Жиров; 2-я бригада: Войска Донского казачий Сысоева 3-го полк (5 сотен). Командир — генерал-майор Василий Алексеевич Сысоев 3-й, не при полку по болезни с января 1813 г.; Войска Донского казачий Дячкина полк (5 сотен). Командир — генерал-майор Григорий Андреевич Дячкин (Дьячкин), не при полку по болезни с января 1813 г.; Летучий отряд (состоящая из трех полков Отдельная казачья бригада) полковника Нарышкина. Командующий — полковник Лейб-Гвардии Гусарского полка Лев Александрович Нарышкин; Войска Донского казачий Грекова 9-го полк (5 сотен). Командир — полковник Алексей Евдокимович Греков 9-й; Войска Донского казачий Барабанщикова 2-го полк (5 сотен). Командир — полковник Федор Акимович Барабанщиков 2-й; Войска Донского казачий Лащилина 1-го полк (5 сотен). Командир — полковник Иосиф Григорьевич Лащилин 1-й».
Граф Александр Христофорович Бенкендорф
Выполняя задачу по усилению антифранцузского сопротивления в самой Голландии, а также защищая от возможного нашествия неприятеля прилегающие к ней области Германии, отряд Бенкендорфа 2 ноября 1813 года выступил в поход по направлению к реке Иссель (Эйссель; Йессель). Первая колонна его получила приказ атаковать город Зволле («Цволь» русских донесений того времени), вторая (центральная, где находился и сам Бенкендорф), - двигаться к Бентгейму и Девентеру, а третья, - попытаться овладеть Дезбургом. Разумеется, под каждым из этих населенных пунктов имело место свое «решительное дело».
Под стенами Девентера
Лишь начав марш по направлению к расположенному на берегу Эйсселя означенному населенному пункту, где в свое время учился Эразм Роттердамский, казаки непрерывно атаковали неприятеля. Причем, кроме уничтожения живой силы противника, им доручалось также распространять среди местных жителей слухи о том, что «люди с Востока пришли дать Вам волю!». Занимались тогда донцы и активной разведкой, в ходе которой было установлено, что девентерский гарнизон состоит из 3 000 французов, а сама крепость хорошо укреплена, снабжена провизией и фуражем, располагает значительным числом настенной артиллерии.
Понимая, что сходу такую фортификационную махину не взять, русское командование пошло на определенные уловки. Так, будущему герою похода по освобождению Нидерландов, командиру Башкирского полка майору князю Гагарину, награжденному Орденом Святого Гергия IV-степени за успешные кавалерийские рейды против вражеских позиций, приказывалось, перейдя реку, имитировать с противоположного берега яростную атаку на ведущий к форту единственный мост с целью якобы захвата его. В тоже самое время Бенкендорф с основными силами должен был попытаться овладеть городом с неукрепленной стороны.
…В 3 часа ночи русские малыми силами бросились занимать окраины, противоположные местному речному порту. Но фактор внезапности для них был к тому времени полностью утрачен, из-за чего солдаты, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, незаметно отошли в темноту. Оставив наблюдать за Девентером дозорную группу полковника Балабина…
Баталия при Зволле
Отказавшись воспринимать временную неудачу при Девентере в качестве поражения и не утратив присутствия духа, русские войска продолжили движение внутрь Голландии, силами двух своих колонн взяв курс на Зволле.
Следует отметить, что данный населенный пункт к исходу 1812 года представлял собою плохо укрепленный форпост, весь гарнизон которого состоял из двух-трех сотен кавалерии. Зная об этом, а также стремясь избежать напрасных жертв среди мирного населения, Бенкедорф приказал нескольким казакам из соединения полковника Нарышкина предпринять все зависящие от них меры к тому, чтобы выманить неприятеля за стены крепости. «Уловка сия, - отмечал один из участников тех событий, - вполне удалась: французы, предприняв вылазку, были, однако же, весьма решительно опрокинуты. Наши люди вошли в Зволле, смешавшись с врагом, более половины из которого попала в плен».
Заняв вышеозначенный город, русские смогли наконец-то рапортовать «наверх» о том, что река Эйссель ими «окончательно и безповоротно перейдена». Кроме того, здесь произошли два важнейших события, чьей истории, как нам представляется, следует коснуться особо.
