Драматическая история Царственных страстотерпцев в 1917–1918 гг. вот уже более ста лет привлекает внимание историков, публицистов, криминалистов. Исследуются юридический статус династии после 1917 г., аспекты, связанные с бытом Царственных узников, делаются попытки распутать загадки, связанные с убиением Царственных страстотерпцев и попытками скрыть следы преступления.
Но какое было представление о положении семьи императора Николая II у простых обывателей? В условиях развала государства, когда страна была разрезана фронтами и границами и жители одной губернии даже не знали, что делается в соседней, — какие известия доходили о Царской семье до масс?
Чтобы ответить на эти вопросы, нам необходимо будет обратиться к источникам личного происхождения: они, как верно подчеркивают исследователи, дополняют имеющиеся документальные источники и, что важнее, становятся способом проверить и проанализировать «официальную» версию истории [1].
Очень ценным источником в длинном ряду эго-документов является дневник статского советника Георгия Дюшена (после окончания Училища правоведения изменившего имя на «Юрий»; но мы будем использовать имя, данное нашему герою в крещении).
Рукопись дневника до 1971 г. находилась среди личных бумаг инженера Х. Христиансена, который, по всей видимости, не знал русского языка. После этого еще 14 лет она хранилась в архиве университета города Осло, пока не была передана в библиотеку, где на дневник обратили внимание его первые публикаторы П. Нильсен и Б. Вайль. Впервые небольшая часть дневника была опубликована в 1985 г. в сборнике трудов Славяно-балтийского института при университете в Осло [2]. В дальнейшем части дневника публиковались [3].
В нашей статье мы пользуемся электронной копией рукописи дневника, которая хранится в Национальной библиотеке Норвегии [4]. Автор приносит сердечную благодарность за предоставленную копию рукописи Ю. Х. Тотрову и Р. Г. Гагкуеву.
Имя чиновника вначале было неизвестно, т. к. дневник не был подписан. Долгое время популярной была гипотеза, что автором дневника был чиновник особых поручений Особой канцелярии по кредитной части Министерства финансов С. К. Бельгардт. Однако через несколько лет исследователи А. Новожилов и Н. Белозерова оспорили авторство Бельгардта и выдвинули аргументированную версию, что автором дневника был чиновник особых поручений при канцелярии Министерства финансов, статский советник, камер-юнкер Георгий (Юрий) Сергеевич Дюшен [5].
Он родился 11 июля [6] 1883 г. в семье мичмана флота (в будущем адмирала) Сергея Петровича (29.01.1857 — 1918) и Анны Николаевны Дюшенов (дочери капитана 1-го ранга Зыбина). По военно-морской стезе Георгий Сергеевич не пошел, а после окончания Императорского училища правоведения в 1905 г. поступил на службу чиновником IX класса в Министерство финансов, где и работал до 1917 г. После 1918 г. след Г. С. Дюшена теряется [7].
Дневник Г. С. Дюшена интересен не только тем, что писался «в реальном времени», а не постфактум, как мемуары, но и тем, что он дает представление, как смотрели на революционный хаос штатские: и в меру аполитичные, но образованные столичные интеллигенты, и мелкое чиновничество.
В статье мы попытаемся ответить на вопрос, что могли знать об Императорской семье обычные городские жители, какие факты были известны, какие слухи обсуждались в городской толпе, трамваях и на рынках?
