В. Мельник. "Князь-мученик Сергей Александрович".

 5/18 февраля 1905 года террорист Иван Каляев бросил бомбу в карету с Великим князем Сергеем Александровичем Романовым. Взрыв был такой силы, что тело князя было разорвано на части. Уже через несколько минут над ним склонилась выбежавшая на звук взрыва жена - будущая преподобномученица Елисавета, чьи мощи не так давно встречала вся Россия. Подвиг всей семьи Романовых, а наипаче Великого князя Сергия, чья память была особенно оболгана современниками - не только революционерами, но и иными представителями высшего света - еще требует своего осмысления. Думается, в скором времени должна восстановиться справедливость - и историческая, и небесная. Этой публикацией мы хотим отдать долг памяти Великому князю и его жизненному подвигу.

 

ПАЛЕСТИНСКОЕ ОБЩЕСТВО

 

Весьма важным в жизни Великого князя стал 1881 год. В этом году он впервые посетил Святую Землю, с которой, по Божиему Промыслу, оказалась в дальнейшем связана вся его жизнь. Как свидетельствуют современники, пребывание Сергея Александровича и Павла Александровича в Иepyсалиме "прошло в непрерывных молениях у Гроба Господня и на Голгофе и в посещении достопримечательных мест Иерусалима и его окрестностей и произвело глубокое впечатление как на Августейших путешественников, так и на всех, кто имел счастие видеть их" (Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность за истекшую четверть века [1882 — 1907]. Историческая записка. Составлена проф. А.А. Дмитриевским. СПб., 1907, с. 176).

 

Во время поездки он "самолично увидел безотрадное состояние Православия в Палестине, убедился в тяжелом и безпомощном положении русских богомольцев, особенно простого народа" (Архиепископ Димитрий Самбикин. Предсмертные мысли и думы о заслугах Православного Палестинского Общества. СПб., 1908, с. 8). Долгое время инициатором основания Палестинского общества выступал Василий Николаевич Хитрово. В силу ряда причин учреждение Общества было под вопросом. Постепенно сторонниками В.Н. Хитрово стали люди, близко стоящие к Великому князю Сергию: его бывший преподаватель Закона Божьего протоиерей Иоанн Рождественский, несколько позже бывший воспитатель Великих князей — генерал-адъютант Дмитрий Сергеевич Арсеньев. Большую роль сыграли, кроме того, К.П. Победоносцев и граф Е.В. Путятин.

 

Председательство в этом Обществе Великого князя Сергия сразу, несмотря на многие препоны, решало вопрос о его официальном открытии. Князь Сергий не сразу согласился встать во главе Палестинского общества, взвешивая свои возможности принести действительную пользу делу. Но после поездки на Святую Землю для него это стало вопросом личной веры. Важно и то, что к Святой Земле тяготели и родители Великого князя: Император Александр II и Императрица Мария Александровна.

 

Еще до начала деятельности Палестинского Общества русские начали водворяться на Св. Земле. Известен своей деятельностью Архимандрит Антонин (Капустин), опиравшийся, судя по всему, на те средства, которые ему выделяла Императрица. В 1868 году он купил знаменитый Мамврийский дуб, а затем "принялся усиленно скупать участки земли, имеющие в каком-нибудь отношении важное для поклонников (паломников — ред.) значение, и устраивал приюты для них (Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность...). 5 августа 1886 года все участки земли в Бет-Джале были принесены Архимандритом Антонином в дар князю Сергию.

 

Князь Сергий становится во главе Православного Палестинского общества, председателем которого он был 23 года, до конца своей жизни. Палестина вошла в сердце князя Сергия, стала святым покровом его души. В его деятельности в Православном Палестинском обществе проявилась вся его горячая любовь к Богу. Есть свидетельства, что еще его отец, Император Александр II, в свое время сказал первому председателю, статс-секретарю Палестинского Комитета князю Оболенскому: "Это для меня вопрос сердца…". "Вопросом сердца" стала Святая Земля и русское на ней присутствие и для Князя Сергия.

 

Дальнейшая жизнь Великого князя показала, что здесь не было ничего случайного. В 1888 году Николай II поручил Князю Сергею представлять Императорскую Семью на освящении храма св. Марии Магдалины в Гефсиманском саду, который был построен Романовыми в память Императрицы Марии Александровны, столько сделавшей при жизни для достойного присутствия Русской Церкви на Святой Земле. Храм находится у самой Елеонской горы. Красота и величие Святой Земли потрясли Великую княгиню Елисавету. "Как я хотела бы быть похороненной здесь", — произнесла княгиня. Она подарила храму Евангелие, потир и воздухи. Посещение Святой Земли укрепило княгиню в решении принять Православие. Более того, Господь исполнил ее молитвенное пожелание: мощи святой преподобномученицы Елисаветы погребены именно здесь.