Именно в маленьком Зволле русского командующего ожидал нидерландский генерал, граф Балтазар Богислав ван дер Платтен (Platten) (1766 – 1829). Долго прослужив в России военным инженером, занимая на Родине пост генерал-губернатора, ван дер Платтен, по словам А.Х.Бенкендорфа, «с радостью поддержал все мои планы относительно Голландии, сообщил мне точные сведения о силах противника и настроениях своего народа».
С другой стороны, тогда же вышел на контакт и барон Корнелий Рудольф Теодор Крайенхоф (Krayenhoff или Kraiyenhoff; 1758-1840). Закончив Высшую школу в Гардевике, обладая глубокими познаниями в области гуманитарных, естественных и технических наук, являясь автором монументального «Гидрографического и топографического описания Нидерландов», этот военный деятель и ученый, будучи непреклонным сторонником национальных традиций и монархистом, одним из главных инициаторов возведения на Трон Короля Нидерландов Вильгельма (Виллема) I, после прихода в Голландию русских служил им, что называется, не за страх, а на совесть. «Он, - читаем в одной из современных монографий, - как никто другой, знал свою страну. Наполеон произвел его в чин бригадного генерала (инженер-генерал) и назначил инспектором фортификационных сооружений в Голландии. Человек, обладающий столь полными знаниями о Голландии, о стране каналов, шлюзов и плотин, должен был, по мнению Наполеона, служить только ему, но Крайенхоф остался верен партии «оранжистов», возглавлявших патриотические силы Голландии к концу французской оккупации. Благодаря генералу Крайенхофу русский отряд в Голландии не испытывал затруднений, располагал необходимыми сведениями о гидросооружениях, дорогах и крепостях».
Барон Корнелий Рудольф Теодор Крайенгоф
… «Местные жители встречали русских казаков как освободителей, предлагая им фрукты и напитки: в ближайших к Зволле городках начались народные выступления, выливавшиеся в нападения на французских таможенников и жандармов. Основные силы наполеоновского маршала Макдональда окозались скованы»…
На Амстердам!
Готовясь к походу на Девентер и Зволле, генерал Бенкендорф, стремясь выяснить общее настроение амстердамцев и провести рекогносцировку, отправил к ним одного из состоящих на русской службе и находившихся в его окружении голландских полковников – «оранжистов». Операция прошла успешно, а посланник, вернувшись, доложил «по начальству», что как население означенного торгово-промышленного центра, так и его наполеоновский комендант, барон К.Крайенхоф, с нетерпением ожидают армию Императора Александра I-го.
Чтобы максимально воспользоваться удачным моментом и заставить голландцев открыто выступить против своих поработителей, решено было послать под стены этого главного города страны 200 – 250 казаков во главе с уроженцем Ланкастершира (Англия), кавалерийским офицером, майором Павлоградского гусарского полка Марклаем (Marklay), причем в составленной на этот счет Инструкции ему предписывалось «следовать до конечного пункта операции безостановочно, избегая встреч с неприятелем и не заботясь ни о своих сообщениях, ни об отступлении». Пройдя ускоренным маршем положенное расстояние, «этот храбрый и благоразумный офицер смог скрыть свое передвижение от неприятеля, минуя все дороги, и вошел в Амстердам 14 ноября. Народ, вдохновленный видом казаков, захватил находившихся в городе остатки французов и воздвиг знамя независимости». Враг же, еще до этого успевший отойти к Утрехту (1 800 солдат и офицеров дивизионного генерала Габриэля Жана Жозефа Молитора (1770-1849)) и сконцентрировать свои основные силы в достаточно прочно устроенных крепостях «Мюйден и Гельвиг рядом с Амстердамом, почти у ворот его» (900 солдат с 26 пушками), удвоил бдительность.