На конец 1917 г. Царская семья (немаловажная деталь: такие слова, как «Государь», «Императрица», «Царская семья» Г. С. Дюшен пишет с большой буквы) находилась в Тобольске. Об этом писала официальная пресса того времени [8] и секрета в том не было. Но уже в декабре 1917 г. в Петрограде начинают циркулировать упорные слухи о бегстве Августейших узников. 12 декабря Г. С. Дюшен пишет, что «Царская семья пробирается на север, к побережью Ледовитого океана или к Чукотскому полуострову». Он также отмечает, что в связи со слухами о бегстве Царской семьи в Челябинск отправлено 500 матросов. Но сам Дюшен к таким рассказам относится скептически, записывая в дневнике: «Наверное, это все вздор» [9]. Уже на следующий день слухи обрастают новыми подробностями: Царская семья бежит уже не на Чукотку, а в Америку! Дюшен верно замечает, что слух мог быть пущен большевиками специально, чтобы усилить свое влияние в Сибири, отправив туда несколько матросских отрядов [10]. Но слухи о бегстве Императорской семьи из Тобольска были устойчивыми — о нем говорили даже в начале марта 1918 г. [11]
Отметим, что в декабре 1917 г. в Петрограде активно муссировался слух, что город возьмут немецкие войска и провозгласят монархию во главе с Алексеем Николаевичем (императором Алексием II) при регентстве не то Гессенского, не то Баварского принца, не то великого князя Павла Александровича [12]. Но слухи эти, будучи зафиксированы в дневнике 3 декабря, после 9 декабря больше не встречаются.
Говоря о цесаревиче Алексии, нельзя не упомянуть: Г. С. Дюшен пишет, что во Пскове в церквях молились за императора Алексея [13]! Хотя сам Г. С. Дюшен сомневался в достоверности этих вещей, поэтому поставил в конце знак «(?)».
В конце марта — новые слухи. Г. С. Дюшен как о свершившемся факте упоминает, что императрица Александра Феодоровна обратилась в СНК с просьбой разрешить наследнику переселиться в один из южных городов «или в какую-нибудь санаторию», т. к. дальнейшее пребывание наследника в Сибири, по заключению врачей, угрожает для его жизни [14]. Здесь у Г. С. Дюшена нет даже намека на сомнение. Хотя, конечно, никакого обращения не существовало.
22 марта Г. С. Дюшен фиксирует слухи о переезде Царской семьи на Урал [15] (что интересно — слухи эти начали ходить по Петрограду как минимум за месяц до реального переезда в Екатеринбург). В записи того же числа Г. С. Дюшен отмечает, что «наследник три недели лежит в постели» [16]. Цесаревич в середине февраля по новому стилю действительно повредил ногу и несколько дней лежал [17]. Возможно, до Петрограда дошли слухи об этом инциденте и, как это часто бывает, в преувеличенном виде. Более серьезный ушиб цесаревича, из-за которого он, три его сестры и часть сопровождающих лиц были вынуждены остаться в Тобольске и приехать в Екатеринбург позднее, относится к началу апреля (запись императора в дневнике «У Алексея от кашля заболело в паху, и он пролежал день» [18] относится к 30 марта (12 апреля)).
2 апреля Г. С. Дюшен сообщает еще один слух петроградских обывателей: будто бы граф В. Б. Фредерикс «составляет» мемуары о царствовании государя Николая II [19].
После этой записи в дневнике Г. С. Дюшена до августа 1918 г. нет никаких известий о семье императора. Уже 1-го августа вновь появляются записи, посвященные судьбе Царской семьи, поскольку в официальных советских органах печати было сказано, что расстрелян был только «Николай Романов», а семья увезена в безопасное место. Все остальное «додумали» слухи. Именно таким причудливым переплетением официальной советской дезинформации и слухов оказываются последующие записи в дневнике Г. С. Дюшена. Так, 1 августа он пишет, что императрица с детьми увезена на Богословские заводы [20]. Уже 15 августа в дневнике появляются фантастические слухи, что солдаты Чехословацкого корпуса устроили государю в Екатеринбурге торжественные похороны [21]! Хотя руководство чешским национальным движением совсем не питало симпатии к государю: президент Чехословацкой Республики Т. Масарик откровенно говорил: «...суть же вопроса в том, что наши легионы в Сибири ведь совершенно и не намеревались освобождать Царя» [22].
