Организаторами гонки стали «Общество велосипедной езды» (О.В.Е.) Санкт-Петербурга и журнал «Самокат» (издавался еженедельно с 1894 года, с 1907 года стал называться «Автомобильное дело»), а одним из главных инициаторов выступил французский коммерсант Луи Мази (Louis Mazy), который в 1898 на Михайловской улице открыл первый в России специализированный магазин — «Магазин велосипедов и моторов фирм «Клеман», «Гладиатор» и «Фебус»». В нём на протяжении года было продано около десятка трициклов «Клеман» (Clement) с бензиновыми двигателями «Де Дион-Бутон» (de Dion-Bouton) мощностью в 1,75 л.с., большинство клиентов которого как раз и были членами «Общества».
Разговоры о гонке пошли практически сразу после открытия магазина Мази, о ней, по воспоминаниям В.А. Михайлова (в будущем – гонщика и одного из основателей Санкт-Петербургского автомобильного клуба), всё чаще и чаще говорили петербургские мотористы, пока было решено не откладывать дела в дальний ящик, не смотря на поздний сезон. В №245/1898 в журнале «Самокат» было опубликовано объявление, что «в воскресенье, 4 октября 1898 года [по старому стилю, по современному – 16 октября], «Общество велосипедной езды» устраивает первую в России шоссейную гонку на автомобилях-моторах между станциями Александрово Варшавской железной дороги (ныне – Александровская) и Стрельна [по Волхонскому шоссе – прим. автора] и обратно». Правила состояли из тринадцати пунктов, из которых следовало, что:
– участвовать могли все желающие, как русские, так и иностранцы;
– организационный взнос составлял 3 рубля;
– автомобили-моторы не должны были быть весом более 6 пудов (98,28 кг, вес «Клеманов» составлял около 75 кг);
– заявки следовало подавать в контору «Общества» с 25 сентября по 1 октября с 12-00 до 14-00, бланки заявок можно было получить там же с 10-00 до 15-00;
– решения избранных судей считались безапелляционными.
Дистанция первой российской гонки составила 39 верст или 41,605 км. Но уже в следующем номере «Самоката» было сказано, что по причине ремонта шоссе между станциями Александровская и Стрельна, гонка моторов без изменений в правилах переносится на следующее воскресенье, 11 октября (по старому стилю, 23 октября современного календаря). Перенос едва не стоил срыва соревнования из-за непогоды – только к вечеру накануне гонки утих снегопад, начавшийся в пятницу, потеплело и снег начал подтаивать.
В.А. Михайлов, имевший отношение к организации гонки, потом писал: «Я бегал то в контору Общества велосипедной езды, то к симпатичнейшему Мази с запросами, не отменена ли гонка и пойдут ли моторы в такую погоду?».
Из поданных 14 заявок (на тот момент в Санкт-Петербурге было всего около трёх десятков «моторов») на старт гонки явилось 7 спортсменов. Четверо были из России — поручик В.И. фон Лоде, С.А. Степанов (механик, т.е. водитель, принца П.А. Ольденбургского), Пётр Беляев и Шнейдеров; двое – из Франции, причастный к организации соревнований Мази и приглашённый им из Парижа Алофонс Мерль (Alfonce Merl). Все шестеро имели в своём распоряжении уже упомянутые «Клеманы» с одноцилиндровыми 250-кубовыми двигателями «Де Дион-Бутон» мощностью всего 1,75 л.с. (некоторые из участников имели дополнительные аккумуляторы).
Седьмым участником стал представитель торгового дома «Карл Шпан» Лаврентьев на громоздком четырехколесном автомобиле «Бенц Вело» с кузовом фаэтон, с 1-цилиндровым мотором объемом 2,1 л и мощностью 6,5 л.с. По мощности он превосходил своих конкурентов вчетверо — целых шесть с половиной лошадиных сил и две передачи, но по весу он более чем в 8,5 раз превышал максимально разрешённый правилами вес, поэтому его допустили к соревнованиям вне конкурса.
Старт ожидался в 10-00 утра, гонщики должны были доехать до Стрельны, к началу Волхонского шоссе, где был поставлен флаг, и, не останавливаясь, повернуть обратно и по той же дороге прибыть в Александрово. Обгонять разрешалось только с левой стороны. Стартуя поочередно, участники должны были преодолеть дистанцию как можно быстрее.
На старте кроме многочисленной публики присуствовали судьи состязания: председатель О.В.Е. генерал-майор Н.И. Гельмерсен, секретарь Общества д-р В.В. Клименко и член комитета Д.С. Малявко. На повороте в Стрельню контролировали члены комитета гонки Д.К. Ренненкампф (исключительно говорящая фамилия, в переводе с немецкого – «гоночная борьба»), П.А. Орловский и доктор медицины Верекундов.
Старт давали раздельно, через две минуты для каждого участника.
Порядок старта:
Номер/Гонщик/ Время старта
1/В.И. фон Лоде/10:08
2/Шнейдеров/10:13
3/С.А. Степанов/10:15
4/П.Н. Беляев/10:17
5/Л. Мази/10:19
6/А. Мерль/10:21
7/Лаврентьев/10:25
Номер гонщика, размещенный на моторе и левом рукаве, соответствовал его порядковому номеру старта.