Понимая, что при подобном раскладе у него нет возможности атаковать Амстердам влоб, Бенкендорф, ослушавшись приказа вышестоящего над ним генерала Винценгероде «в Голандию не вступать ввиду недостаточности войск», решил действовать обходным маневром. Оставив уже известного нам полковника Балабина в Зволле «наблюдать за Девентером», он сам с небольшим отрядом пехоты в ночь с 21 на 22 ноября 1813 года двинулся к Гардевику (Харденвейку), где должен был, погрузившись на суда, предоставленные лояльно настроенными голландцами, продолжить свой рейд. Преодолев «шесть миль ужасной дороги» и достигнув означенного пункта той же ночью, Бенкендорф, к своему удивлению, «обнаружил в гардевикском порту лишь малое количество судов». Не желая, впрочем, отказываться от идеи самостоятельно освободить Амстердам, Александр Христофорович, передав еще часть солдат своего и без того маленького соединения «в подкрепление генералу Жевахову», остальных 600-т человек погрузил на наличные плавсредства. После чего эта самодельная флотилия, подняв в 23.00 22 ноября свои паруса и моля Господа о попутном ветре, двинулась в путь по покрытому льдинами «приамстердамскому» заливу Зюйдер-Зе (Зюдер – Зее, современный Эйссельмер). Удача тогда явно благоволила к русским, ибо, незаметно проскочив под самым носом у располагавшейся рядом, в Текселе, французской эскадры, чьим командиром был фанатичный наполеонист, голландец по рождению, Шарль – Анри Верюэль (настоящая фамилия, - Вернхель) (1764 – 1845), они «на восходе солнца 23 ноября увидели колокольни Амстердама и в 8 часов утра вошли в порт».
Жители встретили эту горстку храбрецов с неописуемым восторгом. Повсюду обыватели распевали появившийся «вдруг» новый гимн, в которм были и такие слова:
«Голландия свободна!
Союзники наступают на Утрехт.
Французы бегут во все стороны.
Море открыто,
Торговля оживает!
Раздоры закончились,
Прошлое забыто
И прощено.
Знать возвращается в правительство.
Правительство просит принца Прибыть во дворец.
Все славят Бога.
Вернулись добрые старые времена!».
Перешедший же открыто на сторону русских местный начальник, узнав, что его от французов освободил отряд менее чем в тысячу штыков, пришел в ужас, ибо прекрасно понимал, что Наполеон во что бы то ни стало попытается вернуть город под свой контроль. Для укрепления собственного престижа победители решили объявить населению, что в Амстердам вошло 6 000 русских, выпустить обращение к народу с предложением взяться за оружие, создать Национальную Гвардию и, в случае попыток врага изменить ситуацию в свою пользу, «всем умереть в бою за любезное сердцу Отечество».
…Особо отличившиеся тогда русские части вскоре удостоились высоких наград от Нидерландской Короны. «Амстердам и Бреда» — такая надпись была выбита на золотой шпаге, врученной Бенкендорфу первым королем Нидерландов. Тульский пехотный полк получил от Виллема I две наградные серебряные трубы с надписью «Amsterdam 24 Novembre 1813» (вручены 5 июня 1815 г.), а 2-й егерский - также две наградные королевские серебряные трубы «За вступление 2-го Егерского полка в Амстердам 24 ноября 1813 года»…
Возрождение государственности
Едва освободив Амстердам, русские и их союзники из числа местных консерваторов приступили к созданию здесь основных органов власти. Первым делом были сформированы части Национальной Гвардии, которые через день прошли торжественным парадом по заполненной народом и украшенной знаменами Оранского Дома Дворцовой площади города. Где горсть славян-победителей, «только что сошедших на берег, составила почетный караул под балконом дворца». Усилив собственный энтузиазм оружием из Арсенала и поддержкой влившихся в их ряды тысяч горожан-добровольцев, гвардейцы легко овладели еще продолжавшими находится в руках врагов близлежащими крепостями Мюйден и Гальвиг, чьи гарнизоны сдались им «на капитуляцию».
Тогда же возникло и Временное Правительство, члены которого в 10 часов утра 24 ноября 1813 года, под ликующие крики толпы и громоподобные залпы пушечного салюта, огласили «Акт о восстановлении Голландии». Принимались энергичные меры по дальнейшему вооружению патриотов и наведению «порядка в городе; все спешили оказать содействие обороне, и общественное настроение все более и более исполнялось рвением и твердостью». На вопросы же самого Бенкендорфа о том, какого политического устройства они себе желают и что ему доложить по этому поводу Императору Александру, все в один голос отвечали: «Монархии и возвращения Принца Оранского. Только этот Дом может гарантировать нашу независимость! Было постановлено немедленно отправить депутата к Принцу, чтобы умолять его вернуться и возглавить свой Народ».