Через шесть дней Г. С. Дюшен передает известия датского посланника Харальда Скавениуса. Здесь мы можем узнать, какие сведения были в дипломатическом корпусе, который, по логике, должен быть куда более простых мещан осведомлен об истинном положении дела. Но мы вынуждены констатировать, что в условиях гражданской войны осведомленность дипломата и безработного камер-юнкера мало чем отличались. Так, по Скавениусу, наследник цесаревич умер после расстрела государя «от какой-то болезни», императрица и ее дочери переведены из Екатеринбурга на Николаевский завод, а сам «государь был расстрелян ночью, при этом, когда его уводили, не было известно, куда и зачем его ведут; поэтому не было момента прощания» [23].
Надо отметить, подробности о гибели государя в то время ходили по всей России [24]. Газета «Ставропольские ведомости», со ссылкой на немецкую «Berliner Tageblatt», даже сообщала своим читателям последние слова императора перед расстрелом! В этой же газете сообщалось, со ссылкой на британскую «Times», что «красногвардейцы, охранявшие бывшего наследника, зверски убили его револьверными выстрелами» [25]. Обращаем внимание, что последнее сообщение «Times» недалеко от истины. Сам Юровский подтверждает, что именно он добил цесаревича [26], другой убийца — М. А. Медведев (Кудрин) — подтверждает, что именно Я. Юровский выстрелил в цесаревича, но не из револьвера, а из пистолета системы маузер [27]. Остается только удивиться информированности англичан.
Г. С. Дюшен также сообщает известие, что по случаю убиения государя при испанском дворе был объявлен 30-дненый траур [28]. Достоверно это неизвестно, но Испанию в связи с убиением Царской семьи упоминали и в другом контексте. Те же «Ставропольские ведомости», ссылаясь на французскую «Temps», писали, что якобы «советское правительство выразило согласие на отъезд вдовы бывшего русского Царя с дочерьми в Испанию» [29]. В отличие от 30-дневного траура, подобные сообщения были явными небылицами.
Дневник Г. С. Дюшена сообщает нам также информацию и о начале переосмысления образа государя. 29 августа Г. С. Дюшен записывает в качестве важной новости и такую: «Видел киевскую газету, на первой странице которой ряд объявлений о служении панихид „по незабвенном шефе, мученически убиенном императоре“» [30]. Действительно, только после убиения государя и его семьи, многие люди стали осознавать, кого они потеряли. Об этом писали другие очевидцы в разных частях страны: на Северо-Западе России [31], в Сибири [32]. Уже в годы гражданской войны император воспринимался православными как мученик.
Последнее упоминание о Николае II в дневнике Г. С. Дюшена связано с 3 сентября, когда он, в числе важнейших событий с апреля месяца, упоминает и «убийство государя» [33].
4 сентября 1918 г. — последняя запись в дневнике Г. С. Дюшена. После этого в ноябре 1918 г. рукопись дневника была передана Г. С. Дюшеном сотруднику английского посольства, которое эвакуировалось из Петрограда. Тот передал рукопись норвежскому инженеру Христиану Христиансену. Так рукопись дневника попала в Норвегию [34].
Мы можем сделать несколько выводов.
Столичный обыватель знал о местоположении Царской семьи, до него доходили слухи (как правило — преувеличенные и/или неверные) об их быте, но точной информацией он не владел. Повторимся, это относится к столичным жителям. Жители провинциальных городов, а тем более сельской местности знали и того меньше.
После переезда Царской семьи в Екатеринбург сведения о ней исчезают до лета 1918 г., что связано с возросшими строгостью и секретностью содержания узников.
Слух о переезде Царской семьи в Екатеринбург почти на месяц опередил реальное положение дел. Связано ли это с утечками информации из коридоров власти или с простой случайностью, неизвестно.
В целом слухи о Царской семье в конце 1917 г. — начале 1918 г. эпизодичны, неточны и отрывочны. Каких-то эмоциональных реакций в дневнике Ю. С. Дюшена мы не видим. Впрочем, весь дневник Георгия Сергеевича весьма сдержан. Можно сделать предположение, что в массах до страшного июля 1918 г. не было осознания грозящей Царской семье опасности. Только после получения официальных советских известий об убийстве императора в обществе началось переосмысление образа этой исторической личности.