С небольшой задержкой, вызванной недисциплинированной публикой, старт принял первый участник – «затянутый в кожаный костюм, в очках-консервах и меховых перчатках» поручик Лоде. «Старт взял недурно, – так описывал впоследствии это историческое событие редактор – издатель российского журнала «Автомобиль» Андрей Платонович Нагель. – Но, отъехав саженей на сто, ударился левым колесом о чухонские сани. Мы узрели в воздухе две ноги, три колеса и целое облако снежной пыли. Этот «первый блин» прошел благополучно для гонщика, но машина вынуждена была от гонки отказаться». Первая же гонка в России закончилась аварией, спровоцированной гужевым транспортом – дорогу специально для гонки никто не перекрывал, встречная лошадь испугалась, бросилась в сторону, поставив сани поверх полотна узкого шоссе. Машину с погнутыми осью и колесом в сопровождении невредимого гонщика оттащили на исходный рубеж, а Шнейдерова выпустили на трассу не через две, а через 5 минут — задержка из-за инцидента составила всего три минуты! Далее гонщики уходили на трассу с запланированными интервалами, последний участник, Лаврентьев, с трема пассажирами, медленно ушёл на дистанцию вне конкурса через четыре минуты после всех.
После того, как машины скрылись вдали, болельщики настроились на ожидание и, по сообщениям прессы, потянулись в станционный буфет. Но уже через 40-45 минут на старт вернулся Мази, используя педальную тягу, а не двигатель. Оказалось, в десяти верстах от старта у его машины забарахлил двигатель («выпал какой-то пустячок», т.е. винтик), и, оставшись в одиночестве в чистом поле недалеко от деревни Кайрова, гонщик испугался и решил по знакомому пути вернуться назад. В ожидании остальных участников на финише Мази вместе Нагелем решили развлечься и слепили из снега громадную фигуру, в которую воткнули оставленные гонщиками щитки моторов, назвав её «Казак».
Ближе к полудню на старт/финиш вернулся первый участник, прошедший всю дистанцию – к его прибытию финишную прямую немного расчистили. Им стал Беляев, который прошёл всю дистанцию за 1 час 33 минуты и 36 секунд. После финиша он рассказывал, что дорога была довольно тяжелой, но он не обращал на нее внимания и нередко катил по снежным целинам, на подъемах работая и педалями. Почти через 14 минут финишировал Степанов, обогнавший Шнейдерова ещё до Стрельны, а через две минуты после него на финиш прибыл Мерль. Но поскольку француз уходил на дистанцию на 6 минут позже, именно ему досталось второе место. Последним из участников, в 12:17, финишировал Шнейдеров. Автомобиль Лаврентьева прибыл к месту старта последним, когда публика уже стала расходиться, преодолев дистанцию за 2 часа 11 минут (средняя скорость – 19,5 км/ч). Как отмечалось в прессе, «при весе в 50 с лишком пудов и при тонких сплошных шинах время это почтенно».
В награду Петр Николаевич Беляев, приехавший на своём «Клемане» на гонку из Царского села, получил золотой жетон с надписью «Первый приз за первую гонку моторов». Также на серебряной вазе-кубке было вырезано имя гонщика-победителя, но она осталась в «Обществе» – планировалось отдать её только трёхкратному победителю соревнований. Как видно, организаторы изначально не сомневались в успехе первой гонки и имели твёрдое намерение её провести вновь в следующем году (что и произошло, но через год). За второе и третье места Мерль и Степанов также получили жетоны, но серебряные.
Мало кто ожидал, что моторы пройдут по снегу столь резво. «Едва ли найдётся тройка, которая могла бы проскакать со скоростью 24,5 версты в час со ст. Александровской в Стрельну и обратно», – писал после гонки П. Орловский, корреспондент журнала «Самокат», – «даже последний закончивший дистанцию гонщик прошёл путь со скоростью, превышавшей на 3,3 версты в час полную скорость двуконной почты». Ну а если добавить к этому то, что «моторы» были далеки от совершенства, а также то, что в то время дороги находились не в лучшем состоянии (в частности, Волхонское шоссе не отличалось шириной полотна, и накануне выпавший снег практически не был укатан, толщина снежного покрова местами составляла 8-13 сантиметров), то показанный результат превосходит все ожидания. «Результаты поразили не только публику, но и самих гонщиков, – восхищался Михайлов, – никак не ожидавших, что моторы по снегу пойдут так хорошо». Средняя скорость победителя составила чуть более 26,5 километров в час – пусть и более чем в полтора раза ниже, чем в гонке Париж-Амстердам-Париж 1898 года, но вполне сопоставимо со скоростью победителя августовской гонки Бордо-Биарриц (Bordeaux-Biarritz), пусть и французская гонка была почти 5 раз длиннее, но она проходила в летних условиях. Гонка также совпала по времени и с другим событием – регистрацией первой общественной организации российских автомобилистов – Русского мото-клуба, в Санкт-Петербурге осенью 1898 года. Годом позже он был переименован во Всероссийский клуб автомобилистов.
Авто-мотоспортом увлекались и представители Дома Романовых. Так, Великий Князь Кирилл Владимирович, лично участвовавший в автомобильных гонках, был Высочайшим покровителем Балтийского Автомобиль и Аэро Клуба (БААК). Его супруга Великая Княгиня Виктория Феодоровна была учредительницей призов её имени для победителей автомобильных гонок, а Великая Княгиня Мария Павловна (мл.) – приза в соревнованиях на подъем авто в гору.
На фото вверху Великий Князь Кирилл Владимирович и Великая Княгиня Виктория Федоровна на автомобиле «Панар-Левассор». Старт Второго международного пробега на Приз Великой Княгини Виктории Федоровны. Стокгольм, 12 июня 1913 года.