Реставрация
Бурные события на Родине Виллим (Биллем; Вильгельм) VI Фридрих, принц Оранский, граф Нассау-Диц (1771-1820), активный участник борьбы с Наполеоном, встретил в Лондоне. Узнав же об освобождении русскими Амстердама, он высаживается на побережьи Нидерландов и устремляется в столицу. «Здесь, - отмечал активный учасник тех событий, - было объявлено о прибытии Принца Оранского; друзья семейства поспешили к нему навстречу, и Амстердам приготовился встретить своего Правителя, избранного по праву рождения и по волеизъявлению народа. Все население этого огромного города вышло встречать Принца и заполнило улицы и площади. Выходя из кареты 1 декабря 1813 г., Принц с трудом удержался на ногах из-за народа, который толпился вокруг него, я устремился к нему навстречу и протянул руку, чтобы помочь ему пробраться сквозь толпу и войти во Дворец. Принц показался на балконе, и шум восклицаний возобновился с удвоенной силой. Он был расстроган этой сценой, но можно было легко увидеть, что ему трудно осознать высоту своего нового положения и оценить этот момент. Принца сопровождал английский посол, господин Кланкарти, который и сообщил мне о планах своего правительства относительно Голландии; этот откровенный разговор вполне успокоил меня насчет моих политических предприятий. Вечером Принц, посол и я вместе сели в карету и отправились в театр. Принц был принят там с шумным восторгом; во всем было видно мощное настроение нации, которая не утратила чувства своей свободы. Голландцы, не имевшие до сих пор привычки видеть в Принце своего главу, теперь воздавали должное первому гражданину Государства; их восклицания были не выкриками слуг, но являлись свидетельством их выбора, указывающим наиболее достойного человека для спасения Государства. Это поражало и придавало величие происходящему».
… «Русский след» в данной теме можно продолжить вплоть до наших дней. Так, 9 февраля 1816 года сын Виллема VI, Наследный принц Вильгельм Фридрих Георг Людвиг Оранский, вступил в брак с русской Великой Княжной Анной Павловной (1795-1865), сестрой Императора Александра I. Их же старший отпрыск, Вильгельм (Биллем) III Александр Пауль Фридрих Людвиг (р. 1817 г.), стал третьим Королем Нидерландов.
Королева Нидерландов и великая герцогиня Люксембурга Анна Павловна
Будущая Королева Нидерландов Анна Павловна воспитывалась Своей Августейшей Матерью, женой русского Царя Павла I, Императрицей Марией Феодоровной и графиней Шарлоттой Карловной Ливен. Почти за полвека, что Она прожила в Голландии, Королева Анна оставила о себе долгую, добрую память своими делами благотворительности, попечением о малоимущих (дом инвалидов и госпиталь) и сиротах (50 детских приютов), о больницах и тюрьмах. Похоронена Ее Величество в русской (посольской) церкви в Гааге. Ее помнят в Голландии и сейчас — в 1998 году голландцы воздвигли ей памятник, чего удостоены немногие монархи и исторические деятели Нидерландов»…
Почетные стражи Высочайшей Персоны
Учитывая тот факт, что Русская Императорская Гвардия в освобождении Голландии участия не принимала, первыми военнослужащими, которые несли церемониальную службу при Особе Наследного Принца Виллима VI Оранского (де-факто – Короля Нидерландов Вильгельма I Фридриха), были чины овладевшего Амстердамом отряда генерала Бенкендорфа. Именно его казаки торжественно шествовали впереди кареты будущего Монарха, когда тому угодно было, покинув свой дворец, нанести кому-либо деловой визит. Русские пехотинцы охраняли личные покои Государя, находились у дверей Дворца при Его выходах, образовывали караулы вдоль улиц города, по которым Он следовал. Бенкендорфовские же офицеры, а нередко, - и сам Александр Христофорович, исполняли функции разводящих и первыми встречали Принца в местах Его планируемых визитов.
Портрет А. Х. Бенкендорфа в мундире Лейб Гвардейского Жандармейского полуэскадрона
Продолжение борьбы: казаки против флота
Понимая, что именно он виноват в том, что его кумир, Наполеон Боунапарте, навсегда утратил Амстердам, французский адмирал Вергюэль изо всех сил стремился удержать свою главную базу, - укрепленный форт Гальдер.
Для изгнания неприятеля из этого важного стратегического пункта русское командование направило туда уже достаточно опытного в голландских делах майора Марклая с его отличившимся ранее казачьим отрядом. Успешно маневрируя по побережью, Марклай вскоре сумел обставить дело таким образом, что вражескому флотоводцу неоткуда стало получать провиант для своих экипажей.
