Для многих читателей Гумилёв остался в памяти таким, каким он изображен на знаменитой семейной фотографии 1915 г.: военная форма, Георгиевский крест (тогда еще — один), левая рука на эфесе сабли.
Сами собой приходят на ум строки:
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.1
В поэме «Память», которую по праву называют поэтическим завещанием Гумилёва, поэт ставит «священный долгожданный бой» среди наиболее значительных событий своей жизни.
Уже в первый месяц войны Гумилёв вступил добровольцем («охотником») в действующую армию и был направлен вместе с другими «охотниками» на обучение кавалерийской службе в Новгород.
«Я навещала его под Новгородом, — вспоминала впоследствии А. А. Ахматова, — и он говорил мне, что учится верховой езде заново. Я удивлялась — он отлично ездил на лошади, красиво и подолгу, по много верст. Оказалось — это не та езда, какая требуется в походе. Надо, чтобы рука непременно лежала так, а нога этак, иначе устанешь ты, или устанет лошадь. И без битья не обходится учение. Он рассказал, что великого князя ефрейторы секут по ногам».2 Для самого Гумилёва, однако, учение не было в тягость. «Учение бывает два раза в день часа по полтора, по два, остальное время совершенно свободно. Но невозможно чем-нибудь заняться, т. е. писать, потому что от гостей (вольноопределяющихся и охотников) нет отбою. Самовар не сходит со стола, наши шахматы заняты двадцать четыре часа в сутки…».3
После обучения Гумилёв был зачислен в Лейб-гвардии Уланский Ее Величества полк 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии. Информация о боевых действиях дивизии, в которой с 24 августа 1914 г. по 28 марта 1916 г. служил Гумилёв, дана Г. П. Струве в комментариях к 4-му тому Собрания сочинений Гумилёва: «Лейб-гвардии Уланский Ее Величества полк все время был в составе 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии. Он входил в конницу Хана Нахичеванского при первом русском наступлении в Восточную Пруссию в августе 1914 года <…>. Затем 2-я кавалерийская дивизия входила в состав гвардейского конного корпуса, под командованием Я. Ф. фон Гилленшмидта и в декабре 1914 года вела бои в районе Петрокова, к юго-западу от Варшавы. В начале 1915 г. дивизия была переброшена с реки Пилицы и направлена на Радом. В феврале переброшена на Неман и в том же месяце <…> кавалерия получила возможность действовать в тылу неприятеля. Продвинувшись до Сувалок, дивизия в течение шести суток бродила по тылам, захватывая обозы и пленных и подрывая железные дороги. Ген. Гилленшмидту удалось вывести дивизию из окружения и прорваться в районе Сопоцкин — Гродно. В марте дивизия оставалась в окрестностях Пинска. В апреле ей была поставлена задача защищать дефиле между оз. Амальва и болотистым лесом Иглишканы. В мае штаб дивизии находился в Иванниках и работал с 3-м Сибирским корпусом. В мае дивизия была оттянута с фронта для переброски на юг, к Владимиру-Волынскому. Затем произошло отступление через Брест-Литовск по Московскому шоссе. В это время дивизия перешла в 3-ю армию ген. Леша. 30 августа, под начальством ген. Эрдели, дивизия перешла Огинский — совершенно высохший — канал в Пинских болотах. Дивизия вошла в состав 31-го армейского корпуса ген. Мищенко <…>. 8 сентября ген. Мищенко перешел в наступление, чтобы отбросить неприятеля за Огинский канал. Наступление это удалось. До конца 1915 г. дивизия оставалась на южном фронте в районе южнее Лунинца».4
О боевых делах 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии Гумилёв рассказал в «Записках кавалериста». Очерки, известные под этим названием, выходили в газете «Биржевые ведомости» с 3 февраля 1915 г. по 11 января 1916 г.
Нужно также добавить, что 13 января 1915 г. Гумилёв награжден первым Георгиевским крестом и тогда же (15.01.15) произведен в унтер-офицеры. Второй Георгиевский крест Гумилёв получил 25 декабря того же 1915 г.