 

Как председатель Общества князь Сергий приложил много сил для коренного изменения ситуации с русскими паломниками в Святой Земле. Для того, чтобы понять, как на рядовом паломнике отразились образование и деятельность Палестинского общества, достаточно сослаться, например, на мемуары протоиерея Кл. Фоменко. "В то время, в которое я предпринял первое мое путeшecтвиe в Св. Землю, Палестинскаго Общества еще не существовало. Путешествие на Восток было соединено с большими затруднениями и лишениями. Все это я и мои спутники почувствовали на опыте, когда о. Васой перевез нас из Пантелеимоновского подворья на пароходе австрийского Ллойда для дальнейшего путешествия в Св. Землю. Мы оказались в положении обездоленных сирот. Провизией на дорогу мы не запаслись. А нам предстояло плавание суток на десять. Поверите ли, нам на пароходе Ллойда не продавали даже чистой кипяченой воды для чая, а за 5 коп. давали какую-то бурду после отваренной вермишели! Нас на палубе толкали матросы, как рабочий скот. За что?! — я недоумевал. Наши паломники обращались ко мне за защитой (я был единственный Православный священник на палубе). Но мне наносили оскорбления еще более обидные, чем моим соотечественникам… Отдавшись поклонению святым местам Палестины, я мало заботился о потребности дня. Могу сказать только одно: было не без скудости... Вce это происходило до открытия Палестинского Общества.

 

Второе пyтeшecтвиe в Св. Землю я совершил уже под покровительством и руководством Палестинского Общества. Положение дела оказалось совершенно иное. Во-1-х, Общество значительно удешевило издержки для путешествия по св. местам Востока, выпустив по уменьшенным ценам „Паломнические книжки" для путешественников I, II и Ш классов. Книжки эти — сущее благодеяниe для паломников. Книжки выдаются туда и обратно на год. Цена? — Из Киева, напр. <имер>, 3-й класс 38 руб. 50 коп. туда и обратно. Во-2-х, Общество устроило обширные странноприимные дома в Св. Граде. Этo так называемые „Палестинские постройки", при которых имеются: чайные, столовые, читальни, прачешные помещения и даже русские бани. Чего больше! В-3-х, уже у берега Яффы нашего неопытного паломника ожидают кавассы Палестинскаго Общества. Кавассы эти по преимуществу черногорцы, знающие и турецкий, и русский языки. Кавассы эти — образец услужливости, порядочности и бдительности по своей службе. Они точно дядьки для наших паломников на Востоке …

 

Палестинское Общество воспользовалось, по окончании последней войны с Турцией, отменой того пункта Парижского трактата, заключенного после Крымской войны, в силу которого наши корабли могли доходить только до вод Золотого Рога в Царьграде. Мраморное море, Дарданельский пролив, Архипелаг и Средиземное море были закрыты для наших кораблей и даже торговых пароходов. Вот почему в Константинополе мы должны были пересаживаться на австрийскиe пароходы. Теперь наши торговые пароходы свободно проходят все прописанные выше воды. Палестинское Общество вошло в соглашение с русским обществом пароходства и торговли по понижению цен для паломников. Садясь на пароход в Одессе или Севастополе, наш паломник теперь водворяется на родном пароходе дешево до самой Яффы. Здесь он как у себя дома. Капитанам пароходов дана инструкция не стеснять на пароходах наших паломников в отправлении сими последними богослужебных священнодействий. Теперь на русском пароходе вы в течение дня слышите или чтение акафистов паломниками, или пение священных песнопений. И особенно это заметно по утрам и вечерам. Это христианская заслуга Палестинского Общества. Во время второго моего путешествия я накануне праздника Св. Троицы мог безпрепятственно совершать в каюте I класса вечерню и утреню и прочесть коленопреклоненные молитвы дня Св. Троицы. А на пароходе Ллойда нам и втайне помолиться не давали. Спасибо Палестинскому Обществу! (Прот. Кл. Фоменко. Личные воспоминания. Киевские Епархиальные Ведомости. 1907. № 21).

 

Но самое умилительное замечание протоиерея Фоменко — о том, что сделало Палестинское Общество на Св. Земле для христианского воспитания местного населения: "Раз, по дороге из Вифлеема в Иерусалим я зашел в школу в селе Бет-Джала. Мне сказали, что там будет выпускной экзамен. На этот экзамен приехал и Патриарх Герасим (уже почивший). С ним приехала большая свита греческого духовенства. Экзамен производился на русском языке. Женская школа в Бет-Джале. Положительно могу сказать, что этот прекрасный экзамен напомнил мне экзамены в наших епархиальных женских училищах. Русский выговор арабок был безупречен. Патpиapx экзаменовал по катихизису и св. истории на арабском языке. Посещал я школу Палестинскаго Общества еще и в городе Бейруте. Меня поразила масса детей. Это просто был цветник малюток, жизнерадостных, приветливых. Таких школ Общество основало в полудикой Палестине и Сирии немало".