Вполне отдавая себе отчет в том, что его матросы, в большинстве своем, - голландцы по национальности, склонные к неповиновению даже в условиях нормального материального обеспечения, в случае перебоев с регулярной выдачей пищи и вовсе могут поднять мятеж, Вергюэль подписал с русскими капитуляцию. По условиям которой, взамен позволения «по-прежнему покупать свое продовольствие», он обязывался не только сдать вышеупомянутый Гальдер и оставить здесь 10 орудий, но и никогда больше не участвовать в сражениях со своими противниками.
…Означенная же договоренность между Вергуэлем и Марклаем стала первым в истории случаем успешных переговоров донцев с вражеским адмиралом…
Овладение Утрехтом
Основная хитрость, к которой русские прибегли после овладения Амстердамом, удалась: французы, поверив, что их там в десять раз больше, чем было на самом деле, поддались парализующим волю к сопротивлению настроениям.
Все это способстовало действиям генерала князя Жевахова, который, подойдя утром 28 ноября 1813 года к стенам Утрехта в районе Северных ворот, начал правильную осаду. Она, впрочем, на понадобилась, поскольку уже через час неприятель, не полагаясь на мощь своих штыков и глубину крепостного рва, ретировался из крепости через южную часть ее.
День своего освобождения русскими от наполеоновской тирании утрехтцы сразу же сделали общегородским праздником. Его так и называли – Kozakkendag (то есть, - «День казака»), и продолжали торжественно отмечать вплоть до прихода сюда летом 1914 года войск Кайзеровской Германии.
Всем, кто хоть раз побывал в Центральном Музее современного Утрехта, сразу же бросается в глаза расположенная здесь под №1 картина «Казаки, входящие в Утрехт в 1813 г.». Будучи в свое время подарена голландцами Императору Александру Первому, она изображала вступление на Ратушную площадь города русских войск, причем из-под копыт боевых коней победителей в панике бежит прочь символизирующий французов галльский петух, а местные жители, приветствуя своих спасителей, восторженно машут руками.
Питер Ван Осен. Казаки, входящие в Утрехт в 1813 г.
Автором данного, созданного в 1816 г., полотна был нидерландский живописец Питер ван Осен. Оставив в дни борьбы за свободу Родины высокое искусство и став бойцом Национальной гвардии, он, после завершения Наполеоновских воен, вновь взял в руки кисть. Для того, чтобы, кроме портретов и пейзажей, создать еще и 10 батальных картин, прославляющих храбрость его славянских братьев по оружию.
…«В послании от 18 декабря 1824 года министр иностранных дел России Карл Нессельроде написал художнику, что картина ван Осена Царю понравилась. Вместе с письмом в знак благодарности ему был передан перстень с бриллиантом.
В советское время картина в духе «голландцев XVII века» была признана не имеющей особой художественной ценности, и её продали обратно в Голландию. Она попала в Утрехт, где ей предоставили почётное место: на возвышении, в отдельном зале»…
Амерсфорт
Наступление русских на этот населенный пункт велось несколькими частями. С одной стороны, против города действовал полковник Нарышкин, который, взяв форт Гардервик, двигался на Амерсфорт из Зволле, с другой, - туда же наступал остзейский барон, генерал-майор Георгий Федорович Сталь (1771 – после 1816), чьи казачий полк и два гусарских эскадрона должны были пройти к Амерсфорту встык между Зюйтфеном и Девентером, а с третьей им обоим помогал генерал-майор князь Спиридон Эрастович Жевахов (Джавахишвили) (1768-1815), причем подчиненным ему гусарскому полку и артиллерии предписывалось «напасть на расположенные там французские авангарды».
