Нисколько при этом не задумываясь о глубочайших внутренних различиях этих государственных формирований.
Неопределённость убеждений и шаткость любых начинаний
Без нравственной оценки мы будем смешивать самые различные по своему внутреннему содержанию явления.
Так, номинально воины и разбойники занимаются одним и тем же, — отнимают жизни у людей. При нравственном безразличии, если не желать входить в духовную суть деятельности тех и других, то можно сделать вывод, что между их профдеятельностями нет никакой принципиальной разницы. И те, и другие убивают.
Но в нравственной реальности разница есть и глубочайшая. Воины отдают свои жизни за ближних и за их благоденствие, разбойники же напротив отнимают и жизни, и средства к существованию у этих несчастных…
Смешивая добро и зло в нашей жизни можно прийти только к национальной катастрофе.
Николай Данилевский утверждал, что: «Как отдельный человек, так и целый народ может потерять твёрдость, ясность и определённость своих убеждений, и результатом этого будет в обоих случаях шаткость всех поступков… Убеждения народа могут потерять свою цельность, своё единство, разделиться так, что ни одно из них не будет иметь бесспорно преобладающей силы. Тогда, очевидно, то или другое из них будет брать перевес, смотря по случайным обстоятельствам» («Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей «либеральной прессы»).
Ясность и определённость самосознания, чёткое представление о своём месте в мире и о своём историческом предназначении расшатываются у нации вследствие духовных смут и социальных потрясений.
Мы видим, что в России даже через десятилетия после революционного всероссийского взбалтывания русским очень непросто вернуться к ясному и незамутнённому взгляду на свою страну и свою историю. Как после тяжёлой контузии, возвращение сознания происходит постепенно и не всегда в полном объёме. При его замутнённости историчность, определённость убеждений может легко заменяться похожими суррогатами.
Смутные представления о сильной власти
Так, в России широко распространенно убеждение, что власть и страна должны быть сильными и независимыми. В этом видно консенсусно выработанное общенациональное мнение. Но при более глубокой попытке прояснить этот национальный идеал мы попадаем в область сознания, которая всё ещё не вполне отошла от революционной контузии и выдаёт самые причудливые галлюцинации, вплоть до различных форм сталинизма.
Как правило, в той или иной степени повреждённой оказывается религиозно-нравственная оценочная шкала. Без религиозного идеала власть и государственность становятся своей противоположностью. Власть становится антивластью, а государство — антигосударством. Об этом часто не хотят задумываться. Оттого происходит и удивляющая всех нас шаткость многих властных поступков.
Без религиозно-нравственной составляющей пропадает что-то очень существенно важное. Целеполагание власти и страны становится неясным и неопределённым или, что ещё трагичнее, противоположным всей предыдущей русской истории.
Необращение внимания на нравственный идеал власти и историческую традицию страны легко приводит к уравниванию самодержавной монархии и любого варианта тирании: тоталитарно партийного, олигархического или единоличного.
Формально сильная власть ещё ничего не говорит о её идеалах, о направлении её деятельности. И олигархия, и тирания, и единоличное правление могут достигать очень большой концентрации сил государства. Но, как правило, они будут преследовать частный или групповой интерес, а вовсе не общенациональный.
Власть, внутренне неподчинённая религиозно-нравственному идеалу, непременно скатится к произволу, так как не будет чувствовать выше себя никаких сил, перед которыми ей придётся дать ответ в своих действиях.
Произвол неизбежно проявится и в отношении национальной традиции. Власти будет гипертрофированно казаться, что она может делать со страной и гражданами все, что ей заблагорассудится. Будет стремиться то к мировой революции, то к социализму в отдельно взятой стране, а то вознамерится ввести полюбившийся ей вариант какой-либо западной демократии.
Поменьше бы нам свободы в изобретении «новых Россий»! Давно бы уже преодолели нашу столетнюю смуту…
В реальности историческое лицо нашей страны давно сформировано теми испытаниями, которые выпали на её тысячелетнее существование. Социальные же экспериментаторы оставили лишь крайне вредные следы в нашей истории, разрушив многое, но так и не сумев построить ничего устойчивого.
Да, построение сильной власти действительно является основной исторической линией развития русской государственности. Но власть государей, в отличие от большевицких вождей и демократических правителей, внутренне всегда ограничивалась православным идеалом правителя. Сила русской власти всегда служила правде Божией и национальному благополучию, а не искусственно выдуманным фетишам классовой борьбы или идеалам демократии.
Пора возвращаться домой, перестав заново изобретать Россию.
Читайте также статью Михаила Кулыбина "Отечество как идол":
Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и (остальное) приложится вам. (Мф. 6, 33).
Несомненно, многих искренних русских патриотов весьма покоробит такая постановка вопроса; и, едва прочитав заголовок статьи, они занесут автора в русофобы, космополиты и клеветники России. А зря...
Право слово, автор не менее их любит Россию, русскую историю, русские традиции, нашу неповторимую "национальную доминанту", как говорил И. Солоневич. Речь в этой статье пойдет о шкале ценностей, каковую должен иметь всякий нормальный русский человек, и о месте Отечества в ней. Но, обо всем по порядку...
В Кенигсберге православными русскими патриотами, стремящимся к возрождению в России Богоданной и Законной Царской власти, выпускается небольшая газета "Отечество". В наши намерения отнюдь не входит критический разбор этого издания (право же, не худшего из выходящих в настоящее время в России). Хотелось бы лишь обратить внимание на поразительный девиз, украшающий "шапку" этой газеты: "За веру в Отечество!".