 

Великий князь Сергий пошел еще дальше, он не только открывал школы, в которых обучали местное население русскому языку. Он хотел, чтобы русский язык звучал в Иерусалиме и на Божественной литургии в Храме у Гроба Господня. В декабре 1885 года он обращается к Иерусалимскому Патриарху Никодиму с просьбой: "Есть одно обстоятельство, которое нельзя не признать существенно важным для духовных потребностей наших богомольцев в Св<ятом> Граде. Достигнув своих стремлений, понятно, им хочется помолиться по душе, внимая молитвенным словам на родном, знакомом им языке, но это им почти не удается. Они, конечно, могут слушать службу на русском языке в Троицком соборе на русских постройках, но Троицкий собор для наших поклонников не храм Гроба Господня, не Вифлеемский Вертеп, не погребальная пещера Богоматери, между тем на этих именно святынях, кажется им, молитва их скорее дойдет до Престола Всевышнего". Подобные просьбы, — князь Сергий знал это, — должны были вызвать раздражение Иерусалимского священноначалия, но он все равно, упорно и последовательно, как это было вообще ему свойственно, отстаивал интересы русских людей на Святой Земле.

 

Благодаря Обществу значительно подешевели для паломников поездки на Святую Землю. По свидетельству Архиепископа Димитрия (Самбикина), "прежде всего Палестинское Общество озаботилось об улучшении и удешевлении путешествия русских богомольцев в Св. Землю… Оно с этой целью вошло в сношение с железнодорожными и пароходными обществами и достигло того, что наши богомольцы за крайне дешевую плату, с возможными для них удобствами, отправляются в Св. Землю: там их встречают с радушием, дают удобное помещение, крайне дешевый и хороший стол" (Архиепископ Димитрий Самбикин. Предсмертные мысли и думы о заслугах Православного Палестинского Общества. СПб., 1908, с. 8). В современном жизнеописании преподобного Кукши Нового (Одесского) есть фраза, выражающая удивление по поводу путешествия преподобного в 1894 году (кстати, на одном корабле вместе с Императрицей): "Как видно из рассказов о. Кукши, в то время его земляки — крестьяне часто имели возможность и средства путешествовать во Святую Землю". Дело, конечно, не столько в материальных возможностях крестьян, сколько в результатах деятельности Палестинского общества.

 

ИЗБРАННИЦА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

 

Свою жизнь с будущей святой, принцессой Гессен-Дармштадтской Елизаветой, князь Сергий связал в 1884 году. Принцесса произвела сильное впечатление на всех, кто ее увидел в России. Друг ее жениха, Великий князь Константин Константинович (известный поэт К.Р.) записал в дневнике: "...скоро подошел поезд невесты. Она показалась рядом с Императрицей, и всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта..." Еще более ярко его впечатление от избранницы Великого князя Сергия выразилось в его стихах:

 

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

О, верно, под такой наружностью прекрасной

Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной

В твоих очах таится глубина;

Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;

Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто

Средь зол и скорби многой

Твою не запятнает чистоту.

И всякий, увидав тебя, прославит Бога,

Создавшего такую красоту!

 

Супружеская молодая пара вызывала всеобщее восхищение. Брак был явно благословен Богом, — это показала вся последующая жизнь Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны до самого их смертного часа. Великокняжеская чета жила в браке как брат с сестрой — а это удел немногих Божиих избранников! Анна Федоровна Тютчева благословила молодых образом "Божией Матери Трех радостей". Она писала Великому князю: "Я бы хотела, чтоб Ваша невеста прияла этот образ как благословение, идущее от Вашей матери и от святого, который столько веков являлся покровителем России и который вместе с тем и Ваш покровитель". Дело в том, что образ этот в свое время был подарен ею матери князя Сергия, Императрице Марии Александровне — у раки Преподобного Сергия Радонежского.

 

В этот день князь Сергий был благословлен еще одним образом. Великий князь Константин Константинович записал в дневнике: "Я был у него, когда он одевался на свадьбу, и благословил его образком с надписью "Без Мене не можете творити ничесоже"...".

 

Думал ли Великий князь, избирая себе невесту по сердцу, о том, что его выбор даст Русской Православной Церкви новую святую? Конечно, мысли его были тогда о другом. Но именно его усилиями Великая княгиня Елисавета перешла в Православие, укрепившись в вере и истине. Ему, человеку горячему в вере, пришлось многое перетерпеть, проявить крайнюю и многолетнюю деликатность. В письме от 11/23 января 1891 года к брату Эрнесту Великая княгиня признавалась: "Не думай, что только земная любовь привела меня к этому решению, хотя я и чувствовала, как Сергей желал этого момента, и я знала много раз, что он страдал от этого. Он был настоящим ангелом доброты. Как часто он мог бы, коснувшись моего сердца, привести меня к перемене религии, чтобы сделать его счастливым; и никогда, никогда он не жаловался; и только теперь я узнала через жену Павла, что у него были моменты, когда он приходил в отчаяние. Как ужасно и мучительно сознавать, что я заставила многих страдать: прежде всего — моего родного, моего любимого мужа".

 

В письме от 18 апреля 1909 года к Императору Николаю II Княгиня Елисавета приоткрыла завесу над этой тайной духовной жизни Великого князя Сергия: "Ты пишешь о духе прелести, в который, увы, можно впасть и о котором мы часто говорили с Сергеем. Когда я была протестанткой, Сергей, с его большим сердцем и тактом, никогда не навязывал мне своей религии; то, что я не разделяла его веры, было для него большим горем, но он находил силы стойко переносить его — благодаря отцу Иоанну, который говорил: "Оставьте ее в покое, не говорите о нашей вере, она придет к ней сама". Слава Богу, все произошло именно так. Сергей, который знал свою веру и жил по ней настолько истинно, насколько может настоящий Православный Христианин, и меня (так) возрастил и, благодарение Богу, предостерег от этого "духа прелести", о которой ты говоришь" (Материалы к житию... с. 25).