…Не выдержав удара неприятеля, сторонники Наполеона в панике бежали. Что, в свою очередь, позволило выполнившим здесь свои задачи русским военачальникам приступить к реализации дальнейших планов главного командования: Нарышкин и Жевахов спешили под Роттердам, первый, - форсированным маршем, а второй, - после передачи своих прежних позиций направляющимся «к Утрехту пруссакам». Лихие казаки Сталя гнали отступающих французов сначала к рекам Вик и Вианен; затем же, перейдя Лех, выставили свои пикеты у Бомеля и Горкума…
Сражение под Горкумом
Овладеть данным «первостепенным складочным местом», охранявшимся гарнизоном общей численностью до 8 000 человек, Бенкендорфу помог случай. Ожидая подхода пруссаков (которые, кстати сказать, так в означенный район и не прибыли!), русские послали две роты и пару пушек 72-го Тульского пехотного полка под началом майора Белемовского «для захвата плотины, которая служила для переправы из Горкума к Гардингсфельду». Как явствует из напечатанной в Варшаве в 1901 году истории данного боевого соединения (С.192), «едва Белемовский и его солдаты, занявшие важную переправу, обосновались на плотине и на мосту, как показались французы. Увидев готовую к отпору русскую пехоту и горящие фитили пушек, они не стали атаковать и ретировались в направлении к Бреде». Эффективную помощь наступающим войскам оказали и прибывшие из-под Дордрехта в составе русского батальона егерей прусские волонтеры майора Фридриха Августа Петера фон Коломба (1775-1854). С другой стороны, не менее активно действовали здесь также «наскоро вооруженные усердием жителей Роттердама лодки, которые, обстреливая Горкум, вплотную приближались к самым укреплениям этой крепости».
Битва за Бреду
Осознавая всю опасность положения, при котором эта мощная крепость в Брабанте продолжала оставаться в руках французов, русские предприняли максимум усилий для того, чтобы в кратчайшие сроки изменить ситуацию в свою пользу. Используя для достижения этой цели уже имеющийся опыт внезапного захвата Амстердама, с той лишь разницей, что непосредственным исполнителем задуманного был уже не Бенкендорф, а известный нам по Амерсфорту генерал Г.Ф.Сталь.
Выполняя приказ командования, Сталь, под прикрытием отвлекающих маневров капитана Гренадерского графа Аракчеева полка Петерсона с сотней казаков «в направлении на Гог-Свалюв, Бриль и Гельвет-Слюйс», переправился через Вааль и, нигде не останавливаясь, после штурма Антверпенских ворот, вступил в Бреду по одноименному тракту. Взяв в плен 600 солат неприятеля и заставив остальной гарнизон (300 солдат) в панике отойти к Антверпену. Овладев тем самым одним из сильнейших опорных пунктов страны, ее «ключем», завершив освобождение от французов всей голландской территории, с нетерпением ожидая подхода основных сил.
Но и французы не дремали. Опомнившись от первой неожиданности, они задумали взять реванш. Выйдя с 18 000 солдат и отличной артиллерией из Антверпена, где ими вооружены были даже моряки торговых судов, наполеоновский генерал Карно, оттеснив русских от Вествезеля, бросился к Бреде. Упорные бои развернулись еще на подступах к крепости, в районах Турнгута, Гертруйденберга и Тилбурга. Наконец, в ночь с 7 на 8-е декабря 1813 года «враг, - читаем мы в отчете о тех событиях, вышедших из-под пера Бенкендорфа, - начал сильно обстреливать город. 9-го утром, усилив канонаду, неприятель предпринял попытку нападения на Турнгутские ворота. Атака длилась довольно долго и прекратилась только тогда, когда я сделал вылазку из Антверпенских ворот. Солдаты голландского батальона, наспех составленного из молодых горожан, шли в бой с радостными криками. Они проявили храбрость, достойную восхищения. В поддержку им выделена была мною сотня лучших солдат из нашей пехоты. Враг понес значительные потери, и канонада утихла. Вечером канонада возобновилась, однако ночь была спокойной. Англичане не могли содействовать русским: их суда, на которых находились лошади, были задержаны противными ветрами на море. Залив Бомельверт, покрытый льдами, был настолько недоступен, что прусский генерал Бюлов, весьма стремившийся прийти мне на помощь, не смог переправить свои войска. Всё же французы должны были опасаться прихода англичан и пруссаков и — или поспешить со взятием Бреды, или оставить свои позиции. 10-го они захватили все дороги, кроме той, которая вела к позициям, занимаемым князем Гагариным. Батареи, выставленные их авангардом, в течение ночи приближались к крепости и продвигались стремительно. Из-за этого мы потеряли людей, было разрушено несколько домов. К концу дня враг яростно атаковал трое ворот. Антверпенские ворота защищал князь Жевахов. Его пешие гусары соперничали в отваге с нашей пехотой. Турнгутские ворота защищал генерал Сталь и пруссаки под командованием полковника Коломба. Все были преисполнены удивительнейшею отвагою; на лицах была написана уверенность в успехе. Русский резерв контратаковал и прижал неприятеля к Буале-Дюкским воротам, где атака казалась мне решающей. Место было достаточно открытым, и когда настал вечер, я выступил с тремя эскадронами гусар, отрядом казаков и четырьмя конными орудиями. Мы с ожесточением бросились на противника. Первой же атакой неприятель был отбит и поспешно отступил на довольно значительное расстояние. Я прекратил преследование, опасаясь, как бы эта слишком легкая победа не таила в себе подвоха. Волей случая в тот самый момент от князя Гагарина прибыл отряд казаков. С громкими криками казаки бросились в тыл французов. Французы решили, что я действую совместно с войсками генерала Бюлова, и именно это обстоятельство заставило их так быстро отступать. Вечером я зажег множество огней и расставил часовых так, что казалось, будто в лагере стояло целое войско. В других местах приступ был отбит, и неприятель понес значительные потери. К ночи огонь затих повсюду. Во всех донесениях с позиций сообщалось, что в лагере французов стоит большой шум. Из-за густого утреннего тумана невозможно было различить позиции врага. В 8 часов я опустил мост и, несмотря на туман, продвинул вперед патрули. Они и сообщили мне, что осаждающие покинули свои позиции и отошли от Бреды. Радость от этого известия еще усиливалась тем, что у нас начинал кончаться фураж, а у жителей города — запас продовольствия.