1. Сосранова З. В., Хубулова С. А. Эго-документы как исторический источник по Первой мировой войне // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2015. № 1. С. 117.
2. К вопросу об авторстве «дневника петроградского чиновника» // Наша родословная. Генеалогические исследования А. Новожилова и Н. Белозеровой URL: http://novbelgen.net/index.php/article_5_Diary (дата обращения: 02.12.2019).
3. Нева. 1990. № 8. С. 191–195; № 9. С. 202–208; № 10. С. 191–198; № 11. С. 200–204; № 12. С. 195–200; Русская революция глазами петроградского чиновника. Из дневника 1917–1918 гг. // Грани. 1987. № 46. С. 258–287.
4. Дневник Ю. С. Дюшена // Nasjonalbiblioteket.
5. К вопросу об авторстве «дневника петроградского чиновника»...
6. Даты событий, касающихся периода до февраля 1918 г., приведены по юлианскому календарю («старому стилю»). Затем даты приводятся по григорианскому календарю. — Ю. П.
7. Валиева Н. Б. Георгий Сергеевич Дюшен // Виртуальный проект «Общество друзей Школы Карла Мая». URL: http://www.kmay.ru/sample_pers.phtml?n=1082 (дата обращения: 07.12.2019).
8. См., напр.: Шадринская жизнь. 1917. № 43 (12 августа).
9. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 100–100 об.
10. Там же. Л. 104.
11. Там же. Л. 161 об.
12. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 105, 108 об., 116 об.
13. Там же. Л. 214 об.
14. Там же. Л. 194 об.
15. Там же. Л. 196 об.
16. Там же. Л. 196 об.
17. Последние дневники императрицы А. Ф. Романовой. Февраль 1917 г. — 16 июля 1918 г. М., 2018. С. 132–134.
18. Дневник Николая II. М., 2007. С. 460.
19. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 206 об.
20. Там же. Л. 228 об.
21. Там же. Л. 232.
22. Цит. по: Зайцов А. В. 1918: Очерки истории русской гражданской войны. М.,
2015. С. 261.
23. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 241.
24. См., напр.: Корсак В. В. Великий исход // Красная смута. М., 2011. С. 369–370.
25. Убийство б. наследника Алексея // Ставропольские ведомости. 1918. № 19 (3 августа, пятница).
26. Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Ф. 221. Оп. 2. Д. 497. Л. 10–111; Ф. 41 Оп. 1 Д. 150. Л. 45.
27. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 588. Оп. 3с. Д. 12. Л. 51.
28. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 241 об.
29. Убийство б. наследника Алексея // Ставропольские ведомости. 1918. № 19 (3 августа, пятница).
30. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 243.
31. Дневник пулеметчика Дмитрия Соломина / публ. В. Цветкова // Белая гвардия: альманах. М., 2003. № 7: Белое движение на Северо-Западе России. С. 145.
32. Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. М., 2011. Т. 2. С. 325.
33. Дневник Ю. С. Дюшена. Л. 248.
34. Вайль Б. Нильсен Е. П. Дело прошлое // Нева. 1990. № 10. С. 191.
Пыльцын Юрий Сергеевич — родился в 1992 году в станице Наурская Чеченской республики. В 2013 году окончил бакалавриат, а в 2015 — магистратуру исторического факультета УрФУ, поступил в аспирантуру, кандидат исторических наук, методист по экскурсионной и лекционной работе мультимедийного исторического парка «Россия — Моя история», научный сотрудник Культурно-просветительского центра «Царский», старший преподаватель кафедры церковно-исторических и гуманитарных дисциплин Екатеринбургской духовной семинарии (Россия, г. Екатеринбург). Начальник Екатеринбургского отдела Российского Имперского Союза-Ордена.
Церковь. Богословие. История. — 2020. — № 1. — С. 48-55.
Источник Версия для печати