 

Князь Сергий действительно "возрастил" для Православной Церкви святость своей супруги, что было бы совершенно невозможно без его личного примера, о чем и пишет Великая княгиня. Это неложное свидетельство о святости жизни Великого князя Сергия. Именно через личный пример своего мужа усваивала будущая преподобномученица Елисавета красоту и истинность Православной веры. В письме к отцу из Петербурга 8/20 марта она писала: "Земное счастье я всегда имела — когда была ребенком в моей старой стране, а как жена — в моей новой стране. Но когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергий, я чувствовала себя отставшей от него, и чем больше я узнавала его Церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу. Это чувство трудно описать".

 

В другом письме к своему отцу она снова говорит о Православии именно как о "вере своего мужа": так тесно слиты для нее оказались истины Православия и личный пример благочестивой христианской жизни князя Сергия: "Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым: никогда не старался принудить меня никакими средствами, предоставляя все это совершенно одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг, и что надо было быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы это сделала даже и прежде, только мучило меня то, что этим я причиняю Вам боль". И в этом же письме снова тот же мотив: "Я так сильно желаю на Пасху причаститься Святых Тайн вместе с моим мужем".

 

Зато какая, наконец, полная радость была у князя Сергия, когда его жена приняла решение о переходе в Православие! Он был тронут до слез: "Великая княгиня по собственному внутреннему побуждению решила присоединиться к Православной Церкви. Когда она сообщила о своем намерении своему супругу, у него, по словам одного из бывших придворных, "слезы невольно брызнули из глаз"…" (Архиепископ Анастасий Грибановский. Светлой памяти Великой княгини Елизаветы Феодоровны. М., 1995, с. 71).

 

12/25 апреля в Лазареву субботу было совершено Таинство Миропомазания Великой княгини Елисаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы — матери святого Иоанна Предтечи. В жизни не бывает ничего случайного. Приняв святое имя матери св. Иоанна Предтечи, Елисавета Федоровна удостоилась в 1911 году посещения Иоанно-Предтеченского скита в Оптиной пустыни, куда женщин никогда не пускают. Там получила она из рук настоятеля скита, иеромонаха Феодосия, икону Св. Иоанна Предтечи с благословением: "Приимите, Ваше Императорское Высочество, образ Св. Иоанна Предтечи, покровителя скита сего. Да будет он покровителем и вашим и да хранит вас на всех путях вашей жизни". После Миропомазания Император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, с которой Елизавета Федоровна не расставалась всю жизнь и с ней на груди приняла мученическую кончину в Алапаевске. Теперь она могла сказать своему супругу словами Библии: "Твой народ стал моим народом, твой Бог — моим Богом" (Руфь 1:16).

 

МОСКВА

 

В 1891 году Великий князь назначается генерал-губернатором Москвы. Жить ему осталось 14 лет. Это были лучшие и плодотворнейшие годы его жизни, в Москве он проявился не только как государственный человек, но и как духовная личность. В эпоху всеобщей распущенности, в преддверии прихода "великого хама", князь не просто занял консервативную позицию по отношению ко всему совершающемуся.

 

В своей деятельности он пошел духовным путем "удерживающего". Следует помнить о том, как тесно переплеталась в тот момент защита Монархии и защита Православия. В основе разрушения лежали, как всегда, духовные причины. Недаром вскоре после убийства Князя Сергия, в 1906 году, в дни Страстной седмицы, хорошо знавший его, неоднократно с ним встречавшийся будущий священномученик Митрополит Владимир (Богоявленский) в своей проповеди в церкви Московского Епархиального Дома говорил об этом времени: "Ни для кого не тайна, что мы живем во время не одной только политической, но и религиозной борьбы". Современники свидетельствовали: он "старался поднять нашу древнепрестольную столицу в различных отношениях, особенно в смысле хранения в ней, как исконно русском центре, ее национально-исторических преданий. И поникшее было в прежнее время, под воздействием чуждых нам влияний, значение ее святынь, исторических достопримечательностей, самого уклада жизни московской при нем поднялось, возвысилось и стало виднее во всех концах России" (Неоцененной памяти скончавшегося мученической смертью Великого князя Сергия Александровича. М., 1905).

 

Либерализация и бездуховность начали захлестывать Россию. В этих условиях Великий князь не считал себя вправе идти на безконечные уступки, лишь разжигающие аппетит толпы. Революционные круги считали его главою "партии сопротивления". Историк С.С. Ольденбург в книге "Царствование императора Николая II" (СПб., 1991) писал: "Великий князь Сергий Александрович, много лет занимавший пост Московского генерал-губернатора, действительно был человеком твердых консервативных воззрений, способный в тоже время и на смелую инициативу" (с. 271).