Генерал Сталь получил приказ преследовать врага по Антверпенской дороге. Он мог это делать лишь до Вествезеля, где французы остановились и закрепились. Полковник Коломб с отрядом казаков пошел к Турнгуту. На следующий день, 12 декабря, — в день рождения Его Величества Императора Александра Первого — на стенах Бреды мы отслужили благодарственный молебен». Голландия получила свою свободу!
…Как и в случае со столицей, подвиги русских под означенной вражеской твердыней была отмечена щедро. В частности, 15 ноября 1815 г. 25 человек «нижних чинов» 2-го егерского полка получили знаки Военного ордена («солдатский Георгий») за защиту крепости Бреды. 1-я конная артиллерийская рота получила 19 января 1818 года знаки на кивера с надписью «За отличие, за храбрость, оказанную в сражении с французскими войсками при крепости Бреде»…
Преднамеренное забвение?
Ученый мир современной Европы упорно не замечают всего того, о чем было написано выше. «Единственный комментарий к описываемой нами грандиозной баталии, - читаем в статье П.Н. Грюнберга «За Амстердам и Бреду» (Освобождение Голландии по «Запискам Бенкендорфа»)», - заключается в том, что все (!) доступные в России западные исследования умалчивают о событиях ноября-декабря 1813 г. в Голландии. Характерный пример — «The Low Countries 1780-1840» by Ernst H. Kossmann. Oxford, 1978 (английский перевод первого нидерландского издания 1976 г.). Это Оксфордское издание лучшей нидерландской книги по «сравнительной истории» Нидерландов и Бельгии посвящает только одну страницу 103 (первая страница главы III «Великие Нидерланды») «уходу» французов и «прибытию» принца Оранского. Вот все, что там сказано: «Через несколько недель после битвы при Лейпциге небольшое количество союзных войск пересекло границы бывшей Голландской республики; 12 ноября (по новому стилю. – А.М.) они взяли Зволле, 15-го — Гронинген. Французский главнокомандующий собрал свои силы в Утрехте и, когда 15 ноября почти двухтысячный гарнизон покинул Амстердам, там немедленно начались народные волнения против оккупационных властей. Местное население вместе с немногочисленной знатью, объявившей себя его лидерами, провозгласило независимость под властью принца Оранского... Вильгельм Оранский принял предложение "из рук народа", как он написал в прокламации 2 декабря, при условии, что гарантирует народную свободу Конституцией. Стало ясно, что в стране установилась конституционная монархия...». Как видим, о русских ни слова. Почти все сто предыдущих страниц посвящены нашествию французов, Батавской республике, тому, как французская администрация разваливалась, мол, сама собой и пр.