В этом лозунге слышится явный парафраз от традиционного русского "За Веру, Царя и Отечество!". И обращает на себя внимание явное несоответствие смысла и идейного содержания старого русского девиза и "новодела". Может показаться, что несходство это только внешнее, но это совсем не так. На самом деле искажение вполне точно передает метаморфозы, произошедшие с русским сознанием за последние полтора века (процесс этот, впрочем, начался намного раньше - в конце XVII в., с началом великих западнических реформ Царя Петра).
В традиционном старорусском (святорусском?) сознании Отечество земное (несомненно, любимое и от врагов внешних тщательно оберегаемое!) рассматривалось не более, чем место приуготовления к жизни вечной "на новой земле, под новым небом, в Иерусалиме новом" (см. Откр. 21,1-2). Отсюда и весь строй жизни, вся деятельность, все миропонимание русского человека XIV-XVII вв. На первом месте - спасение души, следование за Христом в Царствие Его...
Из этого мировоззрения естественно вытекало добровольное и добросовестное служение Помазаннику Божию -Великому Князю, затем Царю Московскому. Православное Царство рассматривалось как государственная форма в наибольшей степени благоприятствующая миссии Церкви Христовой - спасению душ человеческих. Отсюда уже следует забота о целости, сохранении и укреплении могущества земного Отечества; защита его от врагов внешних - иноверческих и инородческих.
Именно это миросозерцание и нашло отражение в знаменитой уваровской формулировке "Православие, Самодержавие, Народность" (в военном аналоге - "За Веру, Царя и Отечество!"). Каждый член этого известного девиза стоит строго на своем, четко обозначенном месте. Во главе угла - Вера Православная, спасительная, вводящая людей в Царство Небесное; далее - ее защитник и оберегатель (в соответствии с принципом симфонии властей, сформулированном еще Св. Императором Юстинианом) - Царь Самодержавный; и, наконец, оплот ее (веры) - земное Царство, со становым хребтом его -Народом Русским. Любое перемещение одного из сочленов этого триединства приводит к разрушению всей его структуры.
Эта стройная система народных религиозно-государственных воззрений постепенно, с появлением и утверждением в России западных идей, размывалась, подтачивалась и заменялась утвердившейся в Западной Европе в XVI-XVII вв. абсолютистско-протестантской идеологией. В соответствии с ней, власть Монарха почиталась совершенно неограниченной (в отличие от принципов Русского Самодержавия, предполагающих высокую религиозность Государя, понимающего высоту своей миссии и ответственность перед Господом), даже и в церковном отношении. Тезис "Государство - это я", выдвинутый французским королем Людовиком XIV и успешно внедрявшийся в жизнь европейскими монархами, попал на русскую землю и принес свои плоды в виде упразднения патриаршества и провозглашения "Духовного регламента" Императора Петра I, превратившего Церковь Христову в один из государственных департаментов. Конечно, русский менталитет быстро преобразовал это "министерство религии" в Св. Синод, но по первому сочлену нашей мировоззренческой триады был нанесен сокрушительный удар. "Вера Православная" на весь XVIII в. была "задвинута" в конец девиза.
"Царь Самодержавный", выдвинувшийся как бы на первое место в нашем девизе вскоре также подвергся ревизии с внедрением в России новой партии западных идей, известных под именем "просвещения". Завезли их наши же победоносные войска, освободившие Европу от владычества Наполеона. Государь, рассматривавшийся просто в качестве неограниченного светского правителя потерял в глазах "просвещенного общества" значение Помазанника Божия, носителя некой сакральной идей. Прямое следствие этого - постановка вопроса о замене "плохого" Царя "хорошим", а затем и мысль об улучшении государственного устройства путем упразднения Монархии. Над этим усердно размышляли "лучшие умы" России на протяжении всего XIX в. К чему привели их размышления мы слишком хорошо знаем.
Именно на этом этапе на первое место в русском девизе встало Отечество. Более того, оно как бы превратилось в некий идол, прямо попирая одну из заповедей Божиих - "не сотвори себе кумира" (Исх. 20,4), которому все общество упоенно воскуряет фимиам. Именно во имя Отечества, для блага Отечества и на славу Отечеству вершилась российская революция. Вспомним, что Февраль творился именно под патриотическими лозунгами. Тут, кстати, уместно напомнить откуда появился сам этот термин - "патриотизм". Как известно, во время т.н. Великой Французской революции именно "патриоты" боролись с роялистами и "аристократами". Тогда и появился идол Отечества, в жертву которому нужно принести веру, долг, честь...
Итак, для пользы Отечества была уничтожена власть Помазанника Божия, для той же цели впоследствии совершился Октябрьский переворот, установился режим "военного коммунизма", проводились расказачивание, раскулачивание, наполнялся народом ГУЛаг и т.д., и т.п. Заметим, что и антибольшевистское Белое движение проходило именно под лозунгом защиты Отечества - "Великого, Единого и Неделимого", а отнюдь не Веры Православной и Царя Самодержавного (не в этом ли причины его сокрушительного поражения?!). Наконец, уже в наше время во имя возрождения Отечества совершаются новые реформы.
Но самое прискорбное в том, что сегодня идол Отечества поднимается на щит людьми, которые провозглашают своей идеологией старые традиционные святорусские начала. Сколько встречаешь монархистов (!) заявляющих, что их "цель - возрождение Отечества, в Монархия - лишь средство для этого" и считающих Православие не более, чем "традиционной русской религией". И опять повторюсь, суть не в том, что любовь к Родине это плохо, а в том лишь, что она должна занимать в нашей идеологии положенное ей место, вслед за Православной верой и верностью Помазаннику Божию.
М. КУЛЫБИН
Монархист, N 36, 1998
monarhist-spb.narod.ru