 

В 1899 году, когда до революции было еще далеко, лишь немногие видели ее страшную опасность. Среди этих немногих, пытавшихся реальными действиями предотвратить угрожающий ход событий, были такие люди, как К.П. Победоносцев и Великий князь Сергий. Разложение было настолько всеобщим, что князя не понимали иногда даже близкие люди. Великий князь Константин Константинович записывает 30 марта 1899 года в своем дневнике: "Другой лагерь состоит из 3-х человек: Победоносцева, Горемыкина… и Боголепова. Они сумели "подействовать" на Сергея, который всегда склонен преувеличивать политическую неблагонадежность учащих и учащихся, из Москвы то и дело пишет "зажигательные" письма…" (К.Р. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. М., 1998, с. 256).

 

Однако последующие события подтвердили правоту князя Сергия, расплатившегося за свою приверженность Православию и Монархии мученической кончиной. Уже после его смерти Великий князь Константин Константинович запишет в своем дневнике совсем иное: "Хороши думские порядки! Грабежи и убийства по всей России продолжаются, грабители и убийцы большей частью благополучно скрываются…" (Там же, с. 306). Более того, сам Константин Константинович расплатится за всеобщее безволие и благодушие мученической кончиной от рук большевиков двух своих сыновей, уже причисленных Русской Зарубежной Церковью к лику святых. Иоанн и Константин были брошены в 1918 году в шахту в городе Алапаевске — вместе с преподобномученицей Елисаветой. Графиня А.А. Олсуфьева писала по поводу убийства Великого князя: "Подобно отцу, Александру II, он стал жертвой революционеров с той лишь разницей, что в 1881 году убили Императора, который должен был на следующий день подписать самую либеральную конституцию; в то время как Великий князь Сергий никогда не скрывал своего мнения относительно дара свободы молодым людям, которую следовало ограничить во избежание злоупотребления ею. Теперь мы видим, что его опасения были оправданны…" (Кучмаева И.К. Жизнь и подвиг Великой княгини Елизаветы Федоровны, с. 122).

 

Среди тех обвинений, которые выдвигаются против князя Сергия как генерал-губернатора Москвы, главное — трагедия на Ходынском поле, случившаяся во время коронации Императора Николая II в 1896 году. Действительно, на Ходынском поле погибло очень много людей из-за давки. Считают, что власти Москвы должны были выставить гораздо более полиции, чем ее было в дни коронации. Может быть, генерал-губернатор и допустил какую-то ошибку, хотя надо помнить пословицу: "Не ошибается тот, кто ничего не делает". Но следует учесть и другое. Люди — и простонародье, и приближенные Императора — чувствовали, что Ходынка — не просто катастрофа, а лишь мистическая увертюра к настоящей эпохальной катастрофе, которая случится в царствование Николая Второго. Обвинявший "по-родственному" Великого князя Сергия его двоюродный брат Константин Константинович записывает не после революции 1917-го или хотя бы 1905 года, а 26 мая 1896 года в своем дневнике, что в событиях на Ходынке "сказалась воля Божия".

 

Люди понимали, что Бог недаром попустил при коронации такие жертвы. Эта же мысль просматривается и в известных описаниях Ходынской драмы. Дело в том, что в неофициальных описаниях коронации 1896 года невольно прорываются свидетельства того, что народная масса к этому времени уже в значительной степени груба и развращена, дышит предреволюционными настроениями, ведет себя не по-христиански. Поведение народа на Ходынском поле пробуждает самые мрачные мысли относительно того, чем же являлась народная толпа к концу ХIХ века. В Москву ("на народные гулянья") пришло людей в несколько раз более того, чем ожидалось — по одним сведениям около полумиллиона, а по другим — более миллиона крестьян со всей подмосковной округи и европейской части России. Многие из них пришли совсем не для того, чтобы помолиться вместе за нового Царя (а молитва за Царя — главный смысл собрания Русской Земли на коронации!) или просто хотя бы "посмотреть на Царя". Пришли за безплатными подарками, за безплатным медом и пивом, бочки которого были выставлены на Ходынке.

 

Даже враги русского Царя не могли скрыть своего презрения к той обезумевшей от возможности получить "безплатные подарки" людской массе, которая медленно давила сама себя на огромном поле под необычным майским солнцепеком. Описания, данные в книге "главного обвинителя" царской власти по поводу Ходынки Василия Краснова "Ходынка. Записки не до смерти растоптанного" (М. — Л., 1926), ужасают. Перешагивая через трупы, люди рвались за безплатным вином, черпая его картузами, ладонями. Было много утонувших в бочках. Краснов пишет о том, что Ходынка явилась прежде всего "отражением тупости, темноты и зверства" толпы, которая "не справилась сама с собой, впервые собравшись в таком множестве, собранная приманками небывалыми".

 

Удерживая руку разрушителей веры и государства, Князь Сергий на посту генерал-губернатора Москвы неустанно созидал. Несмотря на свою занятость, он участвовал в деятельности многих просветительских и благотворительных организаций: Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей; Комитета для оказания пособий вдовам и сиротам, пострадавшим на войне; Московского общества покровительства безпризорных и освобожденных из мест заключения несовершеннолетних; Московского Совета детских приютов, Иверской общины сестер милосердия.