В таком же духе дано представление о начале нового государства, нынешнего королевства Нидерланды, и в соответствующем разделе — Low Counties — последнего издания знаменитой Encyclopaedia Britannica. «Пока империя Наполеона казалась прочной и постоянной, голландцы служили новому монарху, как служили они и королю Людовику, тем более что принц Оранский не возражал против такого сотрудничества. Голландские контингенты продолжали сражаться в кампаниях Наполеона, неся тяжелые потери во время вторжения в Россию. Но как только стало очевидным (после провала русской и испанской кампаний), что наполеоновская империя разваливается, влиятельные голландцы начали готовиться к установлению нового и независимого режима. Считалось само собою разумеющимся, что главой этого режима должен стать принц Оранский, сын Вильгельма V, умершего в 1806 году, и что желательно, чтобы этот режим был установлен голландским народом, а не случайными иностранными победителями. Движение за установление нового режима возглавил замечательный деятель Гизберт Карел ван Хагендорп, человек твердых принципов, который не признавал все правительства Голландии после 1795 года, однако счел необходимым правление принца Оранского в качестве конституционно ограниченного монарха» (Encyclopaedia Britannica 1978, Macropaedia, vol. 11, p. 152). К этому следует добавить, что в действительности у голландцев не было свободы выбора: англичане торопились их освобождать. Что это освобождение будет небескорыстным, «оранжисты» знали наверняка. Поэтому их выбор был в пользу России, и неожиданное появление отрядов Бенкендорфа в Голландии было скорее всего акцией, втайне согласованной между освободителями и освобождаемыми. Их ничем не замутненный альянс в Амстердаме, вероятно, также был следствием заранее согласованной политики. Умолчание авторитетного британского издания вполне объяснимо, ведь англичане «проиграли» русским Голландию и в военном, и в дипломатическом соперничестве».
…О наличии же советской, а тем более – российской (в смысле, - формирующейся в нынешней РФ) историографии вопроса и вовсе говорить не приходится! Хотя бы потому, что даже на страницах выпущенного в 1964 году московским издательством «Наука» сборника «Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Германии» нет ни одного цельного документа о действиях русских частей в Нидерландах. Только в материале «Журнал военных действий за ноябрь — декабрь 1813 г.» «имеются о них, - комментирует ситуацию тот же П.Н. Грюнберг, - два косвенных упоминания. Первый пассаж: «Наследный принц шведский продолжал завоевания свои в Голландии, которая вызвала уже из Англии в Амстердам Принца Оранского» (№ 421). Второй пассаж в № 423: «Неприятельский гарнизон в Бреде (что в Голландии) по приближении к нему двух казачьих полков из отряда генерал-майора Бенкендорфа выступил к Анверу, и Бреда занята союзными войсками со взятием там в плен до 600 чел. Таким образом, союзная Северная армия 4 декабря занимала уже линию от Бреды до Дуссельдорфа». Да плюс еще страницы 148 – 159 и 390 книги Д.И. Олейникова «Бенкендорф» (М., Молодая Гвардия, серия «Жизнь замечательных людей» 2009. – 395 С.).
«И это все, что было издано про Голландский поход Русской Императорской армии за последние 85 лет в «благодарном» Отечестве!»...
Чтобы помнили!
«Голландская экспедиция, - писал по французски русский генерал А.Х.Бенкендорф в седьмой книжке выходившего в Санкт-Петербурге «Военного журнала» за 1817 год, - стоившая нам 460 человек ранеными и убитыми, была благоприятствуема общим расположением голландского народа». В частности, «с конца ноября 1813 года, - читаем мы в жизнеописании самого Александра Христофоровича, - слово «казак» приобрело в Голландии невероятную популярность. Из наполеоновской страшилки оно превратилось в символ освобождения. Дорога, по которой прошли казаки близ невзятой русскими крепости Девентер, до сих пор называется Kozakkenweg - «Казачья дорога», а большое старое дерево около этой дороги – Kozakkenlinde («Казачья липа»). Неподалеку, в городке Горссель, есть ещё одна «Казачья дорога», а кроме того, - «Гусарский проезд» и холм «Казачья шишка», на котором до 1941 года стоял домик «Казачий шалаш». В наши дни где-то на дороге от Арнхейма к Роттердаму успешно функционирует кафе-бар «У казака», а в провинции Гельдерланд угощают «казачьим пирогом». Холодную по европейским меркам зиму 1813/14 года в некоторых провинциях Голландии окрестили «казацкой зимой». Жители Гааги поют русские песни, составив свой Oeralkozakenkoor - «Уральский казачий хор», а брабантцы играют в футбол в команде Kozakken Boys («Казачьи парни»)».
…Как видим, в Нидерландах начала XXI ст. еще остались люди, умеющие хранить память о тех иностранных героях, которые отдали жизни за освобождение их Родины.
Даже если они совершили свои бессмертные деяния почти 200 лет тому назад…
Александр Машкин
Источник Версия для печати