В январе 1915 г. он на короткое время приезжал в Петроград, 28 января в Петроградском университете читал новые стихи, посвященные войне. Сохранилось письмо Ю. А. Никольского, присутствовавшего на этом вечере: «Был Гумилёв, и война с ним что-то хорошее сделала. Он читал свои стихи не в нос, а просто, и в них самих были отражающие истину моменты — недаром Георгий на его куртке. Это было серьезно — весь он, и благоговейно».5
Весной Гумилёв также был в Петрограде — простудился и заболел воспалением почек. Впрочем, скоро, не долечившись, вновь уехал на фронт.
Бои, в которых участвовали уланы 2-й кавалерийской дивизии, были очень тяжелыми и кровопролитными. Особенно тяжелыми были бои во время летней кампании. «За 6-е и 7-е наша дивизия потеряла до 300 человек при 8 офицерах, и нас перевели верст за пятнадцать в сторону, — писал Гумилёв жене 16 июля 1915 г. — Здесь тоже непрерывный бой, но много пехоты, и мы то в резерве у нее, то занимаем полевые караулы и т. п.
Здесь каждый день берут по нескольку сот пленных германцев, а уж убивают без счету <…>. Погода у нас неприятная: дни жаркие, ночи холодные, по временам проливные дожди. Да и работы много — вот уже 16 дней ни одной ночи не спали полностью, все урывками».6
Рождество Гумилёв встретил в Петрограде. Незадолго до этого — 15 декабря — вышла книга Гумилёва «Колчан», в которой были опубликованы первые стихотворения из «военного цикла».
В марте 1916 г. Гумилёв переведен в 5-й Гусарский Александрийский Ее Величества полк. Полк занимал позиции на реке Двине, в районе фольварка Арандоль (под Даугавпилсом). Тогда же Гумилёв был произведен в прапорщики.
В мае 1916 г. Гумилёв по состоянию здоровья выбывает из полка и направляется на лечение (подозрение на туберкулез) в Царское Село. В июле в санатории в Массандре (Крым), где он долечивался, пишет драматическую поэму «Гондла».
Летом возвращается в полк (к тому времени передислоцировавшийся в Шносс-Лембург). Полк не участвует в боевых действиях, но проводятся интенсивные учения. «Представь себе человек сорок офицеров, несущихся карьером без дороги, под гору, на гору, через лес, через пашню и вдобавок берущих препятствия: каналы, валы, барьеры и т. д. Особенно было эффектно одно — посредине очень крутого спуска забор и за ним канава. Последний раз на нем трое перевернулись с лошадьми. Я уже два раза участвовал в этой скачке и ни разу не упал, так что даже вызвал некоторое удивление» (письмо к матери от 02.08.1916).7
Осенью Гумилёв вновь прибывает в Петроград. На этот раз — для сдачи экзамена на чин корнета. Экзаменов он не выдержал и с октября снова находится в действующей армии — вплоть до конца января 1917 г. (с небольшим перерывом). Боевые действия возобновляются. «Я очутился в окопах, стрелял в немцев из пулемета, они стреляли в меня, и так прошли две недели», — пишет он Ларисе Рейснер 15 января 1917 г.8 В это время Гумилёвым овладевает идея написать новую пьесу — о покорении Мексики Кортесом. Он просит Рейснер прислать ему историческую литературу. Пьеса, однако, написана не была.
Фронтовая жизнь Гумилёва окончилась неожиданно и довольно своеобразно. «Я уже совсем собрался вести разведку по ту сторону Двины, как вдруг был отправлен закупать сено для дивизии», — с иронией прокомментировал это событие сам поэт (письмо к Л. Рейснер от 22.01.1917).9
На фронт он уже больше не вернулся. В деревне Окуловка (Новгородской губ.), где шла закупка сена, Гумилёв пробыл весь февраль и начало марта, периодически выезжая в Петроград.
Читайте далее по ссылке
Николай Гумилев. Записки кавалериста
.
Версия для печати