 

Много лет он заботился о становлении Московского исторического музея. Его усилиями приобретались новые экспонаты и музейные коллекции. Великий князь проявлял внимание ко всему, что отзывалось восстановлением духовных и национальных традиций. В 1904 году он издал распоряжение "о собирании и представлении самых точных сведений о существующих в Москве частных духовно-певческих хоров" (Кучмаева И.К.). Верной помощницей при этом была ему его жена, Великая княгиня Елисавета, также склонная к прямому, честному, а потому и деятельному проявлению веры. Еще до организации Марфо-Мариинской обители она стремилась к деятельной христианской жизни.

 

Это стремление супругов жить для Бога, ежедневно благотворить проявилось и в их подмосковном имении Ильинское. В Ильинском Великий князь Сергий построил родильный дом для женщин-крестьянок. В этой больнице часто совершались и крещения новорожденных детей. Восприемниками безчисленных крестьянских младенцев были Сергей Александрович и Елизавета Феодоровна. В праздники (Преп. Сергия Радонежского, св. пророка Илии, св. прав. Елисаветы) в Ильинское стекались люди со всей округи. Современник рассказывает: "Чем только не обязаны им (великокняжеской чете — В.М.) здесь крестьяне: и школами..., и больницами, и щедрой помощью в случаях пожара, падежа скота и всякой другой беды и нужды... Нужно было видеть Августейших помещиков в селе Ильинском в день престольного праздника, в Ильин день, среди крестьян после обедни на ярмарке. Почти все привозимое скупается ими и здесь же раздаривается крестьянам и крестьянкам от мала до велика. Крестьяне сел Ильинское, Усова и других, как дети сердечно сроднились с Их Высочествами". (Неоцененной памяти скончавшегося мученической смертью Великого князя Сергия Александровича. М., 1905).

 

Недалеко от Ильинского расположился Саввино-Сторожевский монастырь. Впервые здесь Князь Сергий был в 4 года. Монастырь исстари пользовался благосклонным вниманием русских государей. На поклонение мощам преподобного Саввы приезжал еще царь Иоанн Грозный с супругой Анастасией Романовной, а позже — царь Федор Иоаннович. Когда при царе Алексее Михайловиче монастырь стал царской загородной резиденцией, здесь были возведены царские палаты и дворец Государыни. Здесь Князь Сергий дышал воздухом русской коренной истории. Не от того ли так любил он Ильинское?

 

ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРАФИМ

 

Мы мало знаем о почитании Князем Сергием русских святых. Знаем лишь о его личном благочестии. Однако исключением является Преподобный Серафим Саровский, в прославлении которого Великий князь принял самое деятельное участие. Присутствие на торжествах во дни прославления Преподобного в июле 1903 года стало большим событием в жизни Великого князя Сергия и Вел. кн. Елисаветы. Государь Николай Александрович отметил в своем дневнике: "15 июля тронулись в путь на богомолье в Саровскую пустынь… 16 июля … утром в Москве к нам сели в поезд дядя Сергей и Элла..."

 

О пребывании в Сарове Князя Сергия и Княгини Елисаветы свидетельствуют воспоминания Архимандрита Сергия Страгородского, будущего Патриарха: "Из-за угла вылетела тройка: подъехал встречавший на границе губернии губернатор. Вскоре за ним оттуда же показалась четверка, а в открытом ландо Царь и Царица. Непосредственно за ними еще четверка, на которой приехала Царица-мать. Далее — экипажи с Великими князьями и княгинями... Когда Государь приблизился к воротам, на минуту звон прекратился, Владыка Митрополит сказал краткое приветствие, царственные особы приложились ко кресту, приняли кропление святой водой, поздоровались с Владыкой и впереди прежней духовной процессии, при звоне колоколов, при пении "Спаси, Господи, люди твоя..." направились в Успенский собор. От ворот до собора направо стояли духовенство, хоругвеносцы, дивеевские монахини, народ; налево — саровские иноки, духовенство и народ. Момент — в высшей степени торжественный... По желанию Государя, из собора его провели в церковь Зосимы и Савватия... И Государь со всей царственной фамилией здесь впервые преклонился пред угодником Божиим... Владыка Митрополит осенил всех крестом, один из саровских иноков, в мантии, поднес Государю при входе во дворец хлеб-соль (черный хлеб на деревянном блюде)... И обитель с этого момента приняла в свои стены Августейших гостей… На торжества в Саров прибыли также Великие князья Сергий Александрович с супругой Елисаветой Феодоровной...".

 

Архимандрит Сергий вспоминает, как священнослужители ранним утром перенесли гроб, в котором пребывали мощи Преподобного, в часовню. "Мы с отцом Никоном крышку принесли немного пораньше гроба, минуты на две — три. В часовне было несколько монахов, иереев... Пришли офицеры из охраны... Вдруг сюда же входят военные генералы, дамы, барышни... Я стоял у крышки и не обратил сначала особенного внимания... Но всматриваюсь... И что же? Это — Великий князь Сергий Александрович с Великой княгиней Елисаветой Феодоровной, и Великая княгиня Ольга Александровна с принцем Петром Александровичем Ольденбургским. Тронули они нас всех до глубины души... Когда им ответили, что принесли гроб, в котором лежал в земле Преподобный, они преклонились перед крышкой гроба (а гроб опускали в могилу), целовали ее. В гробу, от ветхости его, есть нечто вроде праха, пыли... Они брали эту пыль, завертывали ее в бумажки и уносили с собой... А Великий князь Сергий Александрович даже помогал опускать гроб в могилу..."

 

Гроб со святыми мощами Преподобного был перенесен в Успенский собор из церкви святых Зосимы и Савватия Крестным ходом. Вместе с Государем Николаем Александровичем гроб нес Великий князь Сергий. Великий князь был человеком горячей веры. Как и другие, веровавшие в заступление Божиего угодника Серафима, он унес с собою частичку гроба Преподобного. Кроме того, ему была подарена великая святыня — мантия Преподобного Серафима, которая по возвращении из Дивеева была выставлена для всеобщего почитания в Большом Успенском соборе Кремля. В то время многие москвичи, приложившись к ней, получили исцеление от болезней. Впоследствии мантия была перевезена в храм св. пророка Божия Илии, который находился в имении Великого князя — селе Ильинском (Кучмаева И.К., с. 69). Мантия Преподобного Серафима осеняла Князя Сергия и после его мученической кончины: она была положена в храме-усыпальнице Великого князя.

 

19 июля 1903 года Архимандрит Сергий записывает в своем дневнике: "Вдоль толпы иногда проходит В.К.С. (Великий князь Сергий — В.М.) и раздает народу книжки и листки...".

 

Князь Сергий и Княгиня Елисавета были свидетелями многих чудесных исцелений, происходивших у мощей Преподобного Серафима. Например, на следующий день после прославления в Успенском соборе мать немой девочки отерла своим платком гроб с мощами Преподобного, а потом лицо своей дочери, и та сразу заговорила. В письме из Сарова Княгиня Елисавета писала: "...Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру! Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как они молились, как плакали — эти бедные матери с больными детьми, — и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть, как немая девочка заговорила, но как молилась за нее мать!"

 

МУЧЕНИЧЕСКАЯ КОНЧИНА

 

Разрушители русской государственности справедливо считали Великого князя главой "партии сопротивления", и они неминуемо должны были сделать его одной из своих первых кровавых жертв. И хотя он, будучи не согласен с нерешительными мерами правительства против серьезной угрозы государственного переворота, подал 1 января 1905 года в отставку с поста генерал-губернатора Москвы и остался лишь на должности командующего Московским военным округом, революционеры не оставили его в покое. 5/18 февраля 1905 года Великий князь выехал из Николаевского дворца в губернаторский дом. В 2 часа 47 минут уроженец Варшавы Иван Каляев бросил в карету Князя бомбу. Тело убиенного Князя Сергия было разорвано и страшно изуродовано.

 

Великий князь Гавриил, любивший "дядю Сергея" и помнивший его с детства, в своих воспоминаниях пишет: "Говорили, что сердце дяди Сергея нашли на крыше какого-то здания. Даже во время похорон приносили части его тела, которые находили в разных местах в Кремле, и клали их завернутыми в гроб" (Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб. — Дюссельдорф. 1993, с. 41).

 

Вместе с Великим князем мученическую гибель от бомбы террориста принял его кучер Андрей Алексеевич Рудинкин. Сразу после взрыва Великая княгиня выбежала из дворца, она еще имела в себе силы с великим самообладанием собирать по частям разбросанное тело мужа. Уцелели нательный крест и образки. Останки Великого князя Сергия были покрыты солдатской шинелью, на носилках отнесены в Чудов монастырь и поставлены близ раки Святителя Алексия, Небесного покровителя Москвы и духовного друга Преподобного Сергия Радонежского. Потом шинель, которой было покрыто тело Князя Сергия, и носилки были помещены в храме-усыпальнице, как и многие иные вещи, с которыми оказалась связана духовная жизнь и мученическая кончина князя. Отпевал Великого князя 10 февраля будущий священномученик Митрополит Владимир (Богоявленский) со всеми викарными Епископами и духовенством столицы.

 

То, что террористы совершили свое злодеяние спустя месяц после отставки Великого князя, свидетельствует об одном: преступление было не столько политическим, сколько духовным. Мученический характер его кончины сразу почувствовали современники. Так, протоиерей Митрофан Сребрянский записал: "7 февраля. Сейчас служили мы панихиду по новом мученике Царствующего Дома Великом князе Сергие Александровиче. Царство Небесное мученику за правду!" (О. Митрофан Сребрянский. Дневник полкового священника, служащего на Дальнем Востоке. М., 1996, с. 250). Именно как мученичество восприняла смерть мужа и Великая княгиня Елисавета. В телеграмме от 8 февраля 1905 года она писала представителям Московской городской думы: "Искренно благодарю Думу за молитвы и за выраженное Мне сочувствие. Великим утешением в Моем тяжелом горе служит сознание, что почивший Великий князь находится в обители Святителя Алексия, память которого Он так чтил, и в стенах Москвы, которую Он глубоко любил и в Святом Кремле которой Он мученически погиб".

 

Три года спустя, в 1907 году, протоиерей священномученик Иоанн Восторгов в день памяти Преп. Сергия Радонежского сказал: "Сегодня именины Преподобного отца нашего Сергия, память святых мучеников Сергия и Вакха; в честь одного из них и назван великий Радонежский подвижник и всея России чудотворец. Не вспоминается ли нам невольно умерший смертью мученика, соименный преподобному Сергию и имевший его небесным покровителем, царственный витязь и подвижник за землю русскую благоверный Великий князь Сергий Александрович... В этот час заупокойного о нем моления, продолжая в любимой им Москве любимое им дело, мы призываем его светлый дух, и, приобщая его к радости подвига во имя Церкви и России, мы уповаем на невидимое его нам вспоможение духом его любви, его загробного дерзновения в молитве к Богу" (Прот. Иоанн Восторгов. Полное собрание сочинений. СПб., 1995, с. 350-353). А Архимандрит Анастасий в память о Великом князе сказал, что злодеи хотели запятнать Кремль царственной кровью, но лишь "создали новый опорный камень для любви к Отечеству", дали "Москве и всей России нового молитвенника".

 

Известно, что Великая княгиня Елисавета навестила в тюрьме убийцу своего мужа, террориста Каляева, и простила его от имени мужа. Много лет сотрудничавший с Князем Сергием В.Ф. Джунковский писал по этому поводу: "Она, по своему характеру всепрощающая, чувствовала потребность сказать слово утешения и Каляеву, столь безчеловечно отнявшему у нее мужа и друга". Узнав, что Каляев — человек крещеный, она подарила ему Евангелие и маленькую иконку, призвав его к покаянию. Она же просила Императора о помиловании убийцы. Но Каляев не проявил раскаяния и отказался просить о помиловании. Он даже дерзновенно писал Великой княгине, что лишь "посочувствовал" ее горю, потому и говорил с ней, но не жалеет о содеянном зверстве...

 

2 апреля 1908 года на месте гибели Великого князя Сергия был установлен памятник-крест сооруженный на доброхотные пожертвования пятого гренадерского полка, шефом которого при жизни был покойный. Крест был сделан по проекту художника В. Васнецова, на кресте запечатлена была Евангельская строфа: "Отче, отпусти им, не ведят бо что творят". После революции крест был разрушен, причем 1 мая 1918 года его собственноручно сбросил веревкой с постамента — Ленин. Сейчас копия этого креста установлена в Новоспасском мужском монастыре, куда в 1995 году были торжественно перенесены останки Великого князя Сергия. Ему поклоняются все, кто проходит в храмы Новоспасского монастыря. Надгробие Князя Сергия находится в нижнем храме — во имя св. Романа Сладкопевца. Храм является родовой усыпальницей Романовых.

 

Великий князь Сергий был погребен в Чудовом монастыре, который был разрушен в начале 30-х годов. Вместе с тем был уничтожен и храм-усыпальница. Но все-таки, по Божиему Промыслу, пришло время собирать разбросанные камни. В 90-х годах, когда в Кремле производились ремонтные работы, было обретено место погребения убиенного Князя Сергия. 17 сентября 1995 года его останки были перенесены в Новоспасский монастырь. В храме Романа Сладкопевца проходят службы, и Князю Сергию верующие люди поклоняются как святому мученику. Перед его надгробием постоянно можно увидеть молящихся на коленях людей. Известно, что в монастыре уже начали записывать случаи исцелений, связанных с мощами Князя Сергия. Например, женщина, в течение 15-ти лет страдавшая экземой на руках, свидетельствовала, что получила исцеление, когда разбирала личные вещи Великого князя, обретенные на месте его захоронения.

 

При жизни Великого князя преподобномученица Елисавета Федоровна свидетельствовала, что именно личный пример истинно христианской жизни Князя Сергея Александровича привел ее в Православную Церковь. Мученическая кончина, которой он удостоился, не только подтвердила ее слова, но показала и большее, о чем она не могла сказать при его жизни: его жизнь была воистину личным подвигом "удерживающего". Не отсюда разве столь озлобленная клевета, которой, как правило, подвергались в нашей истории самые чистые, самые патриотически настроенные и много сделавшие для Отечества личности? В.В. Вяткин в своей книге "Христовой Церкви цвет благоуханный. Жизнеописание преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Феодоровны" (М., 2001) пишет: "Он был оклеветан не только революционерами, врагами великой национальной России, но и многими представителями "высшего" общества. Его неутомимо чернили за рубежом, чем особенно прославился германский император Вильгельм II. Но он, помня слова Спасителя, "в мире скорбни будете" (Ин.16, 33), высоко неся имя Православного Христианина, не воздавал им злом за их беззакония. Мать-Церковь обильно подавала ему свои утешения, и он наслаждался Ее святыней. Однако безбожный мир продолжал жестоко преследовать его, и, наконец, он был зверски убит" (с. 47). Не так давно мощи его благоверной супруги преподобномученицы Елисаветы прошествовали по всей необъятной России. Думается, не так уж и далек тот день, когда мы сможем восстановить историческую справедливость, воздать должное святой душе и святому жизненному подвигу Великого